- Скажите, а работает здесь медсестра, ее звать Мила. Фамилии, к сожалению, я не знаю.

- Справку о медперсонале не даем. - фыркнула она.

Ну как в России- подумал я.

Порывшись в вещмешке, я вытащил большое яблоко и положил его ей на окошко.

- Это такая беленькая из хирургической, она должна быть сегодня. Я ее видела в начале смены. - сказала девчушка и уволокла яблоко в громадный карман халата.

- Спасибо. - и я пошел вправо по лестнице.

Вот и второй этаж. Прохожу палаты 3...,5...,7... и иду дальше. Вот название "автоклавная", "ст. медсестра"... и я останавливаюсь. Стучу в дверь и слышу знакомый, рассерженный голос.

- Погодите. У меня обед, подойдите позже.

Я уже вламываюсь в двери. Мила сидит за столом с бутербродом в руке. Рядом на столе дымит кружечка кофе, разнося приятный аромат, гораздо лучший, чем запах больницы.

- Виктор. - стонет она- Боже, Виктор.

Я подхожу к ней и целую ее сначала в голову, потом, в пахнувшие ветчиной и кофе, губы.

- Ты, все-таки, пришел. Я так тебя ждала. Я думала все, исчез и, даже, адреса не оставил. Боже, последнее время я о тебе только и думала.

- Это очень хорошо, радость моя. - еще раз поцеловал ее.

Мила бросила бутерброд и, обхватив мою голову руками, крепко прижалась ко мне.

- Знаешь, я все боялась, а вдруг тебя ранят, вдруг еще хуже.... А от тебя ни весточки. Слава богу, ты жив.

- Мила, Милочка, я не только жив, но даже получил повышение. Я уже офицер.

- Правда. Ах ты мое рваное ухо. Ты надолго?

- На два дня. Я отпросился у начальства проведать Шипа и, заодно, увидать тебя.

- А с Андреем плохо. Нет, температуры нет. Он на половину парализован. Вся правая часть туловища не двигается и это, видно, навечно. Он это понимает и настроение его ужасное.

- Когда ты кончаешь работать?

- Через четыре часа.

- Я пойду к Шипу и подожду тебя.

- Нет, ты пообедай, а потом иди, а то обвинишь меня потом, что голодом уморила. - она стала суетится, потом смешно схватилась за голову.

- Ох и дура же я. Даже не предложила тебе кофе. Погоди, сейчас бутерброд разрежу и поедим вдвоем.

- Мила, ничего не надо. Пообедаем мы с тобой потом, в ресторане или в кафе, а сейчас... - и я высыпал ей из мешка часть яблок.

- Ого какие большие, где ты их украл.

- Интенданта расколол на ящик больших.

Яблоко оказалось для Милы таким большим, что она утонула в нем, пытаясь откусить кусочек.

- Какие вкусные. - Мила оторвалась от яблока и, вытащив из прозрачного шкафа стакан, налила мне из термоса кофе. Я осторожно, двумя пальцами взял стакан и Мила засмеялась.

- Виктор, для твоей комплекции подойдет только кастрюля, но ты прости меня, я ж тебя не ждала и кофе столько не могла наготовить.

Мы пришли к Шипу в палату, когда он спал.

- Андрей. - позвал я.

Он открыл глаза и уставился на меня. Лицо становилось все более осмысленными, вдруг узнав меня, оно стало кривиться, глаза наполнились влагой и первая капелька воды побежала к носу. Андрей заплакал. Я прижался лбом к его лбу. Так мы молчали несколько минут. Когда я выпрямился, губы Андрея стали дергаться вверх уголком и он, всхлипывая, зашипел: "Это...в- се... кон-нец.."

- Андрей, вот сестра, она подтвердит и доктор мне говорил, что у тебя сильный организм и через пол года, ты будешь как штык. Правда Мила? обратился я к ней.

Мила кивнула головой, а Андрей кривил губы и уже ничего не говорил. Слезы текли из его глаз.

- Андрей, я через консульство, попрошу, чтобы тебя быстрей отправили на родину.

Мила гладила его по голове и лицу, стараясь успокоить.

- Виктор, - сказала она- пора уходить, он очень нервничает, не дай бог, ему будет очень худо.

- Пока Андрюша. - Я высыпал ему на тумбочку оставшиеся яблоки- Я приду еще к тебе. Обещаю, что не забуду тебя.

Когда мы с Милой ехали в машине, она, после длительного молчания, задала вопрос.

- Виктор, а что будет с нами? Я не хочу, чтоб ты был таким вот, как он. Я не хочу, чтоб ты валялся и гнил под каким-нибудь кустом. Я хочу чтоб мы жили.

- Я тоже хочу. Скорей бы кончилась эта проклятая война. Я даже не задумываюсь, что будет потом, но если выживу, то постараюсь жить по новому.

- А ты в Россию вернешься, если все будет в порядке?

- Нет, для меня дороги туда закрыты.

- Ты сделал так много плохого?

- Наверно. Россия меня сделала таким. Я в восемнадцать, впервые убил человека в Афганистане. В девятнадцать, мои нервы были настолько железными, что я, без угрызения совести, мог истребить всех, кто попался под руку. После Афгана я был никчемный человек. Без профессии, без работы, я чувствовал, что ни кому не нужен и... пошел учиться военному делу дальше. Потом всевозможные приключения и финал- я здесь.

- Виктор, я подумала, может быть ты здесь будешь хорошим полицейским или военным.

- Может быть. Если даже для этого нужно подучиться, я не против.

- А кем бы ты хотел сам стать?

- Врачом.

- Для этого надо иметь призвание. Я работаю в этой области, я знаю.

- Наверно. но врач мне ближе.

- Ты думаешь так потому, что не испытываешь отвращение к трупам и рваным ранам .

- Все-таки испытываю отвращение, но я видел этого добра в таком количестве, что во мне возникло какое- то равнодушие.

- Витя, я тебя очень люблю. Только не смей целовать меня сейчас, - она уловила, как я потянулся к ней- а то сейчас мы, до конца войны, точно не доживем. - Она переключила скорость и от рывка машины, я чуть не разбил лбом ветровое стекло.

* ЧАСТЬ 10 *

Декабрь 1993г. Сербия. Белград.

Меня опять отозвали с фронта в штаб округа. Теперь уже в своем кабинете, полковник встретил меня как старого знакомого.

- Здравствуйте, заходите. Кофе или чай. - спросил он меня, пожимая руку.

- Если вас не затруднит, чай.

- Не затруднит. - засмеялся он и, наклонившись к селектору, попросилДва чая, пожалуйста, с лимоном.

Нам принесли два чая и два тощих бутерброда с беконом.

- Мы начнем с вами разговор, вот о чем, - завязал разговор полковникизучив все данные о вас, любезно представленные друзьями из России, а так же собранные из наших источников, нам бы хотелось предложить работу у нас. Работа связана с вашей профессией и в наших органах.

- Хочу спросить вас полковник, вы об этом проинформировали Россию.