Вновь куча тестов различной сложности по математике и английскому. Затем наука ( химия, биология, физика на начальном уровне). Петунья попыталась что-то сказать, но восторженные преподаватели ее быстро заткнули.
На этот год меня зачислили на домашнее обучение, а в школе к весне заполнят все необходимые документы и поговорят с кем надо, чтобы в следующем году я пошел в среднюю школу. Насколько я понял из оговорок, об этом напишут в местной газетенке, вот директор и радуется. Мое имя не укажут, но вот название школы и директора пропиарят, как следует.
На обратном пути Петунья шипела себе сквозь зубы всякие ругательства и пыталась своей мертвой хваткой отдавить мне руку. Переходим ко второй части плана.
- Несносный мальчишка! Чертов ненормальный… Вот что соседи подумают, когда Дадли будет ходить в школу, а ты торчать дома?
- Какие соседи?
- А какие у нас соседи?! Фигг, вот, к примеру, интересовалась…
- Ну, я могу ходить в школу, как обыкновенный ре…
- Тебе же сказали. Домашнее обучение.
- Но школу-то мне посещать разрешили. – О, есть контакт. Тетя заинтересованно глянула на меня. – Я могу приходить вместе со всеми и сидеть, к примеру, в библиотеке.
Пожалуйста, согласись.
- Ладно. – Буркнула та. Ес-с.
В школьной обители знаний было интересно, а главное – тихо. Так что первые три месяца учебного года я проторчал здесь. Школа, казалось бы, но сюда почти никто не заходил. Библиотекарше было на меня глубоко насрать – у нее сериал. Так что я просто читал книгу за книгой. Библиотека была очень маленькой, учебники на уровне начальной школы, так что ничего нового я из них не подчерпнул. Иногда приходили учителя, требовали написать какие-то тесты и проверочные, а затем отпускали на волю. Мысли о том, как же мне достать денег, появлялись в голове все чаще. Просто потому, что все стоящее я уже прочел, а детские сказки начинали бесить, и я решил не засорять ими мозги. Воровство отпадало сразу. Я, конечно, рисковый парень, но не самоубийца же? На работу меня, разумеется, никто не возьмет. Может, рисовать на улице? Изображение перевалило за пятьдесят, и этого пока недостаточно. Но с шестидесятого, думаю, можно смело вступать в ряды уличных художников. Так что я спер у Дадли тетрадь, пока тот спал, и теперь радовался новому «скетчбуку». Серьезно, новому. Кузен удосужился исписать только пару листов. Придумывать что-то свое у меня не получалось – не талант, видимо. А вот рисовать то, что непосредственно вижу – на ура. Только вот для этого придется переться в Лондон. И ждать одиннадцатилетия, ибо к маленьким детям подходят дяди-полицейские, и спрашивают, хули они не в школе/дома. Такие вот дела. Однако к январю я со скуки уже разговаривал сам с собой. Может, научиться играть на каком-нибудь музыкальном инструменте? Или выучить новый язык? Хм, последнее кажется неплохой идеей. А какой, собственно, язык? На четвертом курсе приедут болгары и французы. Первые вполне себе могут и на русском изъясниться, а вот вторые… Ну, хоть узнаю, что там за бугром происходит.
Спросил библиотекаршу. Та вздохнула, смерила меня усталым взглядом, и сказала подождать. Мило. Спустя пять минут серия закончилась, и женщина куда-то ушла. Видать, на склад. Книг там было дохрена, но меня туда не пускали, что обидно. Вскоре передо мной оказалось две стопки справочников, учебников, словарей… Вздохнув, начал с алфавита, затем в ход пошли учебники для малышей… Блин, и как у этих лягушатников язык в трубочку не сворачивается? Ка-ак?! Учебники вскоре закончились, в ход пошли справочники, а затем словари. Дома пытался сам с собой вести диалог на иностранщине, что выходило убого. Так, с горем пополам, я получил «Ученика» и был таков. Где-то в середине февраля меня начали дергать все, кому не лень. Куча тестов и проверочных, которые я с блеском писал. Попутно попросили походить в различные кружки для «ознакомления». То есть театральный кружок ( Получил навык актерского мастерства. ), домоводство ( Сразу сказали, что я свободен. ) и спортивный кружок, где все, в общем-то, играли. Петунью тоже частенько дергали. Хотели, чтобы я пошел в какую-то частную школу. Но тетушка тут же поставила всех перед фактом, что платить такие деньги не будет. Резко расхотели.
В мае вся эта волокита закончилась, в газете разрекламировали школу, и меня отпустили на все четыре стороны. Первого сентября я пойду в «Хай Камерон», куда, если я не ошибаюсь, должен был пойти канонный Гарри. Но не пошел по понятным причинам. Там я уже буду учиться нормально – без перепрыгиваний через классы.
Все лето я копался в саду, и помогал тете по дому. Та нарадоваться не могла, и перед самой школой даже купила мне дешевенькую форму. Всяко лучше, чем тот ужас, что она планировала отмачивать в кастрюле. Правда, я слегка поколдовал над ней при помощи швейной машинки, ибо не хотелось, чтобы швы разошлись в самый не подходящий момент.
Завтра в школу. Меня чутка потряхивало. На прошлом месте учебы я тихо-мирно сидел в библиотеке, а тут придется общаться… чего я не умею. А с детьми – тем более. Так что я решил пока что улыбаться и быть со всеми приветливым. Пока что.
Глумящийся Дадли не добавлял настроения. У него появились друзья, так что в последнее время тот все чаще меня подтрунивал.
- В этой школе старшеклассники в первый же день засовывают новичков головой в унитаз!
- Спасибо, успокоил…
Дадли хрюкнул со смеху, зато издеваться надо мной перестал. Я и так выглядел жалко.
Первый день был чудесным! Я выбрал себе несколько дополнительных занятий ( Второй иностранный - немецкий, домоводство и драматический кружок. ), и на каждом старался изо всех сил, потому что так навыки росли значительно быстрее. Учителя тут же просекли фишку, давая задания значительно сложнее, чем у одноклассников. Сами одноклассники мне тоже сначала понравились: девочки улыбались и не упускали возможности меня потискать, а парни, в основном, не обращали на меня внимания, собираясь в свои группы по интересам. Трындец начался через неделю. На занятии домоводства. Я украшал свой тортик, а тортики, как оговаривалось ранее, у меня всегда были превосходные. Рядом со мной бухнули обгоревшее нечто. Я постарался не блевануть. Подавив сей неблагородный порыв, уставился на девушку, что приготовила это что-то. Лет шестнадцать, косметики явно многовато, но, в целом, обычная девочка. Неизвестная орлиным взором высматривала что-то в классе, отчего другие дети нервно дергались, а то и вовсе чуть-чуть пригибались. Взгляд этой особы остановился в итоге на моей работе. Ухмыльнувшись и смерив уже меня презрительным взглядом, девушка подхватила десерт, и направилась к преподу.
- Учите-ель, я закончила. – Фу, блин, ну и голос. Женщина оторвалась от газеты, и улыбнулась девочке. Так, стоп. А вот и первые проблемы.
- Не понял. Эй, ты, стоять-бояться, куда мой торт потащила?
Женщина удивленно посмотрела на меня, а затем на девушку, что весьма умело изобразила оскорбленную невинность.
- Он лжет! Это я испекла!
- Ага, а H.P. сбоку – это, значит, твои инициалы? – Ну, привычка у меня такая, свои работы «подписывать» шоколадом или еще чем.
Девушку в итоге отругали, а я пошел собираться.
- Зачем ты это сделал? – Минни, милая рыжая девочка, моя одноклассница и по совместительству сама доброта, неосознанно пятясь, испуганно смотрит на меня. – Лучше бы промолчал…
Следующий день начался с шепотков за спиной. Я внимания на это не обратил и открыл свой шкафчик. ( Тут есть шкафчики! Круто, да? ) Стоило дернуть дверцу, как на меня брызнули чернила. Хорошо, что отскочить успел. Какой-то парень заржал, сотрясая баночкой в воздухе, а его дружки подхватили. Пара секунд, стадное чувство активируется, и смеются все, кто был в коридоре. Пришлось, пока не начался урок, спешно чистить хранилище принадлежностей.
Первым была наука. Я дернул Минни за край футболки.
- Эй, о чем ты вчера говорила?
Молчит.
- Ми?
