Уокер посмотрел на Хильера. Этот взгляд сказал Изабелле, что ее вопрос каким-то образом успокоил парламентария. Ее взбесила эта открытая демонстрация тех сомнений, которые имелись у Уокера в отношении ее. Какого черта женщины все еще считаются существами второго сорта в этом мире, даже здесь, в полиции?
– Так существует ли эта личная заинтересованность, мистер Уокер?
– Один из моих избирателей – Клайв Дрюитт, – ответил Уокер. – Вам знакомо это имя?
Имя было смутно знакомо, но Изабелла не могла ничего вспомнить, поэтому покачала головой.
– Пивоварня Дрюитта, – напомнил член Парламента. – Пивоварня и гастропаб[41] в одном флаконе. Первое заведение он открыл в Бирмингеме. Теперь у него их восемь.
«А это значит, что у него есть деньги, – подумала Изабелла. – Что, в свою очередь, значит, что член Парламента у него в руках».
– Как он связан с умершим? – поинтересовалась суперинтендант.
– Йен Дрюитт был его сыном. Естественно, Клайв не верит, что он был педофилом. И не верит, что он мог убить себя.
«А какой родитель поверит, что его ребенок – преступник?» – пришло в голову Изабелле. Но тщательное расследование самоубийства в ИВС должно было доказать отцу, что, как это ни прискорбно звучит, Йен Дрюитт убил себя сам. И член Парламента должен был объяснить это Дрюитту-старшему. По мнению Изабеллы, причин для подключения Мет не было.
– Я не совсем понимаю… – начала она, глядя на Хильера.
– Нам пришлось сократить массу сотрудников, – прервал ее помощник комиссара. – Мистер Уокер просит нас сделать так, чтобы эти сокращения никак не повлияли на расследование данного самоубийства.
Хильер сделал ударение на слове «сделать». Значит, ей придется выделить кого-то, кто сможет умаслить мистера Дрюитта так, чтобы тот не подавал в суд. Это Изабелле не понравилось, но она не стала спорить с помощником комиссара.
– Я могу выделить Филипа Хейла, сэр. Он как раз закончил… – сказала Изабелла.
– Я хотел бы, чтобы вы, Изабелла, занялись этим делом лично. Здесь необходима деликатность.
Суперинтендант постаралась сохранить непроницаемое лицо. Это дело соответствовало максимум должности инспектора. Но даже если это и не так, меньше всего ей хочется ехать в Шропшир именно в этот момент.
– Если мы говорим о деликатности, то, может быть, это дело больше подойдет детективу-инспектору Линли? – предложила она.
– Может быть. Но я хочу, чтобы этим занялись лично вы. Кстати, совместно с детективом-сержантом Хейверс. Думаю, она окажется отличным вторым номером. Хейверс хорошо проявила себя в Дорсете[42], так что, уверен, того же мы можем ждать от нее и в Шропшире.
Изабелла сразу разгадала скрытый смысл его слов. И наконец-то поняла, что должна делать.
– Ну конечно, сэр, – согласилась она. – О сержанте я не подумала. Полностью с вами согласна.
– Я так и думал, – криво улыбнулся ей Хильер. – Буду с вами откровенен, мистер Уокер, – продолжил он, повернувшись к члену Парламента, – нам серьезно не хватает работников, и все это из-за решения, принятого правительством. Так что на это дело мы можем выделить лишь пять дней. После этого старший суперинтендант Ардери и сержант Хейверс должны будут вернуться в Лондон.
Уокеру хватило ума не спорить.
– Благодарю вас, комиссар, – сказал он. – Я все понял. Позвольте откровенность за откровенность. Я всегда был против сокращения полиции на национальном уровне. Так что я ваш единомышленник. А после того, как все это закончится, я стану вашим другом.
Вскоре после этого он откланялся. Хильер заранее сделал Изабелле знак оставаться на месте. Когда дверь за членом Парламента закрылась, помощник комиссара вернулся в свое кресло и глубокомысленно оглядел Изабеллу.
– Полагаю, – сказал он, – что это приключение в Шропшире поможет нам закрыть наш давний вопрос.
– Именно так я и буду действовать, сэр, – ответила суперинтендант, хорошо понявшая план помощника комиссара.
Вандсуорт, Лондон
Позже, у себя дома, Изабелла занялась сборами для поездки в Западный Мидленд[43]. Однако прежде всего разыскала водку. Она уже выпила один мартини[44], но сейчас сказала себе, что заслужила еще один, так как день был долгим и события развивались совершенно неожиданно.
Собирая белье, брюки, свитера и пижамы для поездки в Мидлендс, Изабелла наслаждалась коктейлем. Она стала взбалтывать водку с мартини, вместо того чтобы смешивать ее со льдом, и коктейль получился достаточно крепким, чтобы изменить ее отношение к жизни. А нынче, благодаря ее дерьмовому бывшему и его «Необходимому Карьерному Шагу», ей было необходимо посмотреть на мир другими глазами.
«Изабелла, ты, конечно, сможешь приехать в отпуск, – скажет он ей со своей вкрадчивой приторностью в голосе. – У нас будет достаточно большой дом, а если он тебе не подойдет, то поблизости, без сомнения, найдется достаточно подходящих гостиниц. А может быть, стоит подумать о пансионе? Это будет совсем неплохо, как ты думаешь? Да, и предвосхищая твой вопрос, – мальчики не смогут провести каникулы с тобой. Об этом и речи не идет».
Но Изабелла не позволит своему бывшему насладиться тем, что расстроена. Если только она скажет: «Прошу тебя, Боб», беседа сразу же перейдет в сферу «Ты же знаешь, почему это важно». И начнется обсуждение их прошлой совместной жизни – еще один пустой разговор, который быстро перейдет в область взаимных упреков и обид. В этом нет никакого смысла.
Изабелла допила мартини еще до того, как закончила укладываться. Заняться больше было решительно нечем, но она решила не усугублять. Будучи довольной своим уровнем трезвости, Ардери залпом допила коктейль и аккуратно уложила бутылку водки в чемодан. Последнее время она плохо спит, а на новой кровати будет спать еще хуже. Так что водка послужит ей снотворным. В этом нет ничего плохого.
Закончив сборы и поставив чемодан возле двери, Изабелла наконец-то добралась до телефона. Она знала оба его номера наизусть и набрала один из них, домашний, а не мобильный. Если его нет дома, она оставит послание. Изабелла не хотела мешать ему, если он проводит вечер вне дома.
Как обычно, Линли узнал ее голос. Казалось, он удивлен и, что было в его стиле, немного насторожен.
– Командир, привет, – произнес он, и после этого сразу же: – Что-то случилось? – При этом голос у него звучал слишком легкомысленно.
Изабелла приготовилась. Сейчас ей понадобятся четкая дикция и спокойная уверенность в голосе.
– Все хорошо, Томми, – сказала она. – Я не помешала? – Это был мягкий вариант прямого вопроса «Дейдра с тобой?» или «Вы с ней занимаетесь тем, чем любовники часто занимаются после десяти часов вечера?».
– Немного помешала, но это может подождать, – произнес Линли любезным тоном. – Чарли уговорил меня проверить с ним слова его роли. Я не говорил, что он получил вполне приличную роль в одной из пьес Мэмета?[45] Правда, не в Вест-Энде[46]. Пьесу ставят вообще не в Лондоне. Но так как это произойдет в одном из ближних графств[47], мы можем считать, что это успех.
На заднем фоне послышался голос. Изабелла узнала его – это говорил Чарли Дентон. Он уже давно поселился в городском доме Томаса Линли в Белгравии[48]. В обмен на крышу над головой и еду Дентон выступал в качестве слуги, дворецкого, повара, домоправителя и мальчика на побегушках. При этом всем было понятно, что ему нужно предоставлять время на прослушивания и на все остальное, связанное с театром. Пока Дентону доставались лишь крохотные роли то тут, то там. В основном, конечно, там.
