Глава 1

Мести тропинки было несложно. Порой даже весело наблюдать, как разбросанная листва собирается в аккуратные кучки. И они ничего не могли сделать. Были в его власти. Когда-то так подчинялись люди, а теперь листья. Интересно может повернуться жизнь. Можно упасть на ровном месте и умереть, а можно и в офисе споткнуться, а потом потерять себя. Зато теперь ему никто не мешал наблюдать, как падают листья. Плавными движениями они слетали с деревьев. Своеобразный танец. Мягкий, ласковый танец, незамеченный прохожими, которые часто сокращали через парк дорогу от остановки к торговому центру. Редко кто именно гулял. Люди спешили, торопились. Он сам все время раньше торопился. Все считал, что жизни слишком мало отмерено, а хотелось столько всего попробовать, побывать. Он и жил, без тормозов, гоняя на скоростях, покоряя вершины. Илья дышал полной грудью, до глупого падения в офисе. Зато теперь можно смотреть, как капает дождь, оставляя круги по воде. Или как капли висят на деревьях, прям как новогодние гирлянды. Красиво. Только он опять замечтался. Надо дальше мести дорожки. Его работу никто за него не сделает. Правильно. У каждого свои обязанности.

Люди проходили мимо, не обращали внимания. Так и должно быть. Зато он оставался незаметным. Ему даже это нравилось, быть в толпе все видеть и оставаться незаметным. Нравилось наблюдать за людьми, слышать их тайны и держать их в секрете. Люди не догадывались, что разговаривая по телефону, или друг с другом, раскрывали себя. Они проходили мимо, возвращались. День за днем. А он продолжал мести свои дорожки. Или чистил снег. Летом подстригал траву. У него это стало получаться. Вначале боялся шума, а потом привык. Человек ко всему привыкает.

Пять центральных тропинок, десятки мелких. Одна детская площадка. Три клумбы, семнадцать лавочек. Фонари. Асфальтированный пятачок, на котором ребята катались на скейтбордах и роликах летом, а зимой здесь заливали каток, который тоже приходилось убирать от снега.

Уже больше года он следил за парком. Каждый день, без выходных и праздников он приходил сюда, чтоб привести его в порядок. Как так получилось? Илья помнил тот день очень хорошо. Именно в тот день он вышел из своего сонного состояния. Из апатии. Вновь почувствовал жизнь. Правда, теперь весь смысл крутился вокруг нее. Его мечты. Якоря, который держал в этой жизни. Все получилось случайно. Один ее взгляд, который скользнул по нему. Случайный взгляд, а Илья почувствовал, что пропал. Он вернулся в мир, но этот мир перестал быть прежним. Это пугало, но в то же время было интересным. Как приключение. Ему когда-то нравились приключения. В той, прежней жизни. Порой ему снилась та жизнь и друзья. Все знакомые лица, которые теперь пропали. Он перестал быть прежним, перестал быть душой компании, рубахой парнем, лучшим другом, которому можно было позвонить среди ночи и он приедет решать чужие проблемы. Теперь он не мог этого делать, поэтому его забыли. Плохие у него друзья были в прежней жизни. Таких в новой не будет. Хотя в новой у него почти нет друзей. Или без почти. Просто нет друзей.

Когда листва сметена, ее надо убрать в мешок. Да, все верно. Все правильно. Поначалу было тяжело, но он научился запоминать. Листву надо убрать, иначе она может мешать ей при ходьбе. Или она может поскользнуться. Листва скользкая после дождя. Вот так, ставить вначале якорь, а к нему привязывать действие. И тогда все просто и легко. Намного легче.

Она шла с коляской, в которой уже сидел малыш. Он рос. Быстро рос. Или это так показалось Илье? Ему было тяжело ориентироваться во времени. То оно шло слишком быстро, а потом вдруг резко замедлялось. Почти останавливалось. Помогали будильники в телефоне. Напоминания. Иначе он давно потерялся бы в днях. Так уже было. До той встречи. До того случайного взгляда.

Три часа. Сегодня она поздно вышла на прогулку. Обычно выходила раньше. Малыш все время крутился. Она же была задумчивой. Грустной и задумчивой. Он видел всего несколько раз как она улыбалась. Искренне. Так, что дух захватывало. Чаще на ее губах была вежливая улыбка, что не вязалась с грустью в глазах. И зачем было обманывать? Хотя он раньше тоже так делал. Зачем-то обманывал. Сейчас в этом смысл пропал.

Больше года он наблюдал за ней, а имя так и не узнал. Не было людей, которые называли бы по имени, хотя она общалась со многими. Мнимые друзья. Ее окружали такие же мнимые друзья, как и когда-то его. А она не замечала.

Когда-нибудь ему хватит смелости подойти к ней. Когда-нибудь. Не сейчас. Еще рано. Он еще не подготовил свою речь. Не выучил все слова. Ведь нужно было столько сказать, столько объяснить. А все надо было уложить в первые фразы. Иначе он не заинтересует ее. Иначе она испугается. Если же он потеряет свой якорь, то потеряет и смысл жизни. Поэтому лучше подождать.

***

Из комнаты доносилась громкая музыка. Даша только уложила Рому, но стоило Миле врубить музыку, как тот проснулся. Хотелось рычать.

– Полежи, я сейчас приду. – Даша пошла в комнату к дочери. – Мила, можно сделать потише?

– Не могу. Кто-то отказался купить мне наушники, так теперь мы будем музыку слушать все вместе, – упрямо сказала Мила.

– Обязательно. Вот только и буду с тобой биты слушать, а потом соседи вызовут полицию, нам выпишут штраф за нарушение тишины. Чтоб его заплатить, я продам твои колонки.

– Ты не имеешь права! Вещи детей являются их собственностью.

– Компьютер я отдала тебе во временное пользование. Поэтому он и колонки мои. Вырубай музыку или останешься без колонок, – пригрозила она дочери.

Мила зло посмотрела на нее, но все же выключила музыку. Даша вздохнула спокойнее. Зазвенел телефон. Ада. Давно они не созванивались.

– Ты где, пропадала столько времени? – спросила ее Даша.

– И тебе привет. Закрутилась. Повышение. Теперь живу на три города. Наш, Москва и Казань. Вымоталась, как будто все это время только и делала, что ящики грузила. – бодрым голосом сказала она.

– Зарплату хорошую пообещали? – спросила Даша, накрывая притихшего Рому. Он замер, словно подслушивал их разговор.

– Конечно. Кредит, что я брала на машину, за полгода закрою. Так что я в шоколаде. К праздникам уже путёвочку в теплые края прикупила к Новому году. Сама же знаешь, что сейчас дешевле, чем перед праздниками брать.

– Согласна, так дешевле. Я помню, ты говорила про разницу в цене, – ответила Даша.

– Опять я все про себя, да про себя. Как ты поживаешь? Как дети?

– Нормально. У Милы похоже переходный возраст начался. На каждое мое слово десять ее. Так еще учит конституцию, законы. Чувствую себя как на суде.

– Ну и чего? Хорошо. Девочка сразу определилась с профессией.

– Мне бы еще пережить до ее окончания школы, и не свалиться с нервным тиком.

– Ты терпеливая. Своего урода же терпишь.

– Не начинай, – поморщилась Даша.

– А что не начинать? Все время его защищаешь, хотя я бы от него давно ушла. Кстати, как он поживает?

– Он теперь вахтами работает. Три месяца работает, один дома отдыхает.

– Теперь хоть ты отдыхаешь от него, – сказал Ада.

– Не знаю можно ли это отдыхом назвать. С одной стороны, да, но с другой…

– Ой, только не говори, что ты по нему скучаешь!

– Не скучаю, но не знаю…

– А чего тут знать? Как раз наберешься смелости от него уйти. Поживешь одна, тогда поймешь как это кайфово. Ты же уже и забыла, что такое свобода.

– Когда появляется семья, то свободу теряешь по умолчанию.

– Даша, это ты такая упрямая. Вбила себе в голову, что детям нужен отец. И поешь эту песню уже многие года. А я тебе говорю, что им не отец нужен, а спокойствие в семье. – сказала Алла. – Вот я не буду под мужика прогибаться. Сама его под каблук загоню. Надо с ними только так.

– Что-то не вижу очереди под каблуком ходить, – заметила Даша.

– Это пока. Вот сейчас раскручусь, а там такие акулы появятся. Надо только немного подождать, – весело ответила Алла. Вот что всегда поражало Дашу в подруге, это вечный оптимизм. Она не видела плохое. Все у нее случалось лишь к хорошему. Только Аде уже скоро тридцать четыре года праздновать, а принца как не было на горизонте, так его и нет. – Ладно, подруга. Пойду я спать. Завтра пахать и пахать. Порой я тебе даже завидую.