В санаторий Валентин Петрович приехал на машине. Дети уговорили подлечиться и отвлечься от обыденности. Он согласился, но решил: если не сможет там быть без Маши, уедет.

При оформлении начальник приемного отделения спросил:

– Бывали у нас?

– Пятнадцать лет назад вместе с женой.

– Тогда не будем больше об этом, – осознав трагичность ответа, сказал подтянутый, с улыбающимися глазами военный врач лет сорока пяти. Померил ему давление. – А вы, товарищ генерал, молодцом. Зарядкой занимаетесь?

– Стараюсь не засиживаться и не залеживаться, гуляю по утрам, бывает, и перед обедом. Зарядкой, признаться, перестал заниматься.

Врач задал еще несколько вопросов и определил его в номер для офицеров высшего командного состава.

– Рад познакомиться, товарищ генерал. Заходите, если что.

– Почему военную форму не носите? В наше время военные врачи на форму надевали белые халаты. Вы же военный врач?

– Да, военный. В нашем медицинском учреждении можно без формы работать. Понимаете, так легче с теми, кто в запасе и в отставке, общаться.

– А в каком вы звании?

– Подполковник.

– Добро.

– Я свободен, товарищ генерал?

– Ладно, подыграли вы мне, – улыбнулся Валентин Петрович. – Пойду вещи отнесу в комнату.

– Вам помощь нужна?

– Спасибо, справлюсь.

Устроившись в номере, Валентин Петрович решил пройтись по территории. До обеда оставалось время, все процедуры начинались с завтрашнего дня, так что можно было погулять, а вещи разобрать потом. «Маша бы их уже разобрала, всё бы развесила, и о мелочах вообще не нужно было бы беспокоиться», – рассуждал он.

Валентин Петрович спокойно шел по парку, вдруг дорогу перебежала белка, тут же забралась на дерево и перепрыгнула на соседнее. «Машенька знаки подает, чтобы я не ходил бездумно», – улыбаясь, думал генерал.

После смерти жены Валентин Петрович курил по три пачки в день, что-то пытался сочинять, рвал исписанные мелким почерком листы бумаги на мелкие кусочки, бросал на пол, даже написал Маше письмо, запечатал в конверт и положил в одну из ее любимых книг. С головой ушел в работу, сильно похудел и мало с кем общался.

Дети беспокоились, дочь пыталась жить с отцом, но он настоял на ее возвращении в Германию к семье. Сыну тоже не удавалось вывести Валентина Петровича из состояния непрекращающейся депрессии, перемешанной с поведением трудоголика.

Когда исполнился год, как не стало Марии Сергеевны, собралась вся дружная семья. Вспоминали маму, пели ее любимые песни, смотрели семейные фильмы. Отец изрядно выпил, шумел, с трудом уложили его спать. На следующий день Валентин Петрович подал рапорт об увольнении в запас и бросил курить. Взял путевку в военный санаторий в Сочи. Там плавал в море, читал и играл в шахматы.

Год нигде не работал, затем нашел себе хорошее место по душе, где был консультантом и фактически имел свободный график работы. В результате если сложить его генеральскую пенсию и заработок на гражданской службе, то вполне хватало для безбедного и независимого существования. Человеком он был разумным, сильным и много знающим.

Дойдя до скамейки, Валентин Петрович присел отдохнуть. Напротив на лавочке сидела и читала книгу симпатичная женщина с хорошо уложенными темными волосами, возраст определить трудно, но было ей явно больше шестидесяти. Одета она была дорого и со вкусом. Рядом стояла элегантная палочка. Много лет Валентин Петрович думал, что женщин не существует, что они все где-то в художественной литературе и кинофильмах. Он встал и подошел.

– Извините, что отвлекаю вас. Здравствуйте. Разрешите представиться: Шведов Валентин Петрович, генерал в отставке, – при этом он приставил ногу и сделал поклон головой, как делали гусары.

– Львова Валентина Петровна, – ответила женщина, протягивая правую руку запястьем вверх.

Отставной офицер приложился губами к протянутой руке и спросил:

– Можно присесть?

– Разумеется.

– Мы с вами тезки.

– Действительно. Это даже интересно.

– Вы здесь давно отдыхаете?

– Вторую неделю. А вы?

– Сегодня приехал, вот решил прогуляться. Бывали здесь?

– Да, я люблю ездить в этот санаторий, только всегда брала путевку в ноябре, а в этом году решила попробовать летом. Закончила свою трудовую деятельность в этом году, дети попросили, да и пора уже. Я врач.

– Какой, если не секрет?

– Кардиолог, работала в госпитале, так что я военный врач.

– А муж ваш тоже там работает?

– Вася мой был летчиком-испытателем и погиб сорок лет назад. Так что я вдова с сорока лет.

– Я вам не верю.

– Не верите, что Вася погиб? – снимая очки, явно разволновавшись, спросила Валентина Петровна.

– Вы меня простите, ради бога, я бестактный нахал. Не хотел вас волновать, дурак старый.

– О чем вы?

– Хотел сказать, что не может быть, что вам восемьдесят лет.

– Так мне и не восемьдесят, а семьдесят девять. И какая, в сущности, разница, сколько мне лет. Вы, милейший, расстроились, как я погляжу, – засмеялась Валентина Петровна.

– Очень хорошо выглядите. Вот и все. Разучился я с женщинами знакомиться. Откровенность за откровенность – моя Маша пятнадцать лет назад умерла, так что я тоже вдовец. А не пора ли нам на обед?

– Да, пора. Только я хожу медленно, мне врачи советовали ходить не торопясь, опираясь на палочку, вот она у меня здесь. Ногу я подвернула перед самой поездкой, такая, знаете ли, нелепая случайность. Так что можете идти, чтобы я вас не задерживала, товарищ генерал.

– Сговорились все, что ли? Товарищ генерал, товарищ генерал…

– Ну что вы раскричались? Сами же сказали звание. Успокойтесь, пожалуйста, все хорошо.

– Пойдемте вместе, позвольте? – он согнул правую руку, предложив ей помощь. Валентина Петровна убрала книгу в сумочку, встала, взяла под руку своего нового знакомого, прихватив и палочку. Он проводил ее до комнаты. Оказалось, что они еще и на одном этаже. Женщина попросила ее не ждать.

Валентин Петрович зашел в столовую, его посадили за стол, где сидела супружеская пара средних лет. Четвертое место было свободно. Пока приносили еду и он заказывал себе меню на следующий день, именно за их стол и села Валентина Петровна.

– Совпадение за совпадением, – сказал Валентин Петрович.

– Приятного аппетита всем.

В санатории свободного времени не так много, поскольку процедуры продолжительные и их назначили достаточно много. Валентин Петрович нашел себе партнера по шахматам, с которым они после обеда вместо тихого часа играли партию. С Валентиной Петровной они прогуливались по парку перед обедом.

– А скажите, любезная Валентина Петровна, как же вы, интересная женщина, такая активная, и больше не вышли замуж? Наверняка были у вас предложения.

– Были, конечно. Очень я мужа любила. С Васенькой мы в одном классе учились. Он пришел к нам в девятом. После школы в высшее военное летное училище поступил, с детства мечтал самолеты испытывать. Отец у него был летчиком, погиб в сорок третьем. Его мама, замечательная женщина, водила трамвай всю жизнь, вязала на продажу и подрабатывала где могла.

Учась в военном училище, Вася мне писал письма, получала я их по два в неделю, жила с родителями в Москве. Училась в медицинском институте.

После окончания учебы Вася стал летчиком. Вскоре мы расписались. Я работала в больнице. Родили девочку. Через три года родилась вторая дочка.

Когда Вася разбился, я жила и не жила одновременно, запахов не воспринимала, цвета не различала. Писала Васе письма, рвала их на мелкие кусочки и на пол бросала.

На этом месте Валентин Петрович вздрогнул, поняв, что совпадения продолжаются, ведь он, потеряв Машу, делал то же самое.

Валентина Петровна продолжала и немного раскачивалась:

– Девочки приходили из школы, убирались, всё делали сами. За меня переживали, даже боялись, но вида не показывали, при мне не плакали. Я на них не фокусировалась, хотя краем сознания понимала, что как-то надо выбираться из этого жуткого разрушительного состояния. Спряталась от действительности в домик, как улитка. Одно свое письмо, написанное Васе, все-таки не разорвала, а положила в его любимую книгу.