– Ты чего там делаешь в своём телефоне?

Вопрос Кирилла из полулежащего положения прозвучал чересчур вызывающе. Так что я постарался смягчить эффект своим замечанием.

– Ведь это ты нас сегодня собрал. Ты стал тем, кто подал идею. А теперь ты нас игнорируешь?

Мои слова, замешанные на логике и здравомыслии, попали точно в цель. Валера отнял глаза от телефона на мгновение. Но только лишь на мгновение.

– Извините, ребята, – с искренним сожалением произнёс он, – Внезапные дела. Я должен это решить. Дайте мне десять минут. Потом я буду всецело ваш.

Отвечать не нужно было. Мы просто приняли к сведению его пожелание. К тому же пришёл официант и нам тоже понадобились решения.

– Мартини…, – попытался сказать я, когда очередь дошла до меня.

Но в тот же самый момент яркое освещение резко померкло, а на сцену с оглушительным треском рухнул старый ламповый телевизор с диагональю около метра.

– Пах-па-бах!!!

Все разговоры тотчас стихли. Официант исчез, растворился без всякого обещания исполнить свои исконные обязательства.

– Эй, эй!.. – я попытался окрикнуть его, ища взглядом, но бесполезно.

Он исчез с концами. Остались лишь мы – пятеро друзей, которые напряженными взглядами смотрели на упавший с неба телевизор.

И все мы ждали.

В прошлый раз всё было иначе. Совершенно по-другому. Без этого вычурного гротеска. Однако была некая внутренняя уверенность, что общий смысл и одна-единственная суть оставались прежними.

Вот мы и ждали. Наши глаза настойчиво следили за тем, как медленно оседают пылинки из поднятого падением столба пыли. А сердца бешено колотились от освободившегося адреналина. Теперь не только Пётр волновался. В тот самый миг все мы оказались на нервах. Всем нам требовалась валерьянка. Мы ждали, ждали, ждали…

И вот наконец раздался глухой щелчок.

– Пцм!

После щелчка тёмный экран телевизора перестал быть тёмным. Его заполонили широкие, узкие и кривые помехи белого шума. Из динамиков громко зашипел противный звук:

– Ш-ш-ш-ш…

Это длилось минуты три. Пылинки тем временем продолжали оседать. Саспенс продолжал нагнетаться. А затем был ещё один щелчок.

– Добрый вечер!

Помехи исчезли. Шипение заглохло. На экране появилось квадратное лицо. Рисованное. Карикатурное. Состоящее из простых прямоугольных линий и точек. Это было не настоящее лицо. Но, тем не менее, кривой изгиб его рта двигался в такт произносимым словам. Лицо говорило. Его речь была обращена к нам:

– Приветствую Вас, наша старая добрая команда прежних победителей. Вас давно не было у нас в гостях. Мы скучали. Но вот вы и вернулись. Так что сегодня мы с вами устроим достойное шоу.

Лицо рассмеялось глухим хрипом, словно само не верило своим громко сказанным словам. Хотя, поймите, что это было рисованное лицо. Как можно было ему верить? Я не верил. Да и другие вряд ли. И оно не верило. Но такова было игра. И мы впятером пришли в неё играть.

– Итак, сегодня с нами играет команда «Парнишки с умишком». Представьтесь, пожалуйста, для тех, кто не видел прежних наших трансляций из глубокого подполья.

– Владимир Шпендель, – являясь капитаном, я естественно взял слово первым, – специалист тридцать седьмого разряда.

Потом вразнобой представились остальные парни.

– Валерий Плеханов, тридцать восьмой разряд.

– Пётр Урицкий, тридцать седьмой разряд.

– Кирилл Сенкевич, тридцать седьмой разряд.

– Василий Сенкевич, сороковой разряд.

– Прекрасно! – заявило рисованное лицо.

Оно ещё немного похрипело, посмеялось, а потом сказало:

– И вот мы уже начинаем. Наша первая участница выбралась к нам сюда из пригородного района Новокукуево. Её зовут Ксюша. Она работает дизайнером одежды, живет с тремя подругами, считает, что могла бы добиться большего, если бы не злые подонки мужчины.

Лицо замолкло. Мы тоже молчали. Не было никаких приветствующих аплодисментов. Только взрывное биение пульса в висках. От гнева, от ненависти, от досады, от разочарования, от непонимания чужой лживой правды – от всего этого нас бесило так, что просто нет слов. Впрочем, именно поэтому мы и играли. Именно поэтому мы создали свою команду.

Секунд через тридцать гробовую тишину осторожно нарушило цоканье каблуков. Этот звук стучал прямо по мозгам. Он вымораживал. Лил через край взбешённое содержание.

И вот на сцене появилась она.

– Что? Она? – Кирилл не удержал впечатления и прыснул ртом.

– Я…, – девушка запнулась.

Её большие голубые глаза округлились. Видимо она не была готова к тому уровню враждебности, на которое наткнулась. Наверное, она ждала чего-то другого. Но получила она то, что получила. Презрение и холод от меня и Валеры, удивленный скептицизм от Кирилла. Васька сморщил физиономию как от самого кислого лимона. Ну а Пётр зачем-то крикнул:

– Пошла на хер!

Слава богу, что правила мероприятия не запрещали таких высказываний. Иначе нас бы выгнали взашей из-за такой вот несдержанности. А так обошлось лишь тем, что некоторые из нас ощутили смущение и стыд. И то ненадолго. Ведь те, до кого добрались эти чувства, тут же напомнили себе о том, кто создал в их жизни бесчисленные моральные запреты. И тогда самобичевание растворилось подобно миражу.

– Есть семь условий, семь обстоятельств, которых я дожидаюсь. При их правильном сочетании я буду счастлива.

– Да похер мне на твои условия!

Девушка продолжила. Но и Пётр продолжил тоже.

– Ты – грязная шлюха!

И теперь встал вопрос:

«Кто же окажется более выдержанным и стойким?»

Тот, кто кричит? Или тот, кто продолжает говорить?

– Вчера мой парень покончил с собой. Это ужасно. Все мои парни заканчивают таким образом. Мама говорит, что это какое-то странное проклятие. Но мне кажется, что всё куда проще. Это бич нашего времени. Весь мужской род сегодня представлен одними слабаками. Ведь это уже девятый!

Таким коротким, но емким и обвинительным был её рассказ. Он закончился, и теперь она ждала соответствующей реакции. Но те, кто дышал ниже уровня сцены, не торопились с вопросами. В принципе, им и так всё было ясно, что нет ничего ясного.

А она ждала.

– Что скажите?

Всё-таки это она не выдержала.

– Что я должен сказать?

Я посмотрел влево. В руках у Валеры уже не было телефона. Его руки были пусты. Но выражение лица, бравшее свои истоки в горячей сердечной мышце, не было пустым. В нем было много мыслей и ещё больше ненависти. А ведь ранее её там и так было предостаточно.

– Чего ты хочешь от нас?

– Ничего.

Ответ прилетел слишком быстро. Словно это был вовсе не ответ, а заготовка. Такие раньше встречались в старых моделях мобильников. Типа «Я занят. Перезвоните».

То есть было ясно, что девица врет и не краснеет.

– Так ли это?

Лицо Валеры Плеханова издевалось.

– Такова ли правда? – говорило оно.

– Так…

Очень неуверенно.

Мне и трём другим игрокам было интересно наблюдать за зарождением малой словесной баталии. В прошлый раз все мы по больший части молчали. Сегодня же Валера сделал нечто новое. Он ввязался в спор.

– Так нечестно.

– Давишь на жалость?

Четверо рассмеялись. Девушка в бессилии рухнула задом на телевизор.

– Вы злые?

Казалось, она вот-вот заплачет.

– Прошу не оказывать давления на жюри!

Рисованное лицо недовольно кривлялось между женских ног.

– Это против правил!

Вняв замечанию, девушка смахнула рукой так и не проступившие слёзы и подскочила с телевизора. Но потом внезапно включился женский мозг. Она обернулась, слегка нагнулась и уставилась своими невинными голубыми глазами на рисованное лицо.

– Ты кто такое, чтобы мне указывать?! – громко поинтересовалась она, и брови её при этом пошли зигзагом.

Её правая нога слегка дёрнулась, но осталась на месте. Дорогую туфлю на ноге было жалко портить из-за ерунды.

– Ты – ерунда! – заявила красотка и гневно ткнула пальцем в сторону рисованного лица.