С высоты своего какого-никакого житейского опыта в реале я это знал и осознавал. Откуда? Не знаю. Сложно сказать. Я как будто родился таким. Не в смысле таким «умным», а именно упрямым, себе на уме. Даже если все вокруг будут убеждать меня, что солнце круглое, я из чувства противоречия, как дебил, буду вглядываться в слепящее нечто, буду щуриться, обливаясь слезами рассматривать небо, пока действительно не удостоверюсь сам, что таки да – оно действительно круглое. Надо ли говорить, что именно эта моя черта часто всех бесила.

По-своему, это также со своего житейского опыта знал и осознавал Томас, который каждый день выгонял с дедом на поле деревенское стадо. Когда я ему объяснил, что хочу сделать, он действительно испугался. Потом мы поговорили с ним. На удивление этот деревенский пастушок все понял, проведя аналогии на ему понятные и близкие ситуации: «Скотине то да, и правда, чертяка, все равно, кто ее каждый день домой пригоняет. Когда дед прихварывает, его иногда отец подменяет. Иногда вместо нас пасут соседи… Коровы ничего… Жрут траву и не курлыкают…».

Я не знаю, кто ты – Старший Инквизитор. Не знаю, какие у тебя цели, но ты слишком много взвалил на свои плечи, слишком много хлопот, чертей, квестов, заклинаний… Твоя паства слишком полагается на тебя, забывая про собственные мозги. Ты почти отучил их думать…

Мой голос свободно разносился над притихшей толпой:

– Спаситель говорит, что всех одержимых нужно отпустить! Тогда Святая Византия в ближайшее время победит в войне с врагами!

Неписи на площадке перед казармами слушали меня, открыв рот. Кто-то, кто до этого пытался схватить и как-то удержать скрюченного одержимого новобранца, сразу отпустил его.

Сколько там у меня осталось левитации? Пару секунд?

Убедившись, что все внимание толпы по-прежнему сосредоточено на мне, глянул на бледного Старшего Инквизитора и, указав на него пальцем, сказал:

– Ну а тобой Спаситель не доволен!

Всё… Левитация закончилась. Мягко опускаюсь на землю. В голове дзынькнуло сообщение системы. Блин. Некогда. Не сейчас. Потом посмотрю, что там.

Толпа вокруг меня сразу расступается, образуя ровный круг. Песнь-молитва инквизиторов из группы поддержки Главного Аниматора всея Византии давно замолкла. Кроме периодических криков и стонов одержимых не слышно было ничего.

Сделав осоловелые глаза я, прикинувшись идиотом, спросил стоящих вокруг меня солдат:

– А почему все на меня смотрят? Что случилось?..

Глянул дурачком на бледного Старшего Инквизитора, который все еще контролировал паразита, скрипя зубами, видимо, от злости. Ну что ж… Теперь твой ход.

Да. Я не ошибся. Щупальца потянулись в камень обратно. На мгновение мне показалось даже, что кое-какие из них судорожно цеплялись за свою «вкусняшку», не хотя уходить. Не покушала еще твоя зверушка, Старший Инквизитор, куда ты ее обратно в клетку-то гонишь?

– Дети Спасителя. Не слушайте его. Он также одержимый, как и эти несчастные… – начал вещать Его Магуйшество.

Блин. Не сомневаюсь, что он воспользуется ментальной магией сейчас, вкладывая им в головы что-то из разряда «Не верьте этому самозванцу, верьте мне». Фиг знает. Заложить то он заложит, что угодно, но вот из памяти уже не сотрет. У ментальной магии есть свои сроки. Это я уже понял. Пускай я начинающий менталист. Мои заклинания действуют несколько минут. Он менталист экстра-класса. Его магия действует несколько часов, но она не вечна! Не сомневаюсь, что он очень умен и умеет как-то, используя свои способности, промывать хорошенько мозги своей пастве. Умеет убеждать в том, что «солдаты Византии лучше всех». Только одно дело умело убеждать, подкрепляя доводы ментальной магией, а другое – полностью стирать воспоминания, заменяя их на другие. Думаю, такой фокус в этом мире сможет провернуть только Спаситель, ну или Всемогущий админ.

И потом, даже, если Старший Инквизитор психанет и меня сейчас его ментальным приказом порвут на сувениры, когда Его Магуйшество уедет, его магия рассеется. На досуге, ковыряясь в носу, Дитя Спасителя как бы невзначай вспомнит одного неказистого паренька лекаря, который вознесся в небо и, указывая пальцем на Инквизитора, сказал: «А тобой Спаситель недоволен!». Вспомнит об этом, задумается. Может поговорит об этом с кем-то, кому-то расскажет… И пойдут по Святой Византии удивительные слухи… И посеются в головах неписей интересные семена. Ну а «одержимые», которые будут приходить в этот мир, будут знать, КУДА и КАК нужно бить, чтобы потом было смешнее. Фиг знает… Штука рискованная, но она по мне того стоила… Томас (его сознание внутри меня я также чувствовал) боялся до жути, но вроде был доволен собой. Да. Мы это сделали. Вдвоем.

Инквизитор молчал. Кажется, такого заковыристого финта ушами при всей своей крутости и суперпродуманности не ожидал даже он. Вот что ему сейчас делать? Метнуть меня в фаерболом? Чтобы потом слухи разнесли, как Его Святейшество замочил Посланника Спасителя? Мутно тут всё, Ваше Магуйшество. Один дурацкий шаг может все сгубить. Не ошибитесь. Подумайте…

Толпа, не зная, что делать, и не понимая, что вообще происходит, забурлила. Слышались со всех сторон фразы из разряда: «Так что с чертями-то делать?», «Как он смеет говорить так об Старшем Инквизиторе?!», «Бей его!», «Кого бить?», «Это не он говорил, это Спаситель через него вещал!», «Это же наш лекарь! Откуда он летать умеет?», «Спаситель вселился в него!», «А почему Его Святейшеством недоволен Спаситель?», «Это ложь!», «Это правда!», «Это чудо!», «Это магия!», «Это трындец!»…

На мгновенье мне показалось, что я где-то там увидел благодарные глаза Матфея. Еще бы! Огромный призрачный монстр перестал его жрать. Перспектива сгореть на теплом костерке отодвинулась на неопределенное будущее, и все внимание толпы переключилось на одного неказистого паренька лекаря.

Соня, Вильям, Крис, Ахиллес, другие солдаты, уже знакомые мне – всех их я также, кажется, видел в толпе. Их глаза… Они были дивные. Все они смотрели на меня по-новому, как на знакомого незнакомца, что ли…

Я осознал, что как прежде уже не будет никогда. Я не смогу вернуться с ребятами в госпиталь и как ни в чем не бывало пообедать блюдом, что приготовила Соня. Не смогу, болтая и перешучиваясь с ребятами, как ни в чем не бывало обсуждать прошедший день. Кажется, я свернул на дорожку, с которой не бывает обратного пути.

– Тихо! – крикнул Старший Инквизитор, пытаясь переорать шум толпы, – Слушайте меня все!

Народец замолк. Чувствую, что без ментальной магии тут не обошлось. Ну и ладно… Мне сейчас главное сохранить себе и Томасу жизнь, а там как-нибудь выкрутимся. Придумаем. Хотя?.. Чего с другой стороны придумывать… Ща все придумают за меня. Главное, если чего, мне не упускать возможность.

– Дети Спасителя! Посмотрите, как глубоко в наши ряды затесались вражеские шпионы! Не удивлюсь, если этому мальчишке даже кто-то помог из вас… – рука Старшего Инквизитора указала на хор других инквизиторов, которые еще пару минут назад выводили мелодичные рулады незнакомой песни-молитвы.

Инквизиторы, которые до этого стояли с такими же непонимающими и осоловелыми лицами, как и остальная паства, вжали головы в плечи, отшатнувшись от Его Магуйшества. Он что, дворцового переворота опасается? Думает, что кто-то из «доверенных лиц первого или второго круга» что-то замыслил против него? Мда… Воистину, слишком долго ты полагался на себя, Старший Инквизитор.

– Я смиренное Дитя Спасителя… – тихо прорычал стоящий у алтаря самый сильный маг Византии.

В этом его рыке я услышал и угрозу, и оскорбленную гордость, желание доказать всем и вся свою правоту. Кажется, я вывел его из себя…

– Ну что ж… – глядя мне в глаза заявил Старший Инквизитор, – Если Спаситель не доволен мной, самое время вознести ему молитву и лично узнать, что он думает о судьбе Византии.

Мое сердце колотилось в груди, как бешенное. Блин… Лишь бы не шмальнул по мне фаерболом… Лишь бы не шмальнул…