Кофе, что должен был быть чёрным и насыщенно бодрящим, был едва тёплым, а на вкус, как кошачья моча.

Эдвард Аллан Чарльз Брок никогда не пробовал ничью мочу, но был почти уверен, что в его стаканчик нассал хозяйский кот, что вопреки всем санитарным нормам разлёгся на центральной витрине маленькой забегаловки, в которой бывший журналист укрылся от дождя.

Ворот рубашки, насквозь мокрый, неприятно лип к коже, а куртка из-за осенней влаги казалась неподъёмной, но тяжело было не от предмета одежды даже, а совсем по другой причине.

Резче необходимого втянув воздух, Эдди прикрыл глаза, голова гудела страшно, но ни покурить, ни даже жвачку пожевать, что б ослабить напряжение, он не мог. Ведь симбиот в своей излюбленной манере, странным способом, о котором Брок предпочитал не думать, жвачку отбирал и довольствовался ей сам, та же участь преследовала и сигареты. Не то чтобы Эдди страдал пагубным пристрастием к чему-либо, ему вполне доставало пришельца. Но год с подобным соседством выдался крайне непростым и находиться в состоянии постоянного стресса не было уже никаких сил, поэтому он всё чаще задумывался о курении.

Как в итоге оказалось, даже кровожадным пришельцам, как и лучшим студентам колледжей журналистики нравится наблюдать за сизым сигаретным дымом. Но и такое простое действо, как курение с Веномом превратилось в испытание. Симбиот не знал меры. И один раз дошло до того, что Эдди выкурил три пачки за раз. А всё для того, чтоб развлечь заскучавшее чудовище.

Тогда о лёгких Брок волновался в последнюю очередь, но сейчас, благодаря своему «другу», его тошнило только от одного вида курящих, да и просто от случайных людей с чем-то похожим на сигарету.

Стресс накапливался, и со временем стал выступать в жизни Брока своеобразной третьей личностью. Но напряжение, в отличии от симбиота, изводило бывшего журналиста не бесконечной болтовнёй ни о чём, а недосыпом, неврозом, беспричинной тоской и апатией, собственно, как и остальных жителей Америки.

Когда Брок был последний раз с женщиной? Да, даже он сам затруднялся ответить на этот вопрос. О нормальных отношениях с кем-либо речи и быть не могло, и снять кого-то на одну ночь и то было проблематично. А всё потому что Веном любил появляться в особо щекотливые моменты, в связи с чем даже походы в туалет для Эдди превратились в стресс!

— Так жить нельзя, — качал головой бывший журналист. Нервная система была не просто угнетена, а почти на пределе. А что будет дальше? Он не хотел об этом думать… Но как бы тяжело не было, Брок не мог отказаться от «авантюр».

И пришлось признать, что Энн права: вечно ему не сидится на заднице ровно. Он сам не знал почему всё так. Что-то в мозгу, в теле или даже в душе, упрямо отказывалось жить размеренной жизнью обычного американца. И речь даже не о симбиоте. А просто Эварду Броку вечно больше всех надо и больше всех дозволено! И с появлением пришельца в теле это стало правдой, а не просто едко брошенной фразой Энни Веинг.

Но спустя месяцы такого, во всех отношениях сомнительного соседства, Брок стал замечать кое-что ещё. Порой, после напряжённого «дела», когда он спит мертвецким сном, что-то происходит. Это проявлялось не только в вечной перестановке или пропаже вещей, но и в исчезновении мелких животных в округе, что собственно и стало одной из причин переезда в город по-больше, если так можно выразиться. И Эдди быстро осознал, что уже не всегда властен над своим телом, оно ведь уже не его, и скоро определение «паразит», как пальмовая ветвь перейдёт к нему. Это не просто напрягало, а до усрачки пугало.

Теперь любая вылазка и разоблачение превращались в бойню. Брок хоть и «договорился» с Веномом, что «больше нельзя есть людей направо и налево, как бы того не хотелось», но долго держать себя в руках Клинтарец просто не умел. И ведь спорит, что паразит!

Мужчина покачал головой, и сильнее необходимого сжал стаканчик, остатки кофе выплеснулись. Судорожно вытирая руки и стол бумажными салфетками, мужчина тихо шипел: — Да будь оно всё проклято!

В маленькой кафешке, хотя это скорее мелкая закусочная, чем полноценная кафешка, нелепый инцидент с кофе замечен не был. Владелец так же, как и прежде флегматично пялился в экран, где в новостях рассказывали об очередном ограблении очередного банка. Но Эдди, в отличии от прочих посетителей, которых было немного, старательно отводил взгляд от зомби-ящика. Ведь ограбление было «тем самым» ограблением, где симбиот неплохо перекусил тремя бедолагами.

Сжав в кулаки слегка подрагивающие руки, мужчина сдавленно то ли всхлипнул, то ли вздохнул. Они снова это сделали. Снова лишили кого-то жизни. И не расклеиться Брок никак не мог. Ведь пока Клинтарец, довольный собой, переваривал так удачно подвернувшийся перекус, Эдди остался наедине с самим собой. И ироничнее всего было то, что именно в такие моменты он никак не хотел оставаться один!

Скрип соседнего стула заставил содрогнуться.

Эдди был всё ещё напряжен, но не так сильно, как пять часов назад. Легкость, что появилась после посещения банка ненавязчиво давила на него. И Эдди боялся сам себе признаться, с чем именно связана эта «лёгкость», ведь знал, что никак не с дерьмовым кофе, мать твою!

Он не хотел думать об этом! Но Эдвард Аллан Чарльз Брок не относился к тем счастливчикам, что властны над собственными мыслями, и сейчас, в этой полупустой забегаловке он вынужден был принять тот факт, что он каннибал. Ведь симбиот, а вместе с ним и Эдди, жрёт людей. А как иначе обозвать это он не знал.

Конечно же, то мудачьё не относилось к эталону праведности, и мир не будет уж сильно по ним тосковать, но то, что они были подонками, не отменяло того факта, что они были людьми! Но страшнее этого было другое…

Брок всячески пытался найти этому хоть одну объективную причину, и ему почти удалось убедить себя в том, что это всё из-за недотраха. Ведь за все это время он с женщинами так ни разу и не был, самим справиться с напряжением тоже не выходило, так как Веном был повсюду! И как бывает всегда одно заменяет другое. Да, он не трахался ни с кем уже вот практически год! Зато теперь он не меньше удовольствия получает от расчленения и каннибализма!

— Лучше б он от рака лёгких сдох! Чем всё это! — Бешеным волчком крутилось в голове горе-журналиста.

В такие моменты, как этот, Эдди Брок сильнее всего ощущал невидимую удавку на собственной шее, та, словно поводок, контролировала и порой, когда он хотел вырваться, сдавливала горло, перекрывая кислород к его прежнему Я. И то, кем он был прежде, безвозвратно растворилось в симбиоте. И он знал, что теперь он кто-то иной. Но также Эдди знал, что это обоюдное влияние. Но временами мужчине казалось, что он более восприимчив к переменам, чем тот же пришелец, и что тот лишь притворяется, что стал «добреньким» и послушным. Ведь Веном никогда не переступал через себя по-настоящему, а делал лишь, что хотел.

Иронично, теперь-то Брок сполна понимал чувства Энн, но, в отличии от бывшей, он с Веномом не встречается. Пришелец скорее его тёмная личность или сиамский близнец, что крадёт его тело (он был в этом на сто процентов уверен), пока он находится в бессознательном состоянии.

Но жизнь с Веномом была полна не только минусов, но и плюсов. Теперь он был почти всесилен! И это не могло не опьянять, а Эдди был падок на славу. Может в этом сыграл свою роль его мудаковатый папаша, которому всегда всего было мало и в этой вселенной не существовало ничего, что было бы способно впечатлить этого старого пердуна. Поэтому было вдвойне приятно знать, что ты исключителен и незаменим, для такого исключительного пришельца, как Веном.

Это тешило самолюбие: Власть, которой нет ни у кого в мире. И с едкой усмешкой Брок ловил себя на мысли, что не против вот так умереть.

— Главное переждать, а дальше легче будет, — в очередной раз убеждал себя журналист. Но страшнее были не собственные изменения и трансформация в нечто иное, чем просто хороший парень, журналист, Эдди Брок, а та, якобы истинная причина спасения пришельцем Земли: «Ты мне нравишься, Эдди… И мне начинает нравиться это место!»