Глубоко вздохнув, Паркер сделал решительный шаг и свет поглотил его.

Питер любил приходить сюда, в этот отсек, где было только окно, так же ему нравилось наблюдать за звёздами, даже вопреки всему, что ему пришлось пережить. Как бы он не старался, а возненавидеть звёзды, космос и вселенную он так и не смог. Те, как и в первые дни воодушевляли. Смотреть на них Питер мог бесконечно долго, ведь это было лучше всякой обсерватории или научной передачи по ТВ.

Но не только мальчишка любил смотреть на звёзды. Титан также долго мог вглядываться в бескрайний космос и наслаждаться его красотой. Но если Паркер хотел увидеть всевозможные миры, то Танос хотел сжечь их все.

Титан заметил присутствие мальчишки, но никак не показал этого. Таким образом он проявлял свою милость, давая шанс Питеру уйти «незамеченным», как и множество раз до этого.

Паркер после того, как Танос забрал его с того спутника, долго бегал, прятался в вентиляции и мучился, желая быть, где угодно, но не на корабле. Но спустя какое-то время парнишка осознал — бессмысленно прятаться от титана, когда он может найти тебя где угодно. И если бы ему действительно потребовался Паркер, Безумный титан притащил бы мальчишку насильно, без его согласия.

И Питер перестал бегать, да и от самого себя не убежишь.

Паук не мог простить Таносу корбинианцев, и тот прекрасно знал об этом. Поэтому позволял подростку игнорировать все последующие аудиенции «просящих», а также их беседы о космическом пространстве, «тренировки» с Корвусом и многое другое.

Как и тогда с уничтожением трона и подрывом оружейной, он спускал парнишке всё. Титан проявлял милосердие и ждал, когда юноша примирится с произошедшим и с самим собой. И Питер ощущал это и ненавидел Таноса ещё сильнее.

Ведь, если задуматься, то по-настоящему его никогда не заставляли и не принуждали ничего делать, ему предоставляли выбор, и он выбирал.

И вот сейчас, глядя на устрашающе застывшего у окна титана, юноша сделал шаг, а за ним другой. Страха не было, только неприятное шипение паучьего чутья, даже его собственное сердце или душа никак не реагировали, а зря.

— А ты всё также безрассуден, — с долей усмешки протянул Танос. А Питер, поравнявшись с Безумным титаном, так же вглядываясь в бескрайний космос, спокойно ответил:

— Меня так воспитали. Не мог уйти, не попрощавшись.

Танос устремил тяжёлый взгляд своих жёлтых глаз на подростка, тот смело его встретил. Питер всё ждал, что титан посмеется над его самонадеянностью, глупой бравадой, но тот не смеялся, Безумный титан был серьёзен.

Тишина может и была гнетущей, но никак не напряжённой. Вернувшись к созерцанию звёзд, Танос стал спокойно называть неясный набор цифр. Питер нахмурился, и лишь мгновением позже удивлённо выдохнул. Это были не просто случайные цифры, это были координаты Земли.

К горлу подступил ком, и не в силах удержаться, Питер громко сглотнул. А фиолетовый, после короткой паузы, ответил на вопрос, что так и не решился задать юноша:

— Как и тогда, так и сейчас, пленники мне не к чему.

Мальчишка побледнел, рука сжалась в кулак, а глаза полыхнули яростью.

— Тогда зачем всё это было? Почему? — взбешённо выдохнул юноша. Он искренне не понимал, ни тогда, ни сейчас. Зачем были все эти «тренировки», «просящие», все эти разговоры! Если ничего с тех пор не изменилось. Что тогда он был номинальным пленником, что сейчас. Или всё это время он был лишь мартышкой в клетке, которую кормят, только для того, чтобы она развлекала своего господина.

— Зачем? — яростнее прежнего воскликнул юноша.

Питер хотел правды! Хотел, хоть какого-нибудь разумного объяснения, даже если он и являлся бы частью какого-то злодейского плана Таноса, он хотел это знать. Иначе… Так не должно быть! Он не может вернуться домой, так и не узнав этого…

— Ради баланса, — спокойно, будто это было самым очевиднейшим во вселенной, ответил титан.

— Баланс? — сдавленно воскликнул Паркер, — Да о каком балансе вообще идёт речь? — надрывно прошипел юноша, делая шаг вперёд, — Что это вообще должно значить?

Титан также спокойно, как и до этого выдохнул:

— Гамора.

Мальчишка резко отступил, и уже сдержаннее процедил: — И что? При чём здесь ваша дочь?

Питер всё опасался, что угодит в одну из словесных ловушек титана, поэтому был скептически настроен к любой реплики Таноса.

— В тот день, когда ты объявился на Титане, она умерла…

Юноша скривил лицо и едко выплюнул, перебивая мужчину: — Вы убили её! И всё ради камня! И даже её душу вы не можете оставить в покое! — шипел разозлённый спокойствием Таноса Паркер: — Вы…

Но дальнейшие слова так и не слетели с губ мальчишки. Безумный титан лёгким движением руки заставил его замолчать.

Судорожно коснувшись носа и подбородка, Питер в панике искал свой рот, но того не было. А титан, разъярённый, яростно сжал горло Паркера, и с силой впечатал мальчишку в стекло.

— Это необходимая цена за спасение Вселенной, и я заплатил её, — яростно прошипел титан. — Ты слишком наивен, и до сих пор веришь в то, чего нет. Твои герои, — едко выплюнул Танос, — Точно так же поступили и с тобой: принесли тебя в жертву победе. Но знай, это их не спасёт!

Боль с затылка распространялась по всей голове, и что-то влажное стекало по шее. И Питер мучительно надеялся, что это не его мозг, ведь удар был столь сильным, что ему казалось, что не только его голова раскололась, но и стекло.

Питер глядел в безумные, полные ярости глаза титана. Воздуха катастрофически не хватало, он бы дышал ртом, если б тот был, сознание стремительно ускользало. А более или менее здравых мыслей всё ещё не было.

Но через мгновение подросток ощутил болезненную свободу, Танос отпустил его. Дико кашляя и глубоко дыша, Питер восстанавливал дыхание, и с облегчением провёл языком по пересохшим губам, теперь он понимал, что ощущал Нео в Матрице — Да уж, отстойное ощущение.

Паркер болезненно морщился, горло страшно саднило, будто он кричал двадцать часов к ряду, хотя ему ещё повезло, ведь титан запросто мог сломать не только его шею, но и его самого.

Чутьё, в своей излюбленной привычке, Питер проигнорировал, и с трудом просипел, обращаясь к отступившему титану: — Почему? — и тут же схватился за горло, но через силу зло прохрипел, — Почему вы прислали Гамору, что б найти меня?

Ослабленный из-за переохлаждения, тогда почти мёртвый, он провёл в постели несколько дней, его дико лихорадило, и снилось ему всякое. И когда он пришёл в себя, подросток долго думал, но ни к какому выводу не пришёл. И этот вопрос мучил его до сих пор.

Питер знал, что Таносу нет и не будет от него никакого проку. Мальчишку дико мучила эта неясность, ему было страшно и неуютно. Он устал от этой недосказанности, будто всё это время он жил в кредит, и возможно в самое ближайшее время ему предоставят счёт, и если это всё-таки неизбежно, то он предпочёл бы расплатиться сейчас.

Титан обернулся, и смерив его долгим взглядом, заговорил, когда Питер уже не рассчитывал получить ответ:

— Тебе так сложно поверить в собственную исключительность? — усмехнулся Танос.

Паркер хмуро покачал головой, подтверждая слова мужчины. Мальчишка никогда не был самовлюблённым эгоистом, он знал, что есть те, кто лучше его во всём. И он не верил, что Танос мог разглядеть в нём, что-то из ряда вон исключительное — это бред сивой кобылы. А сейчас он мучительно хотел правды.

Танос рассмеялся, всё тем же нечеловеческим смехом, и задумчиво коснувшись перчатки, ответил: — В другое время, если бы мир не близился к своему концу, я хотел бы, чтоб ты был моим сыном.

Паркер застыл, в груди что-то оборвалось.

Какая злая ирония! Мальчишка всегда хотел услышать именно эти слова, но от другого…человека.

И сколько бы Питер ни вглядывался в лицо титана, но не находил там намёка на ложь. Это была правда, та самая причина, что так хотел мальчишка…

Собственно, что хотел он получил, но ответ был столь неожиданным, что Питер попросту не знал, как к нему относиться. С какой-то глубоко эгоистичной стороны юноше было лестно, что сам Танос, гроза всей вселенной, признал его, но с другой, более рациональной, он понимал, что нет ничего хорошего в симпатии межгалактического маньяка-психопата.