И чем дольше Питер об этом думал, тем мысли яростнее разгонялись в его голове, тем болезненней отдавалось чутьё на периферии. Его страшно беспокоило что-то, но как всякий человек испытывающий боль, он не мог никак сосредоточиться ни на чём. Его подташнивало, казалось, что он вот-вот вновь потеряет сознание.
Помотав головой, паучок решил, что сейчас самое время избавиться от ножа, ведь подарок Корвуса его в прямом смысле задел за живое. Вяло хватаясь за борт челнока, Паркер двинулся в сторону, где, как он помнил, бросил своё барахло, жаль в челноках нет медотсеков.
Шипя проклятия, мальчишка доковылял до своего вещевого мешка, армейский и небольшой, ничего особенного он в себе не содержал, только то, что Паркер решил забрать с Космического голландца. К смеху сказать, то, чем Питер разжился за весь период своего пребывания в плену было немерено, но взял он только то, что посчитал нужным, или более-менее значимым для себя. В конце концов, должны же у него быть хоть какие-то трофеи?
Но предусмотрительности Паркера можно не завидовать, её попросту не было. Как-то он был больше уверен, что его убьют до подхода к ангару, поэтому к ножевым ранениям готов не был, в связи с чем никаких средств первой помощи, даже банальной тряпки, чтоб остановить кровотечение, у него не было.
Пока нож надёжно сдерживал потоки крови, но, когда Питер его вытащит, зажать рану просто рукой будет недостаточно. Но юноша надеялся, что у него в сумке есть что-то получше тряпки. Помнится, он долго сомневался стоит ли брать барахливший стазис-луч, такой маленький бластер, что Ретч, будучи навеселе, всучил ему с ещё парочкой гравитационных мин. Хотя, тогда ещё бандит пытался ему всучить кусок кожи какого-то пришельца, но от него Питер брезгливо отказался.
Стазис-луч позволял обездвиживать противника. Но фокус в том, что время и степень заморозки зависят от количества кристаллов, что, как утверждал Опустошитель, добывали в Йотунхейме, мире ледяных великанов. И если Питер сумеет изъять пару кристаллов, то сможет заморозить рану. Для регенерации это плохо, но хотя бы кровью не истечёт.
Даже после всего пережитого пугала мысль о боли. И Питер бы с радостью отказался от идеи вытаскивать нож, но с каждым часом становилось хуже, да и гиперскачок невозможно свершить с ножом в теле, ведь от перегрузки, тот может или войти глубже или напротив выскочить как болт под давлением, и тогда вся его кровь фонтаном зальёт челнок и он умрёт.
И как бы не была заманчива идея обезболить себя, Питер понимал, что так он лишь вморозит оружие в тело.
Тяжело повалившись на стену, опираясь спиной для поддержки, он трясущимися руками вынул кристаллы и посчитал необходимое количество. Чёрт! Как же у него мозги плохо работали в этот момент.
Неловким движением руки, Питер задел рукоятку, и тут же вскрикнул, а в добавок чутьё опалило его уж совсем сильно. — Да понял я! — сам себе прошипел мальчишка, стараясь не касаться раненого бока.
Вытащив все кристаллы, юноша взял один и механической рукой расколол тот на несколько частей, здесь главное знать меру, иначе так и убить себя можно. Рука тут же покрылась изморозью, и если б она не была механической, то двигать он бы ею уже не смог, да и пальцев бы тут же лишился.
Зарядив стазис-луч, Питер откинулся назад и прикрыл глаза, судорожно втягивая воздух и собираясь с мыслями. Сейчас ему предстояло самое сложное — вытащить нож.
Ухватив рукоять, мальчишка поморщился, и насчёт три собирался вытянуть. Но всё слегка затянулось. Данную ситуацию усугубляла ускоренная регенерация. Что б вытащить оружие, Питеру пришлось его слегка расшатать, что привело к новой порции боли. От напряжения паук закусил губу столь сильно, что почувствовал привкус собственной крови.
— Давай же, Паркер! Осталось чуть-чуть, — сдавленно уговаривал себя юноша, но обманывать самого себя выходило крайне плохо.
Острие болезненно ощущалось в теле, да и усталость в купе с чутьём давили на мозг. Ему казалось, чем больнее он себе делал, тем сильнее чутьё срабатывало, это была крайне нелогично и раздражающе. Он же себя спасал, а не гробил! И причин для паники не было, но чутьё не переставало его кусать, а когда ему удалось вытащить острие наполовину, чутьё в его голове взорвалось. Из-за чего, когда он его совсем вытащил, рука соскользнула и он резанул себя сильнее прежнего, кровь хлынула, но облегчение было всё-таки ощутимее.
Сознание плыло, он почти отключился, но только благодаря адреналину всё-таки сумел направить стазис-луч на рану.
Руки дрожали нещадно, и первый выстрел был неудачным, он промахнулся, и часть бока затвердела, но кровь не остановилась. Сжав челюсти и волю в кулак, он попробовал снова, приговаривая: — Давай же, Паркер.
Второй раз был удачнее, но всё так же мимо. Питеру было уже не так больно, ведь часть нервных окончаний уже пребывала в заморозке, кровь сочилась, но не столь сильно, как прежде.
Тяжело дыша он откинулся назад, облегчение было приятным, но чутьё продолжало давать о себе знать.
Питер ничего не понимал, ведь нож он вытащил, так почему оно всё ещё предупреждает об опасности? И тут Паркер, слегка оглушённый болью, нахмурился: свод челнока расчерчивали глубокие борозды, и не только свод, но и часть стен. Некоторое мгновение мальчишка вглядывался ничего не понимая, а затем расширенными от ужаса глазами перевёл взгляд на сигнал о помощи.
Сердце пропустило удар, Паркер тут же вскочил, совершенно забыв о недолеченной ране.
Какой он дурак! Как он мог забыть, Корвус не умеет шутить! Каждая шутка — это извращённое обещание, и в голове раздался хриплый голос воина: «… пошла за аутредами, всё мечтает отомстить…».
Паучок силился успокоиться, но паника затопила его, и доводы рассудка были бесполезны. Раненый бок отозвался болью и с его губ сорвался стон. И как раз в этот момент, как по чьему-то злому замыслу, он услышал, слева от себя, сдавленное утробное клокотание.
И как только он обернулся, монстр ринулся на него, но Питер вовремя отклонился и кинулся в сторону панели управления.
Челнок хоть и не был крошечным, но никак не располагал к соседству с таким монстром. Паркер бросил быстрый взгляд на нож, но тот был далеко и весь в его крови. Не самое практичное оружие в борьбе с прожорливым монстром, который реагирует на запах крови и на страх.
Питер приказал себе успокоиться, хотя толку от этого было мало, тварь вяло, но уверенно пыталась добраться до него. Аутред явно был не в себе, он медленно щёлкал своими челюстями, качаясь из стороны в сторону.
— Бедняга, неуютно ему без сородичей, — хмыкнул Паркер, уклоняясь от очередного выпада.
Единственное, что спасало мальчишку пока он пребывал в отключке, природный изъян этих тварей. Ведь аутреды по природе своей слепы, и слух развит у них слабо. Они реагирует лишь на эмоции, так как обладают сильной эмпатией или телепатией, он точно не помнит, надо было слушать Корвуса внимательнее.
И вышло так, что Питер сам разбудил зверя, когда вытаскивал нож. Эта прожорливая зверюга ощутила его боль и загорелась идеей разорвать источник таких манящих страданий.
Хоть аутреды и слепы, чуят страх они отменно. Но их чутьё и является их слабым местом, так Чёрный орден и контролирует их, подавляя и направляя в нужное им место.
Но здесь в замкнутом пространстве весь в собственной крови, паникующий Питер сам же провоцировал монстра.
— Чёртов Корвус, — прошипел Паркер, и решил для себя, если выживет, то скучать по этому ублюдку уж точно не станет!
Первым делом нужно избавиться от паники — легко сказать!
И отняв руку от раны, медленно отступая к панели управления, мальчишка судорожно размышлял. Провернуть план офицера Рипли он не мог, даже если бы и захотел. Выкинуть аутреда, как ксеноморфа за борт он физически не способен, а если и получилось бы, то нехилая дыра в боку в вакууме убьёт его быстрее, чем недостаток кислорода.
Сейчас главным было спокойно дышать и ни о чём особом не переживать, ведь любой эмоциональный всплеск спровоцирует вялого, но тем не менее смертельно опасного аутреда.
