Системы дублировались несколько раз, несмотря на надёжность, но разработчики пошли на всё, лишь бы их проект достиг цели.

Мы перешли, вернее, пролезли, через стыковочный узел в жилое помещение с ячейками для пассажиров. В невесомости мы тоже отрабатывали надевание бронескафа и проникновение в свои ячейки, напоминающие соты. Теперь мы сделали это в реальности.

Переговорив друг с другом, убедившись, что все готовы, я отрапортовал на Землю, что к полёту готовы. Конечно, что и как происходило, мы не видели, не слышали и не чувствовали. Нас погрузили в сладкий сон…

… и тут же проснулись. В анабиозе не чувствуется время. Поэтому не понимаешь: или уже прибыли, или что-то пошло не так.

То, что мы вышли из состояния анабиоза, я понял, ощутив лёгкий озноб. Потом диафрагма на ячейке раскрылась, и бронескаф, в который я был упакован, выехал наружу. Оглядевшись, увидел вокруг себя такие же скафандры, значит, все проснулись синхронно.

- Атмосферное давление в отсеке соответствует норме, температура 25 градусов по Цельсию, состав воздуха идентичен земному. Разрешается покинуть тяжёлые скафандры, - услышал я в наушниках, и дал команду на движение. Дело в том, что бронескафандр подобен роботу, все движения человека, упакованного в него, передаются на сервомоторы, иначе нам было бы не под силу даже поднять руку. Короче, принцип был скопирован с придумками про управление боевыми роботами. Почти.

Само собой, точная копия с придумок авторов книжек не сможет работать, зато принцип удачный, после недолгой практики мы могли даже вдеть нитку в иголку пальцами внешней оболочки.

Эти скафандры, для работы в открытом космосе, мы оставим здесь. В спускаемом аппарате есть другие, для работы в атмосфере.

На межпланетном корабле у нас было три спускаемых аппарата: тот, на котором мы прибыли, «Октябрёнок», на нём мы должны были вернуться, если по какой-то причине полёт бы отменили, потом, спускаемая платформа, с системой взлёта и посадки, и челнок, на котором можно садиться и взлетать с подготовленных площадок.

Пока мы вылезали из мощных скафандров, «на вырост», как бабочки из куколок, были обрадованы несколькими инъекциями, разогревающими мышцы и заставляющими быстрее течь кровь по жилам.

- Экипаж, доложите обстановку! – ожил вдруг репродуктор. – Ребята, как самочувствие?

- Не зна-а-а-аем… - зевнул во весь рот я.- и только тут понял, что мы далеко от Земли, потому что ответа не было!

- Самочувствие близко к норме, покидаем ячейки, готовы перейти в спускаемый аппарат! – доложил я, и только через несколько томительных минут услышали:

- Отставить! Доложить по уставу! – я хмыкнул: беседа через миллионы километров не доставит удовольствия. Нам, к примеру, терпения не хватит сидеть и ждать ответа!

- Как видите, телеметрия катастрофически будет запаздывать, поэтому управление на себя берёт «Пионер». Чётко выполняйте его команды, ЭВМ не человек, повторять не будет. Опоздание с выполнением приказа смерти подобно! – последнее напоминание с Земли, после чего динамик начал говорить машинным языком:

- Внимание! Занять места в спускаемом аппарате! – открылся проход в марсианский модуль.

Приток адреналина компенсировал скафандр, чтобы не было отравления.

- Сначала девочки… - инструктаж был лишним, все заняли места, согласно десятки раз отработанными движениями. Закрыли шлемы. Теперь будем ждать, когда появится наша посадочная площадка, куда скинули контейнеры и багаж.

Иллюминаторов здесь не было, только мониторы от камер внешнего обзора. Сейчас они не работали, оставалось сидеть и ждать.

- Шлюз закрыт. Отделение произошло штатно, придано направление в сторону планеты, - мы ощутили толчок, платформа начала путешествие к атмосфере.

Минуты казались растянутыми в часы. Я слышал лишь шумное дыхание. Моё? Или ребят?

- Пацаны, с вами всё в порядке? – спросил я. Дыхание прекратилось.

- Почему «пацаны»? – удивлённо спросила Нина.

- А кто? – спросил я.

- Саша, с тобой всё в порядке? – обеспокоенно спросила Алёна, и я услышал задавленный смех Зямы:

- Санька прикалывается, пацаны! – девочки начали возмущённо сопеть, но в это время наш аппарат вошёл в относительно плотные слои атмосферы, нас тряхнуло.

- Ты отвлекаешь нас, что ли? – сердито спросила Нина, и вскрикнула: - Ой!

В это время раскрылся первый тормозной парашют.

- Что случилось? – обеспокоился я.

- Что-что! Язык прикусила! Всё из-за тебя!

- Осторожно, сейчас выйдет основной парашют! – предупредил я, и нас здорово затрясло. Не парашют, группа парашютов раскрылась над нами. К нашему удовольствию, ветер на планете был очень слабый, наш аппарат не трясло и не раскачивало, нежно мы опускались на поверхность красной планеты.

- Прикинь, Саша, мы на Марсе! – вдруг сказал Зяма.

- Тебе привыкать, что ли? – буркнул я, вспоминая несколько пустынь, где мы некоторое время жили.

- Не привыкать, но всё же, странно…

- Мальчики, мониторы уже можно включать? – спросила Алёна.

- Включай сразу и кинокамеру, - вздохнул я, - надо же запечатлеть гигантский шаг человечества!

- Не иронизируй, Саша, это на самом деле так! – заметила Нина.

- Засекретят, никто о нас не узнает. Первыми будут взрослые! Придут на всё готовое, а им сразу «Героев» дадут!..

- Не завидуй!

- Я?! Завидую?! Просто это несправедливо! – возмутился Зяма. – Так всегда бывает: награды непричастным, а…

- Зяма, у тебя всё в порядке? – спросил я. – Проверь уровень кислорода в скафандре и в крови! – Зяма насупился, и замолчал.

- Ты же знаешь, взрослым закрыт Дальний Космос.

- Так говорят, - возразил Зяма.

- Ты же знаешь, были неудачные попытки преодолеть радиационные пояса.

- А как узнали, что для детей пояса относительно безопасны?

За разговорами незаметно опустился модуль. Прогрелись и заработали цветные мониторы, изготовленные по разработкам юных гениев. Конечно, это были не жидкокристаллические экраны, и даже не плазма, но всё же ребята сделали всё, чтобы электронно-лучевая трубка казалась миниатюрной, а экран из небьющегося стекла, плоским и тонким. Относительно, конечно: пятнадцать сантиметров вместо полуметра всё же, достижение. Подвижные телекамеры за непробиваемыми прозрачными полусферами обеспечивали неплохой обзор. Вот тебе и Марс…

Вокруг расстилалась красноватая равнина, пересечённая «каналом». Мы вышли на заданный район, как ни странно: гор по близости не было, горы виднелись на горизонте. Здесь были только невысокие холмики.

- Повезло нам, ребята! – улыбнулся я, заметив один из контейнеров, его разноцветный шлейф парашюта валялся недалеко.

- А вон ещё один! – радостно вскрикнула Алёна.

- Я тоже вижу! – отозвалась Нина.

- Ремни не отвязывать! – предупредил я экипаж. – Шлемы проверить, сейчас будет самое интересное!

На платформе заработали двигатели, мы почувствовали небольшую перегрузку, потом парашюты отстегнулись, и мы, на пяти струях перегретого газа опустились на ровную поверхность, платформа выпустила четыре мощные гидравлические опоры.

- Вот и всё… - тихо сказал я. Ребята молчали, глядя на мониторы.

- Саш, - обратилась ко мне Нина, - ты не забыл, что все наши переговоры транслируются на Землю?

- Вот и пусть слушают, - хмуро ответил я, борясь с сердцебиением. - Встаём? Что там, за бортом?

- День, - ответила Алёна. – температура плюс пять!

- Какая-то сказка, - проворчал я. – На Марсе плюсовая температура.

- Саша, перестань ныть, а? – попросила меня Нина. – Как старик!

- Ох, чувствую, добром это не кончится… - продолжал я.

- Ну тебя! Выходим в тяжёлых скафандрах?

- Конечно! Пока не поставим защитный купол, не раздеваемся! Зяма, пошёл!

Марс! Красная загадочная планета, возможно, здесь жили наши предки. Ничего удивительного не вижу: до такого состояния планету могут довести только люди!

Рыжий песок под подошвами тяжёлых башмаков, тёмно-синее небо, ближе к фиолетовому. Даже звёзды проглядывали. Днём!