Ну, ему просто придется смириться с моим присутствием. Я теперь здесь. Вернулась. Нам нужно найти Книгу. И сейчас мне нужна Сорча.

Пересекаю луг быстрым шагом. Трава приминается под моими ботинками, а пальцы касаются цветов на высоте моих бедер, когда я направляюсь к Киарану. Воздух здесь влажный, но по уютному теплый, как на побережье туманным летнем утром. Запах вереска и дождя становится сильнее, когда я прохожу дальше.

Киаран не поднимает взгляда, когда я подхожу, но заметно, как его пальцы сильнее сжимают щетку. Его дыхание замедляется, как будто бы он с осторожностью управляет каждым вдохом и выдохом.

— Дай-ка угадаю, — говорит он, когда встаю рядом с ним, — ты отследила меня.

— Это тебе за все те разы, когда ты делал это со мной в Эдинбурге, — пожимаю я плечами. — Показываясь случайным образом в парке, у меня дома…

Улыбка Киарана слабая, когда он плавно проходится щеткой по шее лошади.

— Ты предложила мне свой дурацкий человеческий чай. Я хотел снять ту смехотворную одежду, в которую ты была одета, но вместо этого ты попросила меня сорвать ее, — он наконец-то переводит взгляд на меня из-под ресниц. — Поверь мне, я помню. Я желал тебя тогда. Уже долгое время.

Удивленно смотрю на него.

— Желал? — спрашиваю я подозрительно. — Ты продолжал твердить, что я глупая человеческая девочка. Ты был настолько высокомерен и заносчив по этому поводу.

— Ладно, ты была глупой человеческой девочкой, которую, так получилось, я хотел, — пожимает он плечами. — И я не буду оспаривать остальное.

Лошадь утыкается мне в плечо, четко давая понять, что хочет внимания. Нежно тянусь, проводя кончиками пальцев по ее носу, она издает звук удовлетворения, и я улыбаюсь, пока не замечаю седло на земле рядом с ней.

Киаран собирается уезжать.

— Ты избегаешь меня? — спрашиваю я, не утруждаясь тем, чтобы спрятать свое раздражение. — Поэтому ты собираешься уехать куда бы то ни было? Будь честен.

Его челюсть напрягается.

— Нет, — говорит он. — Я уезжаю для того, чтобы подготовиться к поискам Книги.

— Подготовиться…?

Резко бросаю взгляд на лошадь фейри, снова на седло. Оно отмечено знакомыми знаками. Где же прежде мне доводилось видеть именно эти символы? Вспоминаю их бороздки под моими кончиками пальцев…

Во время битвы за Эдинбург. Это символы Дикой Охоты.

— Ты собираешься охотиться на человеческую жертву? — когда он не отвечает, спрашиваю более резко. — Не так ли?

Когда Киаран смотрит на меня, его выражение отстраненное. Практически холодное.

— Значит, Эйтинне показала тебе. И ты все равно пришла.

Я удержалась от вздрагивания при воспоминании о той женщины из домика, панические звуки, которые она издавала, когда фейри у ее шеи убрал от нее зубы.

— Конечно, пришла, — говорю. — Это же я должна была остановить Сорчу от использования кристалла…

— Не надо, — шипит Киаран. — Не говори так, будто это что-то, чему ты позволила случиться со мной. Это то, кто я есть. Это то, кем был тысячи лет, до того, как вообще встретил тебя. Это то, кем я родился.

Мои ногти впиваются в ладони.

— Это то, кем тебя принудили быть.

— Одно и то же, Кэм, — он продолжает чесать лошадь. — Если я не сделаю этого, то не буду в состоянии помочь кому-либо, даже тебе.

Я думаю о его жертвах в домике, и на что он обрекает их. Но фейри передо мной выглядит спокойным, не злым. Тем, кого можно спасти. Киаран смеялся в постели со мной. Он занимался любовью со мной и позволил мне рассказать мою глупую историю. Он не Кадамах.

Или я верила в это до того момента, пока не касаюсь его плеча, и ветер с луга не распахивает ворот моего пальто. Он оглядывается на меня, взгляд перемещается к обнаженной коже у моего горла.

И я вижу голод в его глазах.

Тело Киарана напрягается. Он отводит взгляд и продолжает чесать покров лошади. Возвращает себе контроль. Поглаживание. Контроль. Поглаживание. Контроль.

Черный цвет вокруг радужки его глаз начинает меняться. В отличии фейри в лесу, я не ощущаю его ненасытного желания покормиться. Но могу слышать, как его дыхание становится неровным. Грубым.

— Возвращайся внутрь, Кэм, — говорит он резким голосом. Лиловый цвет в его радужках только слегка окольцовывает внутреннюю часть.

"Будь неподвижна. Будь спокойна."

Мое сердце бьется в груди. То, как он смотрит на меня настолько изголодавшимся, что едва узнаю его.

— Мне кое-что нужно от тебя.

Воздух становится холоднее.

— Так значит, ты оказалась здесь со скрытым мотивом.

Мне ненавистно то, как он говорит это, как будто я пришла сюда, посмеялась с ним, поцеловалась — и это все только ради одолжения.

— Прекрати, Маккей.

— Просто скажи мне, чего ты хочешь.

Я мешкаю.

— Мне нужна Сорча.

Когда он смотрит на меня, его глаза черные. Жестокие. Холодный воздух кусает мою кожу и сковывает мои легкие.

— Нет, — говорит он голосом, который я слышала только однажды до этого.

Этот голос такой же ледяной и резкий, как река зимой, в которой можно утонуть. Голос Кадамаха. Голос Неблагого Короля.

Не двигаюсь, даже не моргаю.

— Я бы не просила, если бы это не было важно. Ты же знаешь. Не тогда, когда дело доходит до нее.

— Я сказал: "нет", — в его голосе опасное предупреждение.

"Не заставляй меня использовать мои силы против тебя".

— Ее прародительница была консортом Морриган, — говорю я. — Мне нужна ее кровь, чтобы найти Книгу.

— Тогда возьми ее кровь. Выкачай досуха, мне все равно, — ненавижу этот голос, мне ненавистно то, как он накатывает на меня, заставляет меня дрожать от страха. — Но она останется там, где она есть.

Тяжело сглатываю, боясь спросить.

— Где ты держишь ее, Маккей?

Улыбка Киарана посылает мороз по моей спине.

— Точно там, где и должна быть. Она там, где я должен был удержать ее две тысячи лет назад, и она заслуживает каждую секунду этого.

Воздух настолько ледяной, что становится больно, я могу чувствовать, как мои силы восстают, призывая защищаться. Но я сдерживаю их. Принимаю боль, потому что знаю, как легко могу потеряться в силе — и как просто Киаран может сделать то же самое. Прямо сейчас его силы едва сдерживаемые. Его глаза такие же жесткие и темные, как обсидиан — без эмоций. Непоколебимые.