«Она не хочет знать. Ты злишь её, Кэт. И ты завидуешь».
«Завидую? Чему? Разве станет он играть с наполовину червяком, когда в деле не замешаны деньги?»
«Он хочет все, у чего есть пульс, - смеётся другой мужской голос. - И её душа, может, и выглядит как старик, но она красива. Её свет влечёт. Конечно, он её хочет. Я её хочу. Уже один только парадокс интригует. Даже с этими глазами».
Я измождена. Я с трудом остаюсь в сознании, когда другое присутствие входит в комнату. Другие умолкают, и эта тишина сродни тишине в школьном дворе, когда детей застали за пытками раненого животного.
Даже Кэт делает шаг назад, как будто обороняясь.
- Что здесь происходит? - говорит Уллиса.
Я стою. Когда я успела встать на ноги?
«Просто немного веселимся, старшая сестрёнка», - посылает Кэт, усмехаясь в мой адрес.
Я смотрю на Кэт, и глаза женщины пульсируют - ещё больше политики школьного двора, в этот раз предупреждение молчать от главного задиры. Но мне уже все равно. Меня тошнит, я устала так, как не уставала никогда в жизни. Я хочу позвонить матери, убедиться, что она в порядке, и Джону тоже. Я хочу поговорить с Касс. Затем я хочу спать - практически где угодно, только не здесь.
К черту всех этих людей.
Однако я знаю, что не могу уйти. Мне некуда идти.
Эта мысль вызывает очередной прилив злобы, в этот раз не адресованной никому. В результате начинает зарождаться печаль, но и её я подавляю.
- Ты права, - осторожно произносит голос. - Ты не можешь уйти, сестра.
Я оборачиваюсь, и глаза Уллисы отражают тревогу - может, из-за моих мыслей, а может, из-за чего-то, что она видит на моем лице.
- Я сожалею по поводу твоей семьи, - произносит она все ещё с осторожностью. - Ты не видела новости?
Я качаю головой, но не могу позволить себе задуматься над её словами. Выставив руку как зомби, я переношу свой вес на кресло, в котором сидела секунды назад.
- С моей матерью все хорошо? - спросила я.
Тишина - единственный данный мне ответ. Качая головой, я осознаю, что не могу справиться с тем, что это означает. Нах*й все. Если они хотят заморочить мне голову, или изнасиловать меня, или ещё что, я мало что могу с этим поделать, черт подери. Может, я даже не вспомню.
Когда я подняла взгляд, Уллиса снова пристально смотрела на меня с неверием в глазах.
Затем выражение её лица ожесточилось. Её глаза остекленели, напомнив мне глаза Ревика, затем обратились к остальным присутствующим в комнате.
Её злость полыхнула красным мазком в темноте.
«Она напрашивалась на это! - сказала Кэт прежде, чем Уллиса успела произнести хоть слово. - Её печальные человеческие глазки на заднице нашего брата...»
Ярость Уллисы запульсировала ещё сильнее.
- Ты знаешь, кто это? Ты вообще представляешь, что ты сейчас творишь?
Шагнув ко мне, она проигнорировала моё вздрагивание и взяла меня за руку. Я стояла там, и мне не нравилось чувствовать на себе её руки, но я не пыталась отстраниться. Она говорила тихо, тепло, и в каждом слове я чувствовала опускающееся на меня спокойствие. Я знала, что это спокойствие не настоящее. Я знала, что она манипулирует мной, используя свои силы видящей, чтобы как-то меня успокоить.
Однако я не могла сопротивляться этому.
- Я очень сожалею, что оставила тебя одну, Высокочтимая Сестра, - она наградила сердитым взглядом видящих, занимавших остальную часть комнаты. - ...Я никогда бы так не поступила, если бы знала, что мои люди опозорят меня таким образом.
Её взгляд вернулся ко мне и смягчился.
- Я лишь хотела взглянуть на характер его ран. В данный момент ему больше всего нужен сон, а это лучше делать в парах, - она взглянула на Кэт. - Он просил тебя, - добавила она выразительно. - Он хочет, чтобы ты присоединилась к нему.
Я не знала, кого из нас она имела в виду, меня или русскую.
В данный момент мне было все равно.
Посмотрев на меня в этот раз, Уллиса улыбнулась. Проблеск облегчения мелькнул в её фиалковых глазах, когда они посмотрели в мои.
- Он очень слаб. Ты вообще кормила его, сестра?
Мне пришлось задуматься над этим. Я покачала головой.
- Нет. Я украла кое-что. Он не стал есть...
Я умолкла, услышав смешки проституток.
Голос Уллисы оставался нежным.
- Сестра, я имела в виду свет. Ты давала ему свой свет?
Я моргнула, снова стараясь подумать.
Наконец, я сумела лишь покачать головой.
- Я не понимаю.
Кэт взорвалась:
- Видишь? Она ведёт себя как одна из них. Думает, как одна из них!
Глаза Уллисы полыхнули пламенем.
- Она только недавно пробудилась, и ты должна знать, почему! Ты позоришь меня, Кэт! - она повернулась обратно ко мне, её пламя стихло до того тёплого тления угольков. - Я покажу тебя, сестра. Прошу, идём со мной.
Я последовала за ней, бросив последний взгляд на Кэт, которая пристально смотрела на меня, и её карие глаза тлели злобой. Я отвернулась, как только увидела там ярость, и секунду спустя выбросила это из головы, сосредоточившись на самом коридоре.
Плюшевый темно-зелёный ковёр смягчал шаги моих босых ног и ощущался просто божественно после нашей дороги сюда по грубой земле и грязным тротуарам, заваленным мусором. На стенах с обеих сторон висели гобелены, которые изображали красочных драконов, изрыгавших пламя. Люди в азиатских на вид костюмах плыли на облаках, окружённые фантастическими животными, которые могли бы быть львами, только с вьющейся синей и зелёной шерстью. Я коснулась морды гигантской белой собаки с обнажёнными зубами.
Уллиса улыбнулась.
- Они китайские. Достались мне до Культурной Революции.
Я кивнула, но ничего не сказала.
Мы несколько раз повернули на разветвлениях коридоров, и я осознала, что апартаменты должны быть огромными - не столько апартаменты, сколько целый этаж, а может, они владели всем зданием. Когда мы преодолели, кажется, расстояние равное футбольному полю, я следом за Уллисой вошла в квадратную комнату с белой дверью.
Здание, должно быть, расположено в холме, подумала я.
Сторона, на которой я находилась сейчас, выходила на покатый склон, окна показывали, что мы находились высоко, а не на первом этаже, как прежде. Перед теми же окнами, с гардин под низким красным потолком опускались шторы цвета ржавчины. Ещё более толстый бело-золотой ковёр проминался под моими ногами.
Я взглянула в сторону кровати и над изголовьем увидела другую картину - в этот раз бог с круглыми глазами, едущий верхом на льве. Он плевался огнём, его голову венчал замысловатый головной убор из закольцованных языков пламени. Рядом с богом я видела что-то вроде Будды, только с кучей голов, пучком поднимавшихся из его торса.
- Ей нравятся картины, Реви', - сказала Уллиса. - Особенно тханки.
Я опустила взгляд и увидела, что он смотрит на меня с кровати. Толстовка пропала, но он не выглядел так, будто только что занимался сексом, как говорила Кэт. Он был бледен, вспотел и смотрел на меня с почти прозрачным облегчением.
Он сделал деликатный жест женщине, которая сидела рядом с ним в кресле и зашивала его плечо.
Как только он сделал это, она прижала ладонь к его лбу.
Когда она убрала пальцы, его глаза закрылись. Видя, как он лежит, такой неподвижный и бледный, я подошла ближе к кровати, глубоко засунув руки в карманы.
- Теперь он будет спать, - женщина, зашивавшая ему плечо - девочка, на самом деле, я увидела, когда подошла ближе - улыбнулась. Ей не могло быть больше шестнадцати. Её высветленные платиновые волосы торчали кудрявыми лохмами вокруг эльфийского лица. - Я позволяла ему оставаться в сознании, пока он не увидел тебя. Но теперь ему обязательно нужно поспать. Его свет очень сильно истощён.
Я поколебалась, сомневаясь, что готова услышать ещё больше плохих новостей.
- Он в порядке? - спросила я.
- Рана от выстрела чистая, - заверила она меня, вытягивая нить иголкой и туго сшивая его кожу. - Физически он хорошо восстановится. Однако он много потерял в структуре, - сказала она печально. - Это займёт дольше времени, - эльфийское лицо повернулось ко мне. - Ты подержишь для него?
