– То есть через два часа… – напряженно произнес мистер Эндрюс, явно что-то подсчитывая в уме. – Вы в этом уверены?

– Разумеется, – говорить с верой в собственные слова - это искусство, которым я владела в совершенстве. И это возымело действие; в глазах мистера Эндрюса появилась надежда, которая заменила пугающую обреченность, что наблюдалась ранее.

– Сэр, вам не за что винить себя… Вы должны подняться на палубу. Ради своей семьи! Прошу вас, мистер Эндрюс, не делайте того, на что решились.

– Как вы догадливы, – попытался улыбнуться мужчина. – Но разве честь не велит поступить именно так?

– Если с вами что-то случится, ваша жена, конечно, узнает, что в последние часы жизни вы сохраняли достоинство. Но поверьте, вряд ли ей будет от этого легче… – какая-то часть сознания указывала на то, что я не имею права это говорить, а другая велела нести что угодно, лишь бы убедить его последовать наверх.

Прошло несколько секунд, показавшихся вечностью, прежде чем Томас Эндрюс едва заметно кивнул.

Я направилась к правому борту, где посадкой командовал мистер Мэрдок. Он позволял мужчинам сесть в шлюпку, если оставались свободные места; благодаря ему, должно быть, уже спасся Брюс Исмей. Впрочем, сейчас был вопрос куда важнее – плыть ли мне? Такие сомнения вызвали отвращение и, чтобы хоть ненадолго избавиться от таких мыслей, я задала вопрос, который так давно хотела озвучить:

– Мистер Эндрюс, какие повреждения вы нашли на корабле?

– Затоплено три отсека; к тому же, я боюсь, что капитан приказал не останавливать корабль, чтобы не вызывать паники среди пассажиров, – медленно произнес мужчина. Мы уже стояли около шлюпки, то оттесняемые толпой, то, наоборот, вытесняемые вперед.

– Вы уверены? – я снова не сдержалась, и тому была веская причина. Кажется, долго мне пришлось пробыть в том отсеке, в наручниках… Проклятье. Как же мне хотелось узнать имя того, кто так подло ударил меня сзади!

Если слова, сказанные мистером Эндрюсом, были правдой, определить дальнейшую судьбу парохода становилось значительно сложнее. Поэтому следовало поторопиться… Я беспомощно оглянулась – неизвестно, сколько будет продолжаться паника; неизвестно, когда стюарды сочтут нужным допустить третий класс…

Однако сейчас есть шанс спастись. Возможно, единственный шанс – в конце концов, я сделала все, что могла, а испытывать судьбу желания не было. И все-таки… Снова толчок, последовавший сзади, едва не сбил меня с ног; я чудом не упала, а когда подняла взгляд, встретилась глазами с мистером Мэрдоком. И вдруг увидела в них прошлое – первый помощник капитана оставался на тонущем корабле до последнего, он помогал спастись пассажирам, пока жестокий океан не забрал его, – только это его остановило. Где был его инстинкт самосохранения? Где та разница между людьми, которая делит всех на сильных и слабых? Сама того не сознавая, я сделала шаг назад.

Офицер тоже взглянул мне в глаза, перевел их на мистера Эндрюса, а затем на бушующую толпу. В ней были одни мужчины, которые упорно желали пробиться вперед, и удерживал их только сверкающий револьвер в руках первого помощника.

Я перевела свой взгляд на Томаса Эндрюса – он покачал головой. Можно ли было ожидать чего-то другого? Нет, разумеется… Все мои планы терпели фиаско, но в этот раз все должно быть иначе. Любым способом нужно заставить его спастись.

Мистер Мэрдок подал знак, и мужчины, подгоняемые страхом, поспешили занять оставшиеся места. Офицер взглянул на нас, указывая, что пора поторопиться, и этот жест словно заставил мистера Эндрюса изменить свое решение.

– Алекс! – мужчина, едва переступив в шлюпку, сразу обернулся ко мне, протянув руку. То же самое сделал и Уильям Мэрдок; они вдвоем чего-то ждали от меня, а я стояла и думала о том, что мне пора уходить, ведь пассажиры третьего класса заперты внизу. Пусть медленно, но вода прибывает, – малейшая ошибка, и у них не будет даже шанса спастись.

– Вы прекрасный человек, мистер Эндрюс… Я счастлива, что мне довелось познакомиться с вами, – улыбнулась я, прежде чем унестись в сторону того коридора, указанного мистером Лоу несколько дней назад.

Для экономии времени пришлось свернуть, и я оказалась на левой стороне корабля. Здесь людей было гораздо больше. Постоянно маневрируя, мне каким-то чудом удавалось не сталкиваться с пассажирами, но долго так везти не могло. И вот наконец я не успела вовремя затормозить, когда передо мной вырос человек, которого я едва не сбила с ног.

Искры, полетевшие из глаз, не дали мне рассмотреть лицо этого несчастного, но его голос я узнала без труда:

– За вами будто сам дьявол гонится, мисс Бэйли. Я надеюсь, вы так торопитесь к шлюпке.

– Мистер Лоу, прошу, дайте пройти, – мой голос не уступал в решительности офицеру.

И вдруг я наткнулась на что-то странное под ногами – от столкновения у пятого помощника капитана выпали ключи, среди которых был и тот, что открывал нужную дверь… Мне хватило пары секунд, чтобы увернуться, схватить довольно тяжелую связку и сорваться с места, продолжая свою отчаянную гонку по тонущему пароходу.

Я бежала, как никогда, чудом вписываясь в повороты. Сердце билось в районе горла, когда наконец можно было остановиться. Пассажиров на палубе третьего класса было немного, большинство, скорее всего, находилось около главного трапа, открывать который никто не собирался. Я предупреждала всех, кого встречала, и из моего потока объяснений толпа поняла только одно слово – «выход». Шарахаясь в сторону от ничего не видящих людей, я, ориентируясь чисто по интуиции, все же нашла путь к этому месту скопления людей. Не все решились последовать за мной; многие колебались. Однако большинство, не мешкая, направились по указанному пути.

И снова мне пришлось петлять по коридорам, но на этот раз в окружении огромного числа пассажиров третьего класса. Среди них начиналась паника, и только немногим удавалось сохранять хоть немного спокойствия и рассудительности. Я так спешила, что не заметила брошенный кем-то чемодан, угодившим не куда-нибудь, а прямо мне под ноги. Потеряв равновесие, я упала, больно ударившись головой о пол. Очень скоро стало ясно, что не было никакой возможности подняться, ибо бесконечный поток людей, спешивших выбраться, не обращал никакого внимания на лежащего человека. Перед глазами появился белый туман, и я совсем не удивилась, когда среди него раздался знакомый голос:

– Советую тебе поскорее подняться. На корабле, который идет ко дну, опасно терять сознание.

– Можно мне спросить одну вещь? – нетерпеливо начала я, боясь не успеть и желая озвучить свой вопрос прежде, чем таинственный голос снова исчезнет. – Смогу ли я выжить?

– Выжить? – такое простое слово прозвучало с нескрываемым удивлением. – Жить обычно хотят те, у кого в минуты кризиса обостряются инстинкты. Ты не такой человек, иначе бы никогда здесь не оказалась. Или…

Я вздрогнула. Мысль, которую было страшно озвучить даже самой себе, бесполезно отрицать.

– Влюбляться на тонущем корабле еще безрассуднее, чем терять сознание. Поэтому не питай глупых иллюзий… Что может тебя спасти? Только чудо.

А на палубе тем временем воцарился настоящий ад. Две шлюпки, спускать которые уже не оставалось времени, ибо расположены они слишком близко к носовой части, пассажиры пытались опустить сами. Подавить толпу не представлялось возможным, и офицеры это понимали. Страх утонуть, кажется, пересилил страх быть застреленным, да и нельзя ведь было перестрелять всех, кто пытался спасти свою жизнь. Двое оставшихся помощников капитана старались сохранять внешнее спокойствие - вполне вероятно, они разделяли мысли пассажиров, некоторые из которых, отчаявшись, бросались в ледяную воду. Единственное, что оставалось «Титанику» и всем его пассажирам, – это ждать «Карпатию» и молиться, чтобы корабль продержался на плаву как можно дольше.

Почти вся носовая часть ушла под воду; зеленоватая вода океана уже почти добралась до капитанского мостика, и тем не менее, его наклон продолжал оставаться несильным. Корабль напоминал огромный плот, который медленно и равномерно вбирает в себя воду; «Титаник» словно боролся со своей судьбой, стараясь хоть чем-то помочь своим пассажирам. Проходили долгие минуты ожидания. Минуты складывались, время тянулось в постоянном страхе, в непрерывном ожидании конца. Это чувствовали все без исключения, кто сейчас волею судьбы еще оставался на пароходе.