— Рауки, а ведь у меня один раз получилось с ним слиться! Тогда я спас Вильку. Он кувыркнулся в фонтан и ударился головой. Он был мертвый, а Мир оживил его.

— Ты слился с Миром, и твое намерение стало намерением Мира, а воля Мира, твоей волей. Все живое, что ты видишь вокруг, является плотью Мира, его телом. И Миру не нужно, чтобы Вилька оживал. Все накопленное Вилькой осознание и так останется внутри Мира, только перейдет в иную форму, например, проявится в следующем рождении. Любое сознание, находящееся в потоке времени принадлежит Миру. Плоть Мира непрестанно обновляется, старые клетки, в том числе и человеческие тела, отмирают, новые рождаются. Ему не важно, в какой из форм пребывает сознание, главное, чтобы оно развивалось, эволюционировало. Это может быть важно для личности Вильки, что сформировалась в этой жизни, для твоей личности, что с ней подружилась, но не для Мира. Для него ваши мимолетные осознания себя кем-то определенным, как рябь на реке времени. Но, слившись с Миром, ты принес свою волю в его сознание, ты влил в погибшую клетку новую жизнь, и она не ушла на дно, а осталась на поверхности, на гребне волны. Время — это процесс замещения жизни смертью. Жизнь излучается из тела, место жизни заполняет смерть. С каждой секундой жизни все меньше, тело стареет, затем полностью разрушается и становится материалом для других форм существования. Для мира его плоть едина, как едино сознание. Поэтому смерть Вильки не будет воспринята Миром, как трагедия или потеря. Его тело и сознание останутся внутри потока времени. Он даже не заметит того, что случилось с Вилькой. Для Мира смерти нет.

— Значит, Мир не знает о нашем горе, не знает о нашей боли?

— Ученые говорят, что на планете животные исчезают целыми видами. И Мир прекрасно существует дальше. Если погибнет даже все человечество, глупо думать, что это станет трагедией для кого-то, кроме людей.

— Как жить в Мире, которому безразлично, что с тобой происходит, который о тебе даже не знает?

— Любя его.

— Как?!

— Как ты любил Лорима до встречи с ним. Помнишь? «Вот учитель, вот ученик, между ними дорога, когда ученик осознает учителя, он становится на его путь, чтобы следовать ему. И только любовь может дать силы дойти до конца…» Теперь представь, что учитель — это Мир и получишь ответ. Ты ведь пришел к учителю, и он узнал о тебе. Так же ты можешь прийти к Миру.

— Но к учителю я пришел, занимаясь по его методикам.

— А у кого, по-твоему, он их узнал? Это техники, которые он освоил, живя еще в моем теле. Кому нужно, чтобы ты развивался и осознавал себя бессмертной сущностью, способной сохранять тело вечно молодым, или не терять осознания, переходя из одного тела в другое, в череде рождений и смертей?

— Следовательно, мы нужны Миру?

— Миру нужно нечто сокрытое в наших сущностях. Каждый может стать дверью, что откроется в Бездну. Но об этом поговорим позже, когда овладеешь первоосновами.

— Поэтому мир защищает меня?

— Думаю, да. Когда ты впервые открылся ему, отдал всего себя, он вкусил твоей сущности, заметил и теперь бережет.

— Умеешь ты сказать так, что мне опять не хочется с ним общаться! «Вкусил твоей сущности». Как я плодов дерева, которые мне понравились и теперь защищаю от вредителей, ухаживаю, чтобы и на следующий год полакомиться.

— Хороший образ, но неточный. Кому адресована книга Лорима «Искусство контроля»?

— Сыну!

— А ты думал, почему не просто ученику, а именно сыну?

— Нет, хотя и пытался понять, что это значит.

— А что ты скажешь сейчас? Почему сыну?

— Потому что плоть от плоти.

— А теперь представь, что это написал не Лорим, а Мир, и поймешь его отношение к твоей сущности, к сущности, что пришла и отдала ему себя в любви полностью.

— Получается, что я ребенок Мира?

— Да, но еще не рожденный.

— Как это?

— Ты внутри тела Мира?

— Да.

— А когда ребенок находится внутри своей матери?

— Ой, точно! А когда он меня родит?

— Как созреешь, так и родит, вернее, сам родишься.

— Как все это странно, никогда так не думал ни о себе, ни о Мире.

— Привыкай.

— Так открытие Двери в Бездну — это и есть рождение?

— Возможно, но мало открыть Дверь, надо еще сделать осознанный шаг в Бездну, чтобы покинуть тело Мира.

Они еще посидели, обсыхая на солнышке. Потом оделись и прошли в дом. Попрощались с лесником и выглядывающим из-под одеяла Никиткой. Рядом на табурете лежало наполовину съеденное яблоко. Никита попросил, чтобы они еще к нему зашли. Рауки сказал, чтобы он не ждал, а пил настойку, выздоравливал, и сам прибегал в гости. Никитка обещал, что прибежит.

========== Часть 12 ==========

— Пойдем, покажу тебе твою комнату, — сказал Рауки, когда они вернулись и вошли во двор школы.

Двор был квадратным. Главные ворота смотрели на юг. В центре двора была вымощенная камнем восьмиугольная площадка. От нее во все стороны разбегались лучи — дорожки. Дорожка в юго-западном направлении вела к двухэтажному дому учителя, в северо-западном к спальням учеников. Длинному в половину двора двухэтажному зданию. Дорожка в северном направлении упиралась в большой зал для занятий, тоже восьмиугольной формы. На северо-востоке столовая и кухня, под ними подвал. Из подвала был подземный ход за стену. Через него раньше заносили корзины с фруктами, что собирали в саду. Прямо на востоке колодец. На юго-востоке мастерские и котельная. Все здания были связаны между собой коридорами. По ним проходили трубы отопления, и зимой, чтобы попасть в любое помещение, не надо было выходить на улицу.

Сначала Поль и Рауки вошли в дом учителя. За комнатой, в которой Поль спал ночью, находилась просторная кухня, а из нее дверь в коридор, что вел в комнаты учеников. Через все здание шел сквозной проход, в его конце светлело окно, по сторонам были двери в комнаты.

— Твоя комната первая справа, — сказал Рауки. — В конце коридора есть душевые и туалет, но ты можешь пользоваться ванной и туалетом в доме учителя. Нас всего трое и толкотни мы не создадим. Ладно, располагайся, а я пойду, салат на обед приготовлю.

Поль зашел в комнату размером примерно четыре на четыре метра. Справа по углам стояли шкафы, а между ними двухъярусная кровать. Прямо напротив дверей большое окно. У левой стены посередине длинный стол, а по углам кресла. Над столом и креслами книжные полки. Сейчас они, как и шкафы, были пусты. В кресле лежала одежда Поля, а на полу стояла сумка.

На стене под полками висело несколько небольших рисунков карандашом. С них улыбались мальчишки лет восьми-десяти веселые, радостные. Поль улыбнулся им в ответ и заметил, что рисунки сделаны той же рукой, что и иллюстрации в книгах Лорима. Как Поль и предполагал, на иллюстрациях был учитель. «Похоже, что все эти работы сделал сам Лорим, а может, Рауки?» Поль взял с кресла одежду, открыл ближний к двери шкаф. Вверху над вешалками была полка, а на ней лежала тетрадь с темно-коричневой обложкой. Поль положил одежду на полку, взял тетрадь, сел в кресло и открыл ее. Странно, но почерк показался смутно знакомым. Только он не мог вспомнить, где мог его видеть.

Текст начинался без всякого предисловия или даты.

«Сегодня мы ходили к озеру. Лодки не оказалось. Тогда мы сделали плот. На середине озера развели костер. Стали в четырех углах и вызвали вихрь. Он принял пламя. Мы прыгнули в него. Внутри было темно, только иногда появлялись и кружили искры. Мы пытались его найти, но у нас опять не получилось. Небесный Странник тоже не появился. Все ладони в ожогах. Учитель увидел, сильно огорчился, но ничего не сказал. Он против наших попыток, но мы его единственная надежда, поэтому пока он не запрещает.