– Да, кьерисса ун–Халлис. В тот раз погибло почти два десятка эльфов, один из которых был магом. Неплохим магом.
– Но, что им нужно на Унаири?! Мы же ни с кем не воюем. И раньше никогда вампиры не появлялись на архипелаге!
– Им нужно только одно – кровь, – жестоко сказал эльф, перед глазами которого на миг всплыло лицо Коэлиналя, залитое кровью из прокушенной артерии. В тот раз тварь была сыта и решила проиграться. – И количество жертв не имеет значения.
– Как его можно остановить?
Эльф пожал плечами:
– Очень просто – убить.
Фьери фыркнула, став похожей на девчонку–сорванца:
– Да уж! Чего проще – взял да убил!
– Пока он присматривается, обживает территорию, а вот когда уже обоснуется, тогда и начнет резать людишек, как скот.
Губернатор, несмотря ни на что, умела держать удар. Оставаясь с виду спокойной, она пыталась скрыть ту бурю эмоций, которая бушевала внутри, то и дело, пытаясь прорваться наружу:
– Что мне нужно сделать, чтобы вы взялись за это дело, кьер Флозерин?
Вопрос прозвучал весьма двусмысленно, и она это поняла, но было поздно. Веселые искорки смеха промелькнули в глазах эльфа и погасли, так и не выплеснувшись наружу.
– Поосторожней со словами, кьерисса губернатор, иначе можете попасть в более невыгодное положение, чем то, в котором находитесь сейчас. С чего вы взяли, что я захочу взяться за это дело? Одного раза было абсолютно достаточно, чтобы держаться от этих тварей как можно дальше и не привлекать к себе их внимание.
– И все же, Флозерин, – фьери опустила обязательную, официальную приставку «кьер», – у меня нет возможности подбирать ключи к вашей совести, особенно когда гибнут жители города. Поэтому я предлагаю вам тысячу золотых. Вы согласны?!
Флозерин сделал вид, что задумался над её, более чем щедрым, предложением. На миг его одолела жадность, но он сумел во время её оседлать.
– Весьма заманчиво. Гоните вперёд аванс, я думаю, трёхсот марок будет достаточно. Поразнюхаю в городе. Если решу не связываться с вами, верну половину аванса. Да, и все расходы за ваш счёт. Отчёт о них я предоставлю.
– Не слишком ли ты круто взял, эльф, – глаза фьери налились темнотой. Откуда–то потянуло сыростью, раздалось змеиное шипение. Но Флозерин и ухом не повёл:
– Нет, кьерисса. Тем более, что вы втягиваете меня в эту авантюру против моего желания. Если бы могли лицезреть то, что видел я, то вы бы поняли, что никакая сила меня не удержит от того, чтобы в любой момент покинуть Унаири.
Губернатор как–то сразу сникла, откинувшись на спинку высокого кресла:
– Хорошо, раздери тебя кхрасст[ Кхрасст – хищник-эндемик, живущий только на Унаири. Больше всего похож на помесь собаки и обезьяны. Нападает на противника даже больше себя. Первые человеческие колонисты принялись было его уничтожать, и только вмешательство фьери спасло его от тотального истребления. Сейчас почти не встречается. Ходят слухи, что фьери их приручили и используют вместо охотничьих собак]! Твоя взяла, эльф! Что собираешься делать?!
– Как я уже сказал, раньше поразнюхаю в городе…
Перед уходом, дворецкий передал Флозерину небольшой, увесистый мешочек, в котором позвякивали имперские марки. Тридцать двойных марок с профилем императора были большими деньгами для Среднего и Портового города, в которых перерезали глотки за куда меньшие суммы. Охранники-скарцени проводили его восхищёнными взглядами. Ещё бы! Подёргать тигра за усы и остаться в живых?! Это ещё нужно суметь.
Уже будучи дома, Флозерин спрятал деньги, предварительно рассовав несколько кругляшей по карманам. Любуясь с балкона набравшим силу днём, он ещё раз взвесил все «за» и «против». Шум и гам, доносившиеся снизу, абсолютно не мешали ему думать. Мысли его носились очень далеко от улицы Костоправов. Тысяча золотых была огромной суммой, и немногие из пиратов могли похвастать тем, что держали её в руках. И если распорядиться ею правильно, то можно было забыть о риске на несколько лет и ещё кое-что отложить на «черный день».
Но охота на вампира таила в себе смертельную опасность. Эти твари были умны, расчетливы и осторожны. Они не боялись ничего, кроме солнечного света и серебра. Но по слухам самые древние из них могли обходить и эти правила. Остальные же ухищрения заставляли их корчиться от смеха. Но это, как говориться, ещё полбеды. Насытившись и наигравшись, вампир начинал обзаводиться свитой. Почти такими же милыми созданиями, как и он, полностью подчинёнными его воле. В Пеллерионе, как и во всех Лесных княжествах, их называли кайлешами. Они не боялись дневного света, были очень сильны и по-собачьи преданы своему хозяину.
В таком деле нужен был хороший совет и, поразмыслив, Флозерин решил отправиться на Парк–Лейн, чтобы встретиться с Кошачьей леди. Приняв окончательное решение, эльф выбрался из кресла и, на ходу перекусив, прогулочным шагом пошёл на границу между Высоким и Средним городом.
Парк–Лейн была одной из достопримечательностей Медессы. Здесь обычно прогуливались зажиточные горожане и туристы, посещавшие дорогие рестораны и ювелирные лавки в сопровождении телохранителей. Сюда приезжали даже из Империи, чтобы купить знаменитый чёрный и розовый жемчуг, который с риском для жизни добывали у берегов Гали и Рюйка.
Казна Зальгары, чьей колонией некогда был Унаири, ежемесячно пополнялась за счёт продажи жемчуга полновесными имперскими марками, и, конечно, вокруг столь прибыльного промысла кружили крупные и не очень «акулы». Поэтому Лесатт и стал привлекать для охраны промысла пиратов, чтобы отгонять барражирующих вокруг стервятников.
Но кроме ювелирных лавок Парк–Лейн славилась своими скверами, каждый из которых был украшен фонтанами. Именно здесь собирались толпы горожан в особо жаркие летние дни, чтобы насладиться прохладой и понаблюдать за игрой солнца в каплях воды. Один из таких скверов и облюбовала Кошачья Леди, одна из самых сильных колдуний на Унаири, но знающих об этом можно было пересчитать по пальцам. Она очень умело скрывала это, прикидываясь… сумасшедшей. А своё прозвище она получила из–за пары десятков кошек, которые словно верная стража всё время вились вокруг неё. Они сидели на её плечах, спали на её коленях, тёрлись о её ноги, напоминая живой, шевелящийся ковёр. И сердито шипели, если кто–то собирался подойти к их госпоже.
Сама же Кошачья Леди носила тяжёлый длинный плащ с капюшоном, полностью скрывающим её лицо от окружающих. Из-под него виднелось тёмно–синее платье, явно знавшее лучшие времена и стоившее когда–то больших денег. Этот наряд не менялся ни зимой, ни летом, впрочем, как и сама Кошачья Леди. Никто не знал, кто она и откуда появилась, но даже старожилы в один голос заявляли, что она была здесь ещё во времена их детства.
Выйдя из дома, Флозерин сразу же заработал несколько ненавидящих взглядов, шёпотки, словно рядом гудел пчелиный рой. Раздав несколько ослепительных улыбок, эльф отправился дальше. Он вспомнил то время, когда только попал на архипелаг. Тогда он не выпускал из рук оружия, и оно несколько раз спасало ему жизнь, ну или, по крайней мере, здоровье. Эльфов не любили всегда, но только люди с их нетерпимостью к другим расам довели дело до войны. И скоропостижно её проиграли, когда все четыре княжества, обычно находящиеся в состоянии контролируемой тревоги, внезапно объединились и дали отпор захватчикам. С тех пор прошел не один десяток лет, но ненависть к Перворождённым только окрепла.
