– В гости зашла. Мы можем пообщаться наедине?

Он схватил меня за руку и потащил на лестницу, по пути бормоча, какой приятный сюрприз я ему сделала, заявившись на ночь глядя. Узнав же, зачем я пришла, сначала удивился, а после наотрез отказался помогать. Оказывается, комендант запер комнату, переселив соседа Мартина, и сказал никому не входить до того, как полицейские все осмотрят.

– Сказал? – уточнила я. – Не опечатал дверь? Не вывесил предупреждение? Значит, формально мы даже закон не нарушим.

– Проникновение в чужое жилье – уже нарушение, – не согласился оборотень. – Тем более со взломом.

– Обязательно взламывать? – задумалась я. – У парня, с которым Мартин делил комнату, остался ключ?

– Наверняка да. Но что я ему скажу? Ко мне пришла подруга и хочет покопаться в вещах твоего соседа?

– Ограничься первой половиной фразы. К тебе пришла подруга. И тебе нужна свободная комната. Возьми, – я сунула оборотню прихваченные на всякий случай деньги. – Думаю, это его убедит.

Настоящая Элси никогда не затеяла бы подобного, не рисковала бы репутацией, приходя в мужское общежитие, не предложила бы разыграть столь недвусмысленную ситуацию. Но именно это убедило Норвуда в том, что мне действительно нужно попасть в жилище Мартина.

– Хорошо, – сдался он. – Попробую договориться. Подожди в моей комнате. Росс и Тоби вернутся нескоро, а Владис тебя не потревожит. Просто не обращай на него внимания, он немного не в себе. Точнее, в себе, но там не только он. Владис – медиум, работает с иными сущностями. Впускает их в себя и учится взаимодействовать.

– А эти сущности…

– Не опасны, – заверил Рысь. – Если не провоцировать.

Обещав не провоцировать ни медиума, ни его гостя, я зашла в комнату, сняла пальто и присела на кровать друга. Владис интереса к моей персоне не выказывал. Сначала долго смотрел в темное окно, потом с любопытством ощупывал стену. При следующей встрече он даже не вспомнит, что мы виделись этим вечером.

– Достал, – обрадовал вернувшийся вскоре Рысь. – Но если попадемся, Руперт мне ничего не давал. Скажу, что нашел ключ в умывальной.

Вечером большая часть студентов занята выполнением заданий и подготовкой к завтрашним занятиям, и, пока мы шли на третий этаж, к комнате Мартина, нам никто не встретился. Рысь бесшумно провернул ключ в замке и толкнул дверь, а когда мы оказались внутри, так же тихо ее закрыл и зажег «светляк». Сияющий шарик поднялся к потолку, осветив комнату. Она была меньше той, в которой жил Норвуд, и рассчитана лишь на двоих. Стол под окном, по обе стороны от него – кровати, у входной двери – шкаф для одежды, на стенах – книжные полки, наполовину пустые.

– Что ищем? – спросил друг.

– Что-то подозрительное.

Памятуя о Чарли Лосте, докторе Грине и «Городе Драконов», я начала с книг. Их было немного, а таких, на которых не стояла печать «Обязательное учебное пособие», всего четыре: приключенческий роман, мемуары какого-то полководца, сборник эльфийской поэзии и «Основы прикладной механики».

Самым подозрительным в мужской комнате был сборник стихов. Я пролистала его, но единственным результатом стало подтверждение зародившегося у меня в посольстве подозрения: Элси неважно знала эльфийский. В механике мы обе не разбирались. Открыв книгу на странице, заложенной листочком с изображением разделенного на шесть частей круга с закорючками в каждом секторе, я окунулась в удивительный мир чертежей и формул и тут же пошла ко дну…

– Глянь-ка, – окликнул меня Рысь, откопав в столе какую-то бумажку. – Схема полигона. Копия утвержденного плана, причем сегодняшняя. Мартин в комнату не возвращался. Значит, она была у него еще утром или даже вчера.

В мозгу что-то щелкнуло, но Рысь оказался быстрее одолженных у Элизабет воспоминаний.

– Полигон обновляют перед каждой тренировкой, – прошептал он до того, как эта мысль оформилась у меня в голове. – Меняют местами снаряды и препятствия, добавляют новые. До начала занятий никто из студентов не знает, как будет выглядеть полоса препятствий. Откуда же у Кинкина схема?

Я пожала плечами.

– Сговорился с кем-то из зодчих, – сам себе ответил Норвуд. – Их факультет занимается реконструкцией полигона. Не знаешь, у Мартина были друзья с архитектурного?

Не знаю, но узнаю.

Я не успела сказать это вслух.

– Сюда идут, – прошипел Рысь, уставившись на дверь.

– Откуда ты знаешь?

– Слышу. Смотритель кого-то ведет. «Комната Кинкина там, господин инспектор», – скопировал он скрипучий голос консьержа и заметался по комнате. – В окно? Я спрыгну, а ты… Под кровать?

– На кровать, – предложила я, справившись с паникой.

Оборотень громко сглотнул.

– А что остается? – спросила я. – Сам подумай: лучше, если нас застанут роющимися в чужих вещах или… за другим занятием?

Я не надеялась, что, открыв дверь, инспектор извинится и уйдет, но после он станет разбираться, как мы сюда попали, и выжмет всю правду из соседа Мартина. Его рассказ не должен противоречить тому, что полицейский увидит своими глазами.

Очевидно, Рысь пришел к тем же выводам, легко оторвал меня от пола, бросил на ближайшую к нам кровать и осторожно пристроился рядом.

– Не думай обо мне плохо, – зашептала я, вцепившись в его рубашку, – но все должно выглядеть достоверно.

– Ага, – кивнул он, но действовать не спешил.

Я уже готовилась объяснять полиции, что мы устали за день и пришли сюда просто полежать, но звук вставляемого в замочную скважину ключа подействовал на парня как сигнальный выстрел. Рысь резко перекатился, подмял меня под себя и поцеловал. Сначала легонько, будто понарошку, а не встретив сопротивления – уже по-настоящему.

Учитывая, что в последний раз я целовалась в прошлом году на дне рождения у Ленки с ее трижды разведенным братом, обратившим на меня заинтересованный взор после полбутылки коньяка, а для Элси это вообще был первый настоящий поцелуй, не сравнить с тем, как она неловко чмокнула ректора в губы на балу, неудивительно, что у нас обеих крышу снесло. Вернее, как пишут в книгах, дыхание перехватило, в глазах потемнело… А, нет, это Рысь погасил светляк. Но остальные симптомы – бабочки в животе, мурашки по телу и прочие не связанные с насекомыми явления – были в наличии.

То ли время замедлилось, то ли ключ застрял в замке, но, когда дверь наконец-то открылась, мы целовались уже с полной отдачей делу, и у вошедших в комнату людей не должно было возникнуть сомнений в том, что здесь происходит.

– Что здесь происходит?! – тем не менее заорал один из них.

Я взвизгнула, оттолкнула парня и ринулась к выходу, едва не сбив с ног застывших в дверях мужчин. Рысь не отставал. Остановились мы только на улице, отбежав от общежития и укрывшись за высаженными вдоль дорожки пушистыми елочками.

– Думаешь, они нас рассмотрели? – спросила я.

– Нет.

– А по другим следам не найдут? Слепок ауры? Остаточный магический фон?

– Колдовством мы там не занимались.

Прозвучало двусмысленно. Мол, колдовством не занимались, а вот чем-то другим…

Несмотря на пронизывающий холод, щекам сделалось жарко, а в животе, разогнав бабочек, заворочался скользкой змеей запоздалый стыд.

– Рысь, слушай, то, что там… Это только для конспирации. Чтобы никто ничего не понял.

– Для конспирации, – согласно повторил он. – Никто ничего не понял. Даже я.

Последнюю фразу произнес тихо, но я расслышала. Проваливаться под землю не захотелось, но сбежать куда подальше – это я бы с радостью.

– Твое пальто осталось у меня, – вспомнил оборотень. – Но…

– Не стоит возвращаться сейчас, – закончила я. – Ничего, доберусь и так. Только ты мне его потом занеси…

Рысь первым покинул укрытие, и я слышала, как удаляющиеся шаги сменяются мягкой звериной поступью. В другое время выглянула бы посмотреть на Норвуда в другом облике, но не сейчас. Сейчас хотелось поскорее попасть в свою комнату.

Консьержка, сидевшая в вестибюле с вязанием, как и в первый раз, не выказала удивления по поводу моего, мягко говоря, необычного вида в этот дивный морозный вечер, а Мэг куда-то вышла, и не пришлось рассказывать, каким образом я потеряла второе пальто за день.