Теперь, подымаясь по лестнице в третий научный, Курчев на мгновение вспомнил все свои библиотечные вечера и, радуясь удаче и ненаказанности, смело толкнул дверь этого святилища. В конце концов, что стоили мятый китель и неказистые сапоги по сравнению со свободой?! И он смело пошел по ковровой дорожке между столов с зелеными лампами, почти не стесняясь и не вжимая голову в засаленные погоны.

Конечно, в прошлогоднем феврале в еще новеньком обмундировании и в сияющих хромовых сапогах он гоголем ходил между молоденьких вузовок и чувствовал, что, только захоти, почти с любой познакомится - и оттого, что этой уверенности ему вполне хватало, не знакомился ни с кем. Но в начале марта на похоронах Сталина ему так за ночь обработали хромачи, что к утру они походили на обложки древней букинистической книги. И китель, правда, не так быстро, тоже вытерся, и волос за год на голове поубавилось - и теперь Борис шел между научными зелеными столами, как демобилизованный солдат между шеренг полковников и генералов. Инги нигде не было.

Он еще раз обошел все ряды, злясь, что забыл дома очки. Но он уже знал, что аспирантки в читальне нет. Если б она здесь была, он бы еще раньше, чем увидел ее, почувствовал это. Так случалось и с менее важными для него девчонками, а в Ингу - он в зале это понял - влюблен окончательно.

Чтобы не слишком досаждать своим хождением злобным научникам, лейтенант поднялся на хоры. Но здесь они были другие, чем в общей публичке. Тут люди тоже занимались, и стоять и разглядывать отсюда девчонок не полагалось. И все-таки сверху он успел заметить, что народу в зале не так уж густо. Много свободных стульев - но не столов, - на них лежат книги и тетради. Кинув взгляд на свои круглые, похожие на настенные, часы, Курчев понял, что подошло время обеда, и со всех ног кинулся с хоров в зал, а оттуда мимо стойки для выдачи книг вниз, в буфет, будто точно знал, что аспирантка там.

12

Она действительно сидела в буфете и, обжигая тонкие длинные пальцы, допивала чай. За три недели, что она провела в доме отдыха, подстаканники куда-то исчезли.

"Вот и уезжай", - подумала и вдруг увидела лейтенанта. Сейчас, при дневном, правда неярком, свете полуподвала Курчев показался ей шире и больше, и лицо у него было добрее, застенчивей и счастливей.

- Здравствуйте, - поднялась из-за стола, не допив чая и не успев ни удивиться, ни обрадоваться появлению технического лейтенанта.

- Еле вас нашел, - неловко пробурчал офицер.

- И я вам звонила, - смутилась Инга и с умышленной резкостью поборола смущенье. - Звонила, а мне ответили, что вас нет, а что я какая-то фря и вы мне навесили колун.

- Извините, - совсем смешался Борис. - Правда, звонили?

- Правда, правда, - кивнула, чувствуя, что в сумбурной застенчивости ей не перещеголять лейтенанта. Но ей было все равно весело и легко.

- Вам машинка нужна? Она в порядке. Я всего две страницы перестучала. У меня плохо печатается. И жалко - замечательная машинка.

- Да, хорошая. Но я вас искал не оттого... Вы меня тогда здорово выручили с башней. Знаете, завертелось и, тьфу-тьфу, обещают. Словом, я сейчас в отпуске.

- Вот как? Очень рада. Потому что жутко сначала трусила...

- Да, вы писали. Я помню. А я прочел Теккерея и куча была всяких мыслей, но почерк у меня никудышный. Вы, наверно, ничего не разобрали.

- С трудом... Вернее, почти ничего. Вчера вечером тетка мне дала. Куда-то по рассеянности засунула и в дом отдыха не отправила. Старухе скоро восемьдесят пять или четыре. Выйдем. Здесь говорить неудобно.

- Так вот, я вам звонила, - сказала Инга на лестничной площадке. - А что значит - "колун повесить"? - Она чувствовала, что чуточку, самую чуточку кокетничает, но ей не хотелось, чтобы разговор зашел о чем-то постороннем, пусть серьезном, но не слишком для нее интересном. Она не знала, для чего ей лейтенант, но он уже был тут и хотелось с ним разговаривать как-то легко и неосторожно, и чтобы он чувствовал себя смелее.

- Да так... Ничего особенного, - краснел Курчев. - Не обращайте внимания. У нас и не такое услышишь, как говорил полковник из анекдота.

- Какого анекдота?

- Да так, одного... малоприличного.

- Анекдоты бывают либо остроумные, либо - нет, - усмехнулась, чувствуя, что овладевает положением, и ей от этого даже стало чуть грустно. - Идемте, я верну вам машинку.

- Да нет, я подожду, - бормотал лейтенант у нее за спиной. Они поднимались по лестнице. - Работайте, я подожду.

- Ничего. Надо начинать с понедельника, а я начала с субботы и вот не то... Подождите, я сейчас принесу книги, - сказала в библиотечном предбаннике и открыла дверь в зал.

Курчев стоял и не верил, что это именно с ним сейчас, а не с кем-то другим вот тут, перед дверьми, разговаривала она, такая длинная, худая, почти неземная. Правда, она уже однажды сидела с ним в вокзальном ресторане. Но тогда, сто лет назад (а точнее - двадцать четыре дня), все было проще. Тогда она была для него ничем. Он о ней столько не думал, и она просто из вежливости и любопытства посидела с ним за столиком. Тогда было легко, а теперь в нем была сильная напряженность и ему казалось, что эта напряженность передается аспирантке и пугает ее, и тяготит, и она торопится скорее развязаться с ним, и вот бросает даже в середине дня библиотеку, только бы раз и навсегда лейтенант отстал от нее и на глаза не показывался.

"Но чего же тогда звонила?" - подумал и тут же повторил вопрос вслух, потому что Инга вышла из зала в предбанник с папкой и двумя зелеными, точно такими, какие лежали в его чемодане, томиками Теккерея.

- Сейчас отвечу. Вот пожалуйста. Сбросьте, - сказала девушке на выдаче.

- Мне было скучно. Я пошла в ... и спросила, как звонить по вашему адресу. Девчонка на телефоне объяснила: "через 'Ядро'". Но вас уже не было.

- Вот, черт, не повезло.

- Почему? Вы ведь меня нашли. А машинку я вам сейчас верну.

- Да я не про машинку, - снова расстроился лейтенант. - Если бы я знал, что вы рядом!

- Ну, и что тогда?.. - пожала она плечами, как бы сводя на нет его бессмысленные сожаления. - К нам в дом отдыха приезжали какие-то офицеры вот с такими погонами, - осторожно, словно боясь запачкаться, дотронулась она до потемневшего серебра на левом плече Курчева. - Одному подбили глаз.

- Это Секачёву, - почему-то обрадовался лейтенант. - И вы их видели? Там еще один был, посмазливей.

- Видела и даже танцевала. Они мне понравились средне.

- А второму, Мореву, вы показались, - снова покраснел Борис. Он вспомнил, как на другой день после 8-го марта Секачёв ругался:

- Из-за историка блямбу посадили. Сапоги, видишь, у него не те. Поехал бы третьим, хрен бы привязались, а привязались, Борька первым бы схлопотал. У него ряжка шире.

- А девчонки были? - спросил кто-то из офицеров.

- Да так. Фря одна тощая увязалась. Но я ей до пупа.

- Ему "Пиво-воды" подавай, - усмехнулся Морев. - Кадр в порядке был. Только нам бы все равно не обломилось.

- Жалко. А я его плохо запомнила, - сказала Инга, понимая, что этот чудак-лейтенант уже начинает ее ревновать к своему однополчанину. - Помню только, что танцует прилично.

- А я вовсе не умею, - нахмурился Борис.

- Зато пишете хорошо. Что-нибудь еще сочинили?

- Да так, пробовал... Ничего существенного, - ответил он, беря пальто у гардеробщика, за разговором он не заметил, как спустились к вешалке.

- Наверно, это из-за машинки. Теперь получится, - улыбнулась Инга, но тут же, помрачнев, добавила:

- Вы меня тут случайно нашли. Я теперь в Иностранке засяду. Сервису там меньше, зато по Теккерею больше шпаргалок.

"И Сеничкин там меня не найдет", - добавила про себя, хотя знала, что доцент английский знает не хуже ее и по работе Иностранка ему тоже нужна ничуть не меньше.

- Жалко, - вздохнул лейтенант, напяливая шинель и не протягивая гардеробщику мелочи: он считал, что такие поборы закономерны лишь в ресторанах, банях и парикмахерских. - А мне ваш муж как раз билет сюда устроил.