- Я, - почему-то ляпнула Валерия. В ту же секунду байкерша сняла пистолет с предохранителя. Видно было, что она не шутит.
- Ой, то есть «ты», - моментально исправилась Лера.
- Тебе нужна эта закалка, иначе ты не выживешь и никогда не добьешься того, за чем бы тебя ни прислали в этот проклятый город. А мне нужно моё место в Вальгалле.
Хохловская повернулась затылком и начала напевать какую-то песню на неизвестном, но похожем на русский, языке.
Лера поколебалась немного, но затем услышала от Хохловской: «с каждым вдохом здешнего воздуха, ты приближаешь себя к реанимации. Авария, яды, химмикаты… Ммм»
Лера выстрелила. Тело байкерши, за которой она охотилось столько времени, безжизненно упало на асфальт. Лера решила не тратить время на сантименты. Она как матёрый киллер сняла напульсник, взяла ключи от байка, подняла его и покатила куда подальше от отравленного завода.
Почти сразу после выстрела Лера поняла, что проведённое на рядом с эпицентром хим. аварии время не прошло даром для её здоровья.
Сначала она почувствовала тошноту, потом головную боль, затем у неё заболел желудок. Лера сначала хотела сама доехать до корпоративной клиники, но по накрывающей её дурноте, из-за которой она с трудом оставалась в сознании, она поняла, что неплохо будет вообще доехать хоть куда-то, откуда её сможет забрать скорая помощь.
Она проехала покинутый Северный посёлок, выехала на то, что когда-то называлось Восточным шоссе. Добралась до окраины заводского района, где были хоть какие-то дороги, и в утренний час понемногу начинали суетиться заводские обыватели.
В глазах темнело, желудок резало с неимоверной силой. Только за время езды у Леры было пару приступов тошноты. Она добралась до обломков скамейки, набрала номер экстренных служб, сказала, где её искать, и потеряла сознание.
========== Эпизод 36. Нацпроект Здравоохранение 2077 ==========
Голова Леры болела со страшной силой. Глаза резало так, будто мозг собирается вылезти через глазницы. Она не могла ни открыть глаза, ни шевелиться, ни говорить…
- Так, так, так… Что тут у нас… Молодая байкерша… Предположительно наркотическое опьянение, вряд ли выкарабкается, - говорил приторный мужской голос.
Лера почувствовала, как кто-то ощупывает её. Хотела возмутиться, но не могла даже простонать.
- Свеженькая, упругая… Не из «скатившися»… Что ж, не буду терять времени…
И Лера услышала звук расстёгивающейся ширинки. Она молилась о спазме, который позволил бы ей стошнить в эту минуту, но его, как назло, не было. Зато в помещении послышался звук открывшейся двери.
- Э! Чего вы тут делаете?! Ты чё задумал, урод? Да я… Да я… Да я тебе почту взломаю и каждая собака в городе на твою некрофильскую морду ссать будет, - это была Лисбет, и она кипела от злости.
- Как вы сюда попали, женщина? Посещение пациентов реанимации запрещено и вообще сейчас неприёмные часы.
- Больше это не ваш пациент, мы её забираем, - раздался незнакомый женский голос.
Слушать дальнейшее препирательство у Леры не было сил, она отключилась вновь.
Лера почувствовала укол и вскоре смогла отрыть глаза. Она лежала на медицинской каталке, над ней был потрескавшейся потолок с разводами от влаги и кусками отпавшей штукатурки. Стены, докуда хватало глаз, тоже не видели ремонта, кажется, с прошлого века.
- Где я? – спросила Лера.
- Очухалась, дурочка моя, - Лисбет ласково потрепала Леру за щеку, - пока в Городской больнице, но мы увозим тебя в корпоративную.
Леру погрузили в машину, похожую на скорую помощь, но окрашена она была нетипично для скорой.
- Нет, ну ты нормальная вообще? Просто остановилась бы на переезде, где вы Хохловскую караулили, я бы придумала, как тебя оттуда вытащить, а ты в скорую позвонила! В больницу легла, - читала нотации спасительница.
Голос Лисбет был ласковым. Лера понимала, что её скорее журили, нежели ругали.
- Там тебя и на органы продать могли, и всё что угодно. И сделали бы вид, что тебя у них никогда не было. Ладно хоть я отследила звонок на станцию и потом успела к месту, откуда тебя скорая забрала. Не успей я, чёрт знает, что бы с тобой сейчас этот некрофил делал.
С противоположной стороны к Лере подвинулась женщина в синем комбинезоне. Наверное, она была «коммерческим» фельдшером.
- Нужно поставить капельницу, – сказала она, ткнула Лере чем-то в руку, и та снова провалилась в сон.
Корпоративная клиника, в которой оказалась Лера, как небо и земля отличалась от той, из которой её забрали. Новый ремонт, уютный, хотя и без излишеств. Корректный и квалифицированный персонал. Палата на двух человек.
Поскольку Лисбет сказала врачам, каким токсином и где отравилась Валерия, они не задавали ей лишних вопросов, а просто ставили капельницы, после каждой из которых Лера чувствовала себя лучше и лучше. Видимо, она далеко не первая работница предприятия, надышавшаяся тем, что осталось от химзавода.
Для остальных Лере пришлось придумывать легенду о том, что она каталась по городу, заблудилась и попала в ядовитое облако. И, хотя это звучало неубедительно (Станиславский сказал бы «не верю»), на её родителей святой простоты и коллег, посещавших её только за тем, чтоб пораньше сорваться с работы, легенда подействовала.
Байк Хохловской, кстати, по словам Лисбет, периодически писавшей Лере слова поддержки, пока та находилась на лечении, можно было уже не искать. По идее полиция должна была забрать его на спецстоянку, но его либо угнали, либо растащили по болтам сразу, как Леру увезла неотложка.
Валерия быстро набиралась сил и менее чем через неделю с понедельника была готова вернуться к работе не столько за тем, чтобы сплетничать и гонять чаи с коллегами-лицемерами, сколько чтобы продолжить расследование причин скатывания города «в Детройт».
========== Эпизод 37. Женщины ходят на работу только интриговать и сплетничать? ==========
Корпоративные профессионалы от медицины – не бюджетные коновалы. Они быстро поставили Леру на ноги, а медицинская страховка покрыла расходы.
На работе Лере сымитировали радостную встречу. На рабочем столе её ждал букетик, а в социальной сети ей подарили анимированные стикеры. Знаки внимания, конечно, милые, но бесполезные. Ведь Валерия прекрасно знала, что те, кто лицемерно пеклись о ней, за спиной говорили о ней гадости. Да и она тоже сплетничала о них. Чем ещё заняться в женском коллективе, кроме интриг?
К сожалению или к счастью, у Леры занятие было. Она продолжала собирать досье для спецслужб об упадке Нижнего Тагила.
Просматривая архивы публикаций в закрытой базе их давно почивших городских сообществ, Валерия поняла, что слова застреленной ею байкерши о том, что одно время в нём царил настоящий психоз, не были преувеличением.
Посты, записи, комментарии пестрили агрессией: кто-то кого-то искал, кто-то кому-то угрожал, кто-то с кем-то ругался и почти никто не пытался разобраться – в чем, собственно, суть. Изучая публикации, Лера понимала, что причиной абсолютного большинства конфликтов были сообщения в духе «маму/сестру/подругу/друга *бал(а)». И понеслась… Тут же набегали представители противоборствующей стороны, с контраргументами в таком же стиле и заканчивалось всё, как правило, предложениями встретиться и поговорить. Причём неважно, девушки разбирались или парни.
Однажды это привело к большому кровопролитию, подробностей которого не было даже в заводском архиве. Было ясно только, что однажды на бывшем совхозном поле (а ныне пустыре) у посёлка Сухоложский в черте города произошла какая-то особенно большая разборка, после которой чуть ли не весь город ставил себе на аватарки свечки в знак скорби. Не было ни числа погибших, ни пострадавших - просто после этого происшествия стало ясно, что случилось нечто страшное.
Остатки свободы в сети были задавлены, крупнейшие сообщества закрыты и обвинены в разжигании вражды. Руководители некоторых из них даже получили реальные сроки. И теперь вся сетевая жизнь заключалась в посиделках на тщательно модерируемых площадках, подобным форумам времён «зари интернета».
