- Это мы попросили рабочих приостановить ремонт, пока будут проходить следственные мероприятия и медики заберут тела.

- Тела??? – я резко развернулась к полицейскому, продолжая лить кофе. – Какие тела?! – Моя левая рука задрожала, кипяток полился на пол и на правую руку, я отдёрнула её и задела свою чашку с кофе, та опрокинулась, разбрызгав кофе по столешнице.

- Осторожно! – Зевс подскочил ко мне со скоростью гепарда, аккуратно взял у меня турку и поставил её на стол. Я же стояла, широко открыв глаза, и ловила ртом воздух, а слёзы без приглашения покатились по щекам, как с горки.

- Тела, - снова повторила я - господи, надо мной лежали тела? – Мне стало жутко.

- У вас ожог, Света, - испуганно пробормотал мужчина и потащил меня к раковине. Открыв кран с холодной водой, он схватил мою руку и подставил под струю, но я не чувствовала боли, и только слёзы застилали глаза. Подполковник приобнял меня, и мне пришлось опереться на него, так как я боялась рухнуть на пол.

Королёв продолжал держать мою руку под струёй воды, как вдруг я почувствовала лёгкое покалывание, взявшее начало в кончиках пальцев обеих рук, далее оно медленно растеклось по ладоням, предплечьям, дошло до спины и скоро окутало всё тело. Успокоительные волны смыли напряжение и страх, завладевшие мною за последние несколько минут, и я отстранилась от подполковника, который к этому моменту уже выключил воду и рассматривал место ожога.

- Отлично, на коже совсем ничего не осталось, - выдохнул он и улыбнулся. Я оглядела руку и тоже очень удивилась, не увидев там волдыря. Не было даже покраснения, странно, ведь я пролила на руку кипяток.

- Спасибо за помощь, Фёдор Петрович, - за всё время я впервые назвала его по имени.

- Обращайтесь. И я уверен, что это не последняя наша встреча, Света, возможно, вскоре вам придётся зайти в отделение полиции, чтобы дать показания. Вот моя визитка, если что ещё вспомните, звоните в любое время.

Я взяла карточку.

- Даниловский район? Вас оттуда к нам направили? Почему? Вы лучший специалист по убийствам, что ли?

- Так получилось, но мы не договорили, Света, присядьте, - успокаивающий тон испарился, предоставив место официальному, - давайте закончим с протоколом, и я уйду.

Быстрей бы.

Дописав что-то и поставив число, Зевс отдал мне бумаги. Пробежав глазами по тексту, я также поставила число и подписалась. Не придерёшься, товарищ полицейский. Есть алиби, свидетели, мотива нет, зато меня можно сцапать за сокрытие информации о возможном подозреваемом, том Спортсмене с бумажкой, но пусть Зевс сначала докажет, что я его видела.

- Итак, Света, ваш телефон у меня есть, как и мой у вас, и повторяю, если вы вспомните что-нибудь, сразу же звоните мне, всё очень серьёзно, - мужчина взял папку и встал. Я тоже встала.

- Очень серьёзно? Вы о чём? Вы меня подозреваете, что ли?

- Я не могу рассказать, ведётся следствие. В своё время вы всё узнаете, и я прошу вас далеко не уезжать.

- А за город можно? – робко спросила я. – Я же вам говорила, что мы завтра ….

- Я помню, друзья и осмотр дома. В котором часу? – подполковник начал копаться в телефоне.

- Буду знать вечером, позвоню, - по-военному кратко отрапортовала я.

- Хорошо. На всякий случай вот вам ещё пара телефонных номеров, где меня можно будет найти, звоните и не стесняйтесь. Вы поняли, Света? На самом деле всё очень серьёзно.

Приплыли.

- Вы меня пугаете, Фёдор Петрович. Что на самом деле произошло в той квартире? И причём тут я?

- Всего хорошего, Светлана. До встречи, - мужчина развернулся и улыбнулся мне краешком губ, - и ещё одно: у вас кофта наизнанку надета. – И ушёл, а я тут же посмотрела вниз и выругалась.

Надо ж было так опозориться-то!

Закрыв за полицейским дверь, я ещё немного постояла, прислонившись к стене. Вот противный человек, наговорил страшилок, сам толком ничего не сказал, а я ему ещё кофе варила! Надо было растворимого подсунуть! Только попробуй вернись. Ладно, разговоры разговорами, а работу за меня никто делать не будет.

Мартовское солнышко с опаской выглядывало из-за облаков, но грело уже по-весеннему, у подъезда меня встретили безумно кричащие люди с микрофонами в руках, нервные полицейские, любопытные соседи и вездесущие дети, жадные до событий. А тут убийство. Подойдя к клумбе, я заметила тётю Нину, может, у неё чего узнаю.

- Здравствуйте, ну, как дела, что нового? – нарочито бодрым голосом спросила я.

- Здравствуй, Светуля! Вот посмотри, - она указала на машины скорой помощи, - дожили. Такой тихий район всегда был, а тут взяли и пятерых сразу убили.

Я слушала соседку вполуха, так как у подъезда заметила подполковника, разговаривающего с группой полицейских.

- Ценные указания раздаёт, - подумала я. Вдруг он поднял голову и посмотрел прямо на меня, на мгновение задержался взглядом, потом подозвал оперативника и что-то сказал ему на ухо.

- Ну, район-то у нас не особо тихий, почти в центре живём, - рассеянно пробормотала я, переместив взгляд на водителей машин скорой помощи, флегматично курящих под деревом, вот кто никуда не торопится.

…. – А эти оголтелые нам весь газон вытопчут, вон видишь, слева земля уже в кашу превратилась, - всплывала время от времени соседка. Я посмотрела туда, где земля превратилась в кашу, и на секунду замерла. Среди любопытной публики кто-то прошёл в тёмно-рыжей куртке и с чёрными волосами. Силуэт мелькнул пару раз и исчез в арке.

- Нет, не он.

- Кто не он? – тётя Нина вернула меня в многоголосую реальность.

- Скажите, а почему так много машин скорой помощи? Что, кому-нибудь плохо стало?

- Э-эй, девка, ты меня слушаешь вообще? Я же сказала, пятерых над тобой в квартире убили, там ещё раньше Лариса жила, рыжая такая, помнишь? Ой, горе, горе-то какое.…

Мне очень повезло, что рядом была лавочка.

Глава пятая

Когда Наташа сказала, что гадает на картах, она немного приврала, и я это почувствовала, уловив лёгкий запах банана. Обман для меня пахнет бананом, и чем сильнее запах, тем отъявленней ложь. Наташе обман был простительным, так как говоря мне неправду, она стыдилась, просто чего-то не договаривала, стеснялась. Надо позже с ней поговорить, пусть всё расскажет, я пойму, потому что и сама немного отличаюсь от обычных людей, но никогда не встречала человека, который, как и я, умеет чувствовать чужие эмоции, «читать» их.

Это началось, когда мне исполнилось лет четырнадцать-пятнадцать. Я была в магазине и помогала тётке раскладывать товар. Пришла её сотрудница и плачущим голосом попросила внеочередной отпуск, так как у её мужа, видите ли, есть любовница, и униженная жена хочет проследить за изменником. Меня тут же обдало банановым запахом, да таким приторным, что немного затошнило. Ложь. Наглая и откровенная. Об этом я и поведала тётке после ухода счастливой обладательницы отпуска, а вскоре мы узнали, что это у сотрудницы был любовник и это именно она укатила с ним на курорт. Больше в магазине я её не видела, а тётка стала единственным человеком в мире, которая знала о моих способностях и после того случая часто прислушивалась ко мне.

Умение чувствовать эмоции поначалу выбило землю у меня из-под ног. Я боялась выходить на улицу, мне было страшно находиться рядом с незнакомыми или знакомыми людьми, которые говорили одно, а думали совершенно другое. От которых кроме пота, табака или духов, пахло хвоей или сыростью, жжёным сахаром или воском. Мне всегда нравился запах мяты, но теперь мятой для меня пахла вина, радость веяла свежестью и морем, а страх – сыростью; боль, физическая или душевная, награждала меня головокружением, и чем сильнее она была, тем дольше я страдала. Зато любовь пахла яблоком и корицей, и эту эмоцию я ощущала в толпе чаще всего, что было прекрасно, особенно дети, они всегда пахли яблоком и корицей.

Вскоре я научилась автоматически открывать и закрывать «эмоциональные каналы связи». Поразительно, какое количество людей постоянно лжёт, злится и завидует, но всё равно любви, счастья, радости и других светлых эмоций в людях было гораздо больше, и даже самый отъявленный лжец любил своих детей, трус обожал свою собаку, а полицейский-взяточник пускал слюни при виде заката. Да я и сама пускаю.