— Спасибо, Гавриил! — на что ангел бессловесно кивнул, принимая благодарность.

— Просто иди вперёд. Пусть мысль, что у тебя на уме и в сердце, станет твоим проводником.

— А пролететь над мостом мы не можем? — полюбопытствовала Астрид.

— Нет. Эти мосты символизируют путь паломников. Нет никаких иных путей в Великий Храм. Никаких хитростей или же волшебных трюков. Чтобы пройти по небесному мосту, ты должна во что-то верить. Только это чувство приведёт к цели, что ты желаешь достигнуть, — пояснил ангел.

— Приведёт к цели, значит? — сосредоточилась Астрид, пытаясь собраться с мыслями: «Слова Неприкаянного… Иккинг… Валка… Амулет… Нужно его отдать… Он поможет предотвратить Конец Света…» — она подняла взгляд, смотря только в Великий Храм, что гордо парил на облаках над пропастью.

Астрид шагнула вперёд. Окунувшись в мрачное, но не имеющее отлагательств размышление, она, как по асфальтовой дороге, спокойно устремилась к Храму. Не бегом, а размеренным, ровным шагом. Ангел последовал за ней по своему мосту. Никто не мог сказать, о чём размышлял ангел. Тем более, Страж Рая. Несмотря на всё это, он по-прежнему сопровождал её. Пребывая в собственных мыслях, он параллельно приглядывал за девушкой.

Был бы этот мост земным, то с предельной точностью можно было утверждать, что каждый из спутников прошёл ровно три километра семьсот тринадцать метров. Загадочное расстояние, не правда ли? Но, по сути, это не имело никакого значения для Хофферсон.

Прошагав ровно это расстояние, Астрид подошла к Облачному Подножию — так называлась маленькая, привратная область, расположенная перед дверьми Храма. Когда Гавриил и она оказались в привратной области, мосты испарились в воздухе, словно их и не существовало. Астрид оглянулась и поразилась этому. Затем она сделала ещё одно интересное наблюдение: когда вступила по Облачному Подножию, обнаружила — внешней охраны нигде не было. Возникло невольное ощущение, что никому нет дела до нападения на Междумирье ангелов. От потока мыслей её прервало ещё одно потрясение:

Гавриил и Астрид шагнули по белокаменным ступеням, подойдя к Дверям, испещрённым различными, непонятными (но приятными для глаз) узорами, они распахнулись вовнутрь Великого Храма. Оба прошли внутрь.

— Это — Предместие Храма. — кратко пояснил светловолосый ангел.

У Астрид готовы были выпрыгнуть глаза от увиденного. Огромные греческие колонны на расстоянии около десяти метров, и высотой около двадцати, располагались друг от друга по периметру. В центре Зала Астрид узрела, как стягиваются ступени со всех сторон в одно место, по своей структуре напоминающее бассейные сооружения. Колонны располагались не возле стен Храма. Они были приближены к середине, в центре которого находился тот самый бассейн. Странный пол не сиял белым светом камней, как внешние стены Великого Храма. Он был сделан из гранита и серого мрамора. Как и колонны. Необычное сочетание цветов разбавлялось идущими, ни на кого не обращающими другими ангелами. Высокие, статные, слегка горделивые, а у некоторых даже высокомерный вид, но все, как один — благочестивые, словно слыша сотни, а то и тысячи мыслей одновременно, удерживали их, словно под крепким замком без ключа. Астрид заметила в двух боковых и в стене впереди себя по три золотых двери с серебряными, круглыми ручками.

— Девять дверей… — вслух произнесла Астрид. — Но нет…

— Десятой? — завершил её мысль Гавриил. — Она сокрыта от Молящихся за Души.

— Молящихся за Души? — поразилась необычному словосочетанию Астрид.

— Да. Так зовутся ангелы девяти направлений Духа. Девяти религий. Они ощущают потоки тысяч мыслей обращающихся к ним за помощью и молитвами земных людей.

— И что же они делают? Ангелы? — прониклась интересом девушка.

— Молятся Богу. Перенаправляют эти мысли ему. Отсюда, кстати, и идёт название нашей обители, ибо каждый храм-крепость, каждая белокаменная звезда символизирует определённые категории человеческих мыслей.

— Пятьдесят типов мыслей… — рассуждала вслух Хофферсон. — Но, выходит, сами ангелы ничего не решают? — в голосе и в синеве очей блеснуло удивление вперемешку с нотками возмущения. — Кому помочь, а кому нет…

Последняя фраза (явный намёк на бездействие и неучастие ангелов в жизни Земли) вызвала у Гавриила негодование. Лоб сразу покрылся морщинами, как у старика, приятное выражение лица сошло на нет. Но ангел, как и пишут во многих земных легендах, сказаниях и религиозных текстах, был весьма терпелив. Это неотъемлемое качество всех ангелов без исключения. Можно невольно испугаться, страшно испугаться, не будь у них этого качества.

— Разве ты не поняла, девочка? — мягко спросил он. — Когда молитвы достигают ушей ангелов, они слушают их, распределяя по полочкам. Далеко не все из них достигают ушей Бога. Ибо среди молитв есть такие, которые содержат в себе зерно зла. Просьбы кого-то убить, ограбить, сделать больным… Сколь человеческая душа не страдала бы на Земле, у неё нет права просить милость в виде того, что способно принести горе и страдание другому… Даже, если этот человек искренне того заслуживает.

— Когда они отсеивают злые мольбы, что происходит потом? — продолжала любопытствовать Астрид.

— Они молятся Богу, чтобы Он услышал эти молитвы и благословил просящих.

— Но ведь далеко не все получают то, что хотят. Разве я не права? — с сожалением отмечала Хофферсон.

— Да, поскольку человек словом просит не то, что ему нужно. Человеческий разум весьма переменчив и не надёжен. А вот, что ты держишь в своём сердце, — он указал пальцем на её сердце, — это  чистое и непорочное желание Бог исполняет. Помогает человеку пройти свою Судьбу.

— Выходит, не Бог куёт наши судьбы? — поразилась Хофферсон, приоткрыв для себя ещё одну завесу тайного знания.

— Человек — сам кузнец своей Судьбы. Как только он начинает жить, то, словно новичок в кузнице, нагревает Её, словно сырую стальную заготовку в горниле. Затем куёт Её крепким молотом. Придав Судьбе форму, он, подобно выкованному лезвию, опускает её в Воду, охлаждая. И постоянно оттачивает её на точильном камне.

Суть такова — ты можешь своей Судьбе придать любую форму, какую захочешь — в горниле и на наковальне. Но дальше ты её укрепляешь и оттачиваешь. И более ты не можешь её ни разогнуть, ни придать иную форму, какую бы ни пожелала. Бог помогает тебе, как своему подмастерью, придать более нужную, подходящую тебе форму. И оттачивать. Он направляет твою руку.

— Я поняла… Очень напоминает притчи… — промолвила она скорее себе под нос, серьёзно задумавшись над словами ангела.

— Да, Астрид, — кивнул ангел. Если бы не стремительно уходящее время вперёд, песчинки которого скоротечно сыпались в часах Судьбы Трёх Миров, девушка продолжила бы дискуссию на эту тему. Однако сейчас предстояло совершить куда более важные, не терпящие отлагательств задачи. Задачи, по защите Трёх Миров.

— Как нам попасть на Совет? — Астрид освободилась от необычной эйфории столь великолепного места.

— Следуй за мной, — он пошёл впереди блондинистой девушки и направился в центр Зала. Когда Астрид подошла к нему, то обратила внимание на то, что Гавриил… молился. Он молчаливо, будто мысленно зачитывал молитву, физически сложив ладони перед собой, возле груди. Когда он закончил, перед ними распахнулся пол в разные стороны. Напротив них открылся потайной, не менее широкий и высокий туннель. Ангелу и смертной душе спуститься в него и пройти по нему не составляло труда. В отличие от основной части Зала, весь туннель мерцал серебром.

— Вот, это да… — пребывала под впечатлением голубоглазая.

— Идём. Я провожу тебя до Дверей Совета.

— Ты разве не будешь присутствовать вместе со мной на нём? — удивилась Хофферсон.

— Нет, Астрид. Я не являюсь полководцем ангелов. К тому же, мне нужно будет вернуться к Вратам, — девушка понимающе кивнула и не стала ни о чём его просить. Он, как думала Астрид, и так сделал для неё гораздо больше, чем можно было рассчитывать. Статный ангел лично сопроводил её к Дверям Зала Заседаний Военного Совета. Пройдя по прямому туннелю, идущему глубоко вниз, словно нескончаемая лестница, где-то полкилометра, Астрид узрела Золотые, высокие (ростом с двух Астрид — от макушки до пяточек) Двери. Они, как по волшебству, распахнулись перед ней, приглашая внутрь. Она поблагодарила ангела за помощь и наставления. Гавриил учтиво поклонился ей и спешно направился вверх по крутым ступеням прямой лестницы.