Петр: – Послушайте. Постойте. Пока не состоялся суд и не найдено достаточно доказательств его вины, никто не вправе называть его убийцей. Мы все убийцы в той или иной степени. Убиваем себя и своих близких всю жизнь, долго и монотонно. И не известно, что страшнее…Поверьте – Виктор расскажет Вам о нем только хорошее, если вы спросите. Он воевал. Может быть, убивал на войне. Я не знаю, он ни слова не говорил об этом.
Лидия: – Так это он мой поклонник? Не вы?
Петр: – Действительно, это так. Я же не видел ни одного вашего спектакля. Но я доверяю ему. Если позволите, я расскажу, что с ним произошло чуть подробней.
Лидия: – Сделайте милость.
Петр: – История более чем странная. Ранней весной он поехал на электричке на какую-то отдаленную станцию, да и не станцию вовсе, а есть такие остановочные площадки. Там обычно только домик путевого обходчика, да дачи какие-нибудь. Но там, как будто, и дачи были далеко от железной дороги. Он поехал в лес. Просто поехал в лес. Я не знаю, зачем и для чего. Как мне рассказывали, он нашел в лесу совершенно случайно мертвую девочку. Она была задушена. От волнения у него пошла носом кровь. В руке у девочке была зажата зеленая лента. Так вот он зачем-то взял ее с собой. Наваждение какое-то. Неделю он мучился. Затем пошел на исповедь, рассказал об этом священнику. И что удивительно…
Лидия: – Он в чем исповедовался? Что убил девочку? Или…?
Петр: – Девочку никто не насиловал. Вы зря так плохо думаете…В чем? Да откуда же я знаю. Наверное, в том, что нашел и не сообщил никуда об этом. Так вот – вам, конечно, известно, что существует тайна исповеди. Но я не знаю, почему, и как это произошло, но его в этот же вечер после исповеди арестовали. Мне кажется, что больше некому было донести. Девочку искали, и нашли ее не сразу. Рядом с ней обнаружил капли крови, сделали экспертизу. Вроде как совпали и группа, и резус. Хотя это и не есть доказательство, но он и не отрицал, что был там….Впрочем, я уже более полугода не имею возможности с ним общаться. Следствие еще идет.
Лидия: – Вот так история. Мне понравился сценарий…Но есть одно НО. Вы, вероятно, и представить себе не можете, какое…
Петр: – Какое?
Лидия: – Там описаны события и факты, которые ваш друг знать просто не мог, если он, конечно, не перемещается в пространстве и не является каким-то медиумом.
Петр: – Как это?
Лидия: – Можете мне не верить, но там написано ДОСЛОВНО, что я говорила на прошлой неделе, что я делала. О чем я думала.
Петр: – Весь сценарий такой? (с сомнением и удивлением)
Лидия: – Да, почти. Я ведь его не дочитала. Боюсь. Мне кажется, на последних страницах будет то, что мне не нужно знать раньше времени.
Петр: – Там все довольно позитивно кончается…Хотя (осекся).
Лидия: – Но сценарий не для фильма. Это театральная пьеса. Разве вы не видите?
Петр: – Вижу. Но мы его легко переделаем.
Лидия: – Вы понимаете, что нельзя его переделывать. Это не сценарий, это…Это…Пророчества какие-то. Предсказания. Я даже не знаю, как ЭТО играть.
Петр: – Что-то мне подсказывает, что это недоразумение, и его выпустят.
Лидия: – Как его зовут? Он ваш земляк?
Петр: – Борис. Он поэт. Как ни удивительно. И пишет стихи. Есть немного странной прозы. Дело в том, что он описал в своем рассказе то, что с ним произошло буквально через полгода.
Лидия: – Вот видите! Он же не человек вовсе.
Петр: – Ну, как не человек, живой человек. Из плоти и крови.
Лидия: – Петр, я боюсь читать сценарий до конца. И вам не советую браться за него.
Петр: – Как же это возможно? Мне он понравился. Хотя, если вы откажитесь, то едва ли мы будем это снимать. Искать другую актрису? Стоит ли?
Лидия: – Я вам сценарий верну. Это огромный соблазн оставить его у себя. Может быть, через несколько лет вы вернетесь к этой идее, но сейчас – это ТАБУ. Другую актрису искать не нужно.
Петр: – То есть вы хотите сказать, что надо снимать что-то другое. Совсем другое?
Лидия: – Да. Напишите сами или возьмите что-то у других сценаристов. Другой сюжет, другая история. Там уж сами разберетесь, ВВЕРХ или ВНИЗ. А может в сторону.
Петр: – А как бы вы назвали эту пьесу? Она какая?
Лидия: – Я уже назвала. Но я бы добавила. Она – ИЗВНЕ. Бог не случайно спрятал Бориса до времени. Там он не может писать. Его слова – это то, что материализуется. Становится зримым, реальным, настоящим. Впрочем, я не говорю пока НЕТ. И не говорю ДА. Поезжайте домой. Вы выполнили свою миссию. И свой долг перед другом. Если судьбе будет угодно, то я хотела бы поговорить с ним наедине. А сейчас…До свидания. Заберите сценарий.
Лидия подает Петру бумаги. Петр берет их, сворачивает, кладет в карман пиджака.
Петр: – Вы думаете мне пора?
Лидия: – Как вам угодно. Я бы поговорила с вами, да не знаю, о чем нам еще говорить. Вы меня как бабочку пригвоздили иголками к листу бумаги. И не дернутся. Я теперь живу совсем не так, как я уже привыкла тут жить. Зачем же это мучение опять? Зачем мне знать, что будет дальше? Через день, через неделю? Через год.
Петр: – Помилуйте, Лидия. Сценарий-то невелик, и события там все происходят в течение нескольких дней.
Лидия: – Вам не понять. Этого достаточно. Вы когда-нибудь общались со старцем. Настоящим? Сейчас таких и не осталось почти. Я понимаю, что мой пример не совсем обычен, и, может быть не совсем к месту, но… Мне довелось. Вот вы сидите у него в келье. Все стены в иконах. Лампады горят. Оконца замерзшие. Зима. Он сидит такой старенький, слабый на кровати, больной и немощный, а вы сидите напротив. Молчите. А он смотрит на Вас, и у вас дух замирает. Вы чувствуете, что он вас видит насквозь. Не описать этого словами. И вдруг говорить начинает. Так тихо, спокойно, по-доброму. Рассказывает Вам о том, что никто кроме вас и Бога и не знает, и не укоряет, а печально так, а вам от этих слов его так хорошо и так легко, и так грустно, что слезы текут сами собой из глаз, и такая жалость. И не себя даже жаль, а что так бездарно все получилось. И какой-то восторг и удивление – откуда он все знает про вас? Самое потаенное, то, что не высказать. Так и тут. Откуда он знает это? Это что-то больше, чем человеческое.
Помните, я говорила, что театр – это метод познания Мира. Да вот я не уверена теперь. Да и какого Мира? Какой из них реальный? Оба?
Петр: – Я не совсем улавливаю, о каких Мирах вы говорите.
Лидия: – Эх, Петр, Петр…А ведь я собираюсь оставить свою службу в нынешнем театре.
Петр: – Отчего же…?
Лидия: – Многое изменилось снова. Оказывается, есть люди, для которых обычная жизнь – метод познания. И даже чужая.
Петр: – Мне было очень приятно и интересно слушать Вас. Пожалуй, я пойду.
Петр одевается.
Петр: – До свидания. Не прощайте. Я надеюсь, что мы увидимся снова.
Лидия: – Прощайте, Петр. Мне кажется, что я увижу сценарий еще раз, но не вас. Извините, конечно.
Петр пожимает плечами. Уходит.
Действие второе
Картина первая
Кухня в доме Бориса. На стенах картины. Графика. Просто аккуратный современный интерьер. Ничего необычного. Петр сидит за столом, Борис стоит, облокотившись на кухонную стойку.
Петр: – Говорят, что под подписку выпустили?
Борис: – Да, пока так, Петя. Думаю, что все прекратят. Но я не только повидаться тебя позвал, как ты понимаешь. Я еще рассказать тебе хочу все, как было на самом деле, там, в лесу.
Петр: – Спасибо, что доверяешь. Впрочем, ты ведь все описал в рассказе. Жаль, что со сценарием пока ничего не вышло.
Борис: – В смысле?
Петр: – Я же летал в Питер. Встречался с Лидией. Он была шокирована и напугана. Играть отказалась. Но как бы, не совсем отказалась, дело в том, что…
Борис: – Что она сказала? Как это было? (воодушевленно). Ей понравилось?
Петр: – Ты, возможно, будешь удивлен, но она назвала это не сценарием, а пророчествами.
