Дальше все пошло значительно спокойнее, наверное, поэтому - более толково. Урок был жестокий, но справедливый. Как это ни смешно сейчас вспоминать, больше всего меня злила и бесила именно уроненная слеза. "Что ты видел в армии?" - "Грудь четвертого человека, считая себя первым". - "Что ты делал в армии?" - "Устранял недостатки". С учетом полученного урока, я принялся их устранять. Какой это был труд, сколько каких тренировок было проведено - знаю я, знают мои подчиненные.
Важен итог. А в итоге к началу учений я руководил полком играючи. Эта отлаженная и прекрасно настроенная махина резвилась от сознания своей мощи и непобедимости. Стройные колонны, дистанции, как нарисованные, образцовое управление со стороны всех категорий командиров. Потом был марш на аэродром в Иваново, загрузка техники для десантирования, десантирование всем полком без потерь и учения, где полк единственным из всех был оценен "хорошо". Оценку эту поставил сам командующий ВДВ генерал армии Д. С. Сухоруков. Это очень высокая оценка, я никогда в жизни не видел отличных оценок полку на дивизионных учениях. Какое же это непередаваемое ощущение, когда проделанная тобою работа, твой труд выливается в одну какую-то неподражаемую, непередаваемую симфонию, когда многосотенный воинский коллектив действует, как единое целое, когда каждый солдат знает свой маневр. Когда каждый офицер ощущает себя офицером и именно поэтому гордится собой. Когда персональная гордость каждого сливается в единую, непобедимую гордость всего полка. И когда вот этому возвышенному, приподнимающему всех чувству подвел итог двумя простыми, незамысловатыми словами солдат, заоравши после разбора: "Мы! Могем!" Это еще одна моя личная, персональная гордость: 331-й Костромской парашютно-десантный полк. Битый, ломаный, свершающий отчаянные переходы от красивой сытой жизни на парадной площадке к серому и убогому существованию в пункте постоянной дислокации. Я с ним и он со мной, мы вместе вставали на ноги... И встали. Он до сих пор славен и дружен.
Весеннюю проверку полк сдал легко и непринужденно на "хорошо". Потом был период великих строек. В короткое время в полку был построен клуб, заасфальтирован наконец подобающий парадному полку плац. Коренным образом перестроена парковая зона в пункте постоянной дислокации, складская зона в учебном центре. Вся техника стала под крышу. Разместились на свои места все запасы материальных средств. Появился вкус к нормальной человеческой жизни. Люди получили возможность отдыхать, появилась уверенность в завтрашнем дне. 30 июля 1986 года мне позвонил командующий, поздравил меня с присвоением воинского звания "подполковник"!
Это не значит, что все шло исключительно гладко, без сучка и задоринки. Просто не бывает все хорошо, как и все плохо. Не бывает! Можно вспомнить то же строительство плаца. Готовился я к нему долго, исподволь запасал бордюрный камень, щебень, битум. Построили его за четыре дня. Естественно, левым порядком, и, естественно, вне титула.
Пока строил, все восхищались. Восхищение кончилось, когда был представлен счет мне, а мною в вышестоящие финансовые органы дивизии. Счет на 108 тысяч рублей. Какой тут поднялся шум! Как меня только ни обзывали, "финансовый гангстер" - было самым мягким ругательством. Обиднее всего, что счет я предъявил предельно минимальный. Проинструктированные мною соответствующим образом командиры батальонов и начальники родов войск и служб порезвились вовсю, ловя машины с асфальтом на подступах к полку. В короткие сроки дополнительно заасфальтированы отливы у всех казарм и спортивного зала, волейбольная площадка, дорожки перед медпунктом, кое-что в автопарке.
В конце концов после долгой ругани, препирательств, ходатайств, опять ругани счет оплатили.
Или клуб. Вторую двухэтажную пристройку к нему волевым решением командира полка саперы начали возводить еще зимой, используя раствор с солью. Пока была зима - все было красиво и ровно, как только пригрело солнышко - стены заплакали горючими слезами, местами угрожающе покосились, местами треснули. И от греха все это строение пришлось разобрать и переложить по-новому. Из чего я сделал для себя вывод, что с волей надо обращаться осторожнее.
Или складская зона. С учетом построенных двух хранилищ, складов под пиротехнику, надо было существенно расширить ее границы, вкопав огромное количество бетонных столбов, натянув на них колючую проволоку. В то же время нельзя было на какое-то длительное время разгораживать имеющуюся. Нельзя было работать поэтапно: построить новое, потом разобрать старое, так как все столбы со старого ограждения должны были перейти на новое. Иными словами говоря, за один световой день надо было сделать чудовищно большую работу. Я долго думал, как объять необъятное, и выход нашелся. В одну из суббот рано поутру на учебный центр был вывезен личный состав двух батальонов и артиллерийского дивизиона, подкрепленный соответствующими механизмами, поставлена хорошо продуманная задача, солдаты, как муравьи, растащили одно и воздвигли другое. И когда вечером перед нашими глазами предстала складская зона совершенно иной конфигурации, где даже вышки по углам успели вкопать, мы сами себе удивились: "Аи да мы!"
Стройки сочетались с интенсивной боевой подготовкой. Как-то очень незаметно мигнуло и кончилось показавшееся очень коротким лето, в течение которого я все собирался искупаться в Волге, да так и не собрался. Опять наступила проверка, на которой я получил максимум удовольствия. Проверяло меня уже не управление дивизии, а управление боевой подготовки ВДВ во главе с генерал-лейтенантом Освальдом Миколовичем Пикаускасом. Освальд Миколович известен в воздушно-десантных войсках как человек абсолютно неподкупный, глубоко знающий свое дело, беспристрастный, скрупулезный. На тот период второй ротой командовал Арунас Тамаускас, а водителем у меня был Гиринтас Лаяускас, благодаря чему родился каламбурчик: сдает Тамаускас, принимает Пикаускас, возит Лаяускас. Перипетии самой проверки есть смысл опустить. Проверка - она и есть проверка. Важен результат. Полк был оценен "хорошо", да еще не кем-нибудь, а самим генералом Пикаускасом. Оценен "хорошо" впервые за последние лет пятнадцать. У меня были все основания гордиться проделанноймною работой.(
Опять парад, тренировки, нервотрепки, разборы... концерты!
На ночной тренировке на Красной площади командующий ВДВ генерал армии Сухоруков, как бы походя, задал вопрос: "Как вы смотрите на то, чтобы стать начальником штаба Кировабадской дивизии?" "Поеду, куда Родина прикажет", сказал я.
На этом разговор закончился, тема была исчерпана, но, зная по опыту, что командующий ничего зря не говорит, я начал исподволь готовиться к тому, чтобы к началу нового учебного года возглавить штаб славной 104-й воздушно-десантной дивизии, дислоцирующейся в солнечном Кировабаде Азербайджанской ССР.
Кончился парад, я опять вернулся в Кострому, захлестнула, закрутила обычная армейская текучка рабочего периода, разговор как-то забылся. Отголоски разговора явились совершенно неожиданно, в виде приказа от 10 декабря 1986 года о назначении меня заместителем командира 76-й воздушно-десантной дивизии во Пскове. Кадровики мне потом конфиденциально сказали: "Если бы ты не ответил так, как ты ответил - молниеносно и без сомнений, еще б минимум, год командовал полком. И все равно, скорее всего, оказался бы в Кировабаде. Ну, а ответил - получи Псков".
Если полк проводил меня очень тепло и душевно, да и у меня, чего греха таить, щемило то место, где предположительно должна быть душа, то костромская погода сделала все, чтобы максимально усложнить мне задачу по сдаче дел и должности.
Все две недели, что я сдавал полк подполковнику Е.Ю.Савилову, мороз колебался в пределах 39 - 44 градусов. Полетело отопление в столовой, пришлось срочно убирать батареи, варить "гребенки", развернув одновременно пункты довольствия и питая людей в казармах. Но все проходит. Полк я сдал. Тепло с ним попрощался и убыл к новому месту службы.
