– Так ты же говоришь, что раздумала за него замуж выходить.

– Раздумала или не раздумала, а только пусть он увидит, как на мой счет ошибался! Пусть поймет! И мамаше своей передаст!

История, конечно, была шита белыми нитками, логика отсутствовала, но Эвин собеседник, похоже, поверил. Ну что взять с натуральной блондинки?

– Постой, ты сказала про полицейского, который вас разнимал, – сообразил он. – Это что за полицейский? Я тут всех знаю.

– Лейтенант Черемыкин.

– Черемыкин? – Парень удивленно поднял брови. – Ты ничего не путаешь?

– Нет, конечно! Я все, что в тот день случилось, на всю жизнь запомнила. И лейтенанта этого. Он подошел и представился – лейтенант Черемыкин.

– Странно! Здесь у нас такого лейтенанта нет. Есть Вася Столбов, мы с ним в школе вместе учились, есть Толик Васильев, а Черемыкина никогда не было.

– Точно говорю – лейтенант Черемыкин. Он сперва хотел протокол составить, а потом передумал, сел в машину и укатил.

– В машину? – переспросил парень.

– Ну да. Вот там его машина стояла… милицейская машина, с мигалкой…

– Вот как… а ведь там видеокамера стоит, так что я могу посмотреть запись за тот день. Если здесь действительно стояла милицейская машина – она должна попасть на запись. Когда, ты говоришь, вся эта история случилась?

Эва назвала дату происшествия, которое сломало привычное течение ее жизни. Парень повернулся к стойке с монитором, на который выводилось изображение с нескольких камер, пощелкал кнопками и наклонился над экраном.

– Вот запись за тот день…

Эва обошла стойку, встала рядом с ним и стала следить за быстро меняющимся изображением.

Наконец, на экране мелькнула машина с мигалкой на крыше.

– Вот, вот она! Прокрути назад!

Парень вернул изображение назад и пустил снова, на этот раз гораздо медленнее.

Теперь на экране была четко видна полицейская машина, удалось разглядеть даже ее номер.

– Интере-есно… – протянул парень, и достал из кармана мобильный телефон.

Он набрал номер своего школьного приятеля и проговорил:

– Привет, Столб! Как жизнь молодая?

– Да вроде ничего. А что? У тебя имеются конкретные предложения?

– Насчет конкретных предложений, конечно, можно подумать. А пока у меня к тебе есть конкретный вопрос. Ты на этой неделе по каким дням дежурил?

– Да в чем дело-то? С чего это вдруг ты заинтересовался моими дежурствами?

– Значит, есть причина.

– Ну, давай уже, выкладывай свою причину, а то мне некогда с тобой просто так болтать.

– Ух ты, какой занятой! Ладно, вопрос вот какой. Я тут у себя на камере засек твою машину на стоянке возле нашей заправки. С включенной мигалкой, между прочим. А тебя там не было, и Толяна не было, какой-то незнакомый парень в нее садился. Так вот, мне стало интересно – что, у вас с Толяном новый напарник появился или что? И какой у вас интерес к нашей заправке?

Полицейский на мгновение замолчал, затем переспросил:

– В какой день, ты сказал, наша машина попала на камеру?

– Вообще-то я пока насчет дня не говорил, но могу сказать, – и парень назвал роковой день, когда Эва опоздала на автобус.

– Позавчера, что ли? – мрачно спросил Вася. – Так я и думал… обещай, что никому про это не расскажешь.

– Само собой, никому, кроме вас с Толяном. А что такое?

– Понимаешь, мы в тот день заехали в гости к Люське…

– К Люське Гусевой?

– Ну да, сам понимаешь… Люська – баба добрая, мы у нее маленько засиделись…

– Во время дежурства? – уточнил собеседник.

– Ну да…

– Вот почему наше районное отделение отстает по раскрываемости преступлений!

– Да ладно тебе! Кто это тебе сказал?

– Да шучу, шучу!

– Такими вещами не шутят! Мы, между прочим, вовсе даже не отстаем, а наоборот!

– Ну ладно, ты начал рассказывать про тот день…

– Ну да. Значит, выходим мы от Люськи, смотрим – нет нашей машины. Оставили мы ее чуть в сторонке, чтобы ни у кого лишних мыслей не было насчет нас и Люськи, а какой-то гад ее угнал. Ты только прикинь, каким нужно быть отморозком, чтобы угнать полицейскую машину во время дежурства!

– А вы к Люське небось с мигалкой ехали?

– А то!

– Да, видно, у того человека серьезные проблемы с головой!

– А я тебе о чем?

– Значит, пропала машина? Вы, конечно, операцию «Перехват» объявили?

– Ты что, шутишь? Ведь это тогда пришлось бы объяснять, где мы ее оставили и по какой причине!

– Так что же вы начальству сказали?

– К счастью, ничего не пришлось говорить. Мы только еще репу чесали и думали, как быть – а тут Степаныч мне звонит…

– Это какой же Степаныч?

– Ну, тот, у которого гараж и мастерская в Запечье. Звонит, вот как ты сейчас, и спрашивает, не ищем ли мы свою машину. Мы ему – Степаныч, родной, где она? А он объясняет, что какой-то хмырь бросил ее возле его гаража. И что мы, само собой, можем ее забрать. Ну, мы с Толяном вздохнули и погнали в Запечье…

– На чем?

– У Мишки Полуянова мотоцикл реквизировали. Все равно Мишка пьяный был и мотоцикл ему ни к чему.

– Степаныча-то хоть отблагодарили?

– Ну а как же! Само собой, бутылку ему поставили.

– Дешево отделались!

– Да ладно, Степаныч нам по жизни должен! Мы его сколько раз прикрывали… он с ворованными деталями сколько раз попадался, а мы на это закрывали глаза.

– Все равно он вас от больших неприятностей спас.

– Ну да. Ты мне лучше скажи – у тебя там на записи виден отморозок, который нашу машину угнал?

– Только со спины.

– Ни на кого из наших не похож?

– Я не узнал. Со спины мужик как мужик, самый обыкновенный, молодой, росту среднего, не толстый, не худой… в общем, стандартный. В форме он был, кстати.

– Ну, елки-палки! Ладно, ты про это молчи, чтобы до начальства не дошло.

– Договорились!

– Ну, все слышала? – спросил парень Эву. – Угнали у них машину, попользовались, потом бросили. Не знаю, кто уж тебя так сильно любит, что такую подлянку устроил.

Парень смотрел с подозрением, Эва испугалась, что он сопоставит даты и сообразит, что она имеет отношение к тому самому автобусу, который взорвался на семнадцатом километре. Она поскорее распрощалась и поехала на работу.

Начальник, видно, побеседовал с сотрудниками, чтобы не приставали к Эве с вопросами, а лучше занялись своими непосредственными обязанностями. Так что Светка Милашкина только поинтересовалась, как поживает ее синяк, и снова предложила свои услуги, и злыдня Леонида Павловна шипела из угла что-то неодобрительное.

В конце дня начальник вызвал Эву в кабинет. Она шла, ожидая плохих новостей. В лучшем случае начальник узнал, что утром она не ходила на допрос, а ездила по своим делам. А в худшем, ему звонили из очень серьезной организации и что-то такое про Эву сообщили. Может, велели ее уволить?

Однако ее опасения не оправдались.

– Вот что, Стрижева, – сказал начальник, – тут такое дело, что работы с вас в последнее время, как с козла молока.

«Увольняет, – поняла Эва, – сам козел»!

– Я с вами спорить не собираюсь, – заметил начальник, поскольку Эва не уследила за своим лицом, и он сумел прочитать на нем многое. – Вас теперь, конечно, будут на допросы таскать, а у меня работа стоит. Я заказчикам не могу сказать, что у меня ведущий специалист под следствием находится!

– И ничего не под следствием! – возмутилась Эва, решив, что ей нечего терять. – Я у них как свидетель прохожу! Сами же меня в ту командировку послали!

– Голос у меня в кабинете могу повышать только я, – сказал начальник, который, все знали, никогда ни на кого не орал, предпочитал делать выволочки тихо.

Эва наконец взяла себя в руки и решила молчать. Совершенно не в ее духе скандалить с начальством.

– В общем, так, – строго сказал начальник, – со всех проектов я вас снимаю. Дела передадите Алексею. Если что нужно, он сам с вами свяжется.

«Уволил!» – мысленно вздохнула Эва. Теперь эта мысль ее не ужаснула.