Нет, я на самом деле любила Тимиола, но как младшего братишку, хоть он и младше меня всего на шестьдесят деньков. Но подтрунивать над его смелостью всегда для меня было веселым развлечением.

— Спасибо, что не оставил одну, — с жаром шепнула и даже хотела послать ему воздушный поцелуй, но передумала. Еще догадается, что я пошутила. Мы с ним знакомы уже практически пять лет, а он все не мог раскусить меня. Искренне верил, что я не догадывалась о его фобиях. Но стоило отдать ему должное, даже с таким количеством страхов он никогда не упускал возможности сорваться в увлекательное путешествие. Может, конечно, надеялся, что я его спасу? А что? Интересная идея, нужно подумать над ней как-нибудь вечером.

Итак, мы добрались до каменной преграды, исписанной древними иероглифами эпохи Мерлад. Я мысленно переводила слова и тихо читала вслух для Тима:

— Бла-бла-бла… Опасность… Уходите прочь… Опять неинтересно.

— А может, все же прочитаешь, что случится, если открыть дверь?

Жалобный голос друга слегка дрожал, а я закатила глаза, но снизошла до его просьбы.

— Всяк, ступивший в чертоги смерти проклятого, знай, что покарает тебя истинный дракон за своеволие. Он придет за тобой и заберет твое сердце.

— Ужас какой, — пробормотал Тимиол, а я расстроенно вздохнула. Какой он мнительный.

— Никто за нами не придет. Драконов больше нет. Вымерли.

Друг кивнул мне, но я видела, что не поверил.

— Да и вообще тут написано, что открыть дверь может лишь невинная дева, прекрасная ликом.

— А где мы найдем девственницу? — шепотом спросил у меня друг, а я в изумлении приподняла брови. Нет, ну надо же какой вопрос.

— А при чем тут девственница? Тут же четко написано — невинная дева, а не девственница. Этот иероглиф расшифровывается как невинным перед законом, а не девственность, — повторила я для непонятливых. — Это совершенно разные иероглифы. Только в эпоху Тмех их упразднили.

— Это так, но все же драконы все были помешаны на девственницах.

Ну так-то правда. Жутко смущали подобные легенды, а читать их приходилось — университетская программа. Еще и на экзаменах краснеть перед педагогами, рассказывая о том, скольких и какой дракон себе в пещеру заманил. Темные властелины такие ненасытные.

— Как оказывается, не все. Этому вот невинную деву подавай.

— Ну и где мы ее найдем? — опять ляпнул глупость мой лучший друг, а у меня очередной приступ изумления приключился.

— А я на что? — указала на себя пальцем в ожидании очевидного ответа.

Правда, Тимиол так скептически на меня воззрился, а затем, жутко смутившись, выдал:

— Ну ты же не прекрасна ликом.

А вот это он зря сказал. Я обиделась.

— Повтори. Что сказал? — набычившись, сделала шаг к нему и боднула лбом. — Кто тут не прекрасная ликом? Да за мной весь курс бегает.

Тим отвел взгляд, но все не побоялся ответить, смертник:

— Потому что ты отличница и даешь списать.

— О, спасибо, глаза раскрыл, — зашипела я, еще больше взъевшись. Ну надо же какой у меня друг, оказывается. А я-то переживала, что он мне как мужчина не нравился, а дело-то во мне. Я недостаточно красива для благородного Агашета.

— Рада, ну не обижайся. Но ты сама виновата. За собой не следишь, не красишься, хамишь всем и мне тоже.

— И чего теперь, не прекрасная ликом стала?

— Я, если честно, и в твоей невинности сомневаюсь.

— Чего сказал? — грозно наступила я на друга, схватив его за грудки. — Я невинная.

— А кто булки в столовой воровал на первом курсе? — надменно спросил у меня Тимиол, ехидно ухмыльнувшись.

Я поджала губы и чуть не лопнула от злости. Да, воровала, и что тут такого? Булочка не золотой, и их все равно вечером собакам выбрасывали, а так все пошло на благо моего растущего организма. А как только стипендию стала получать, так и встала на путь праведный.

— Кто старое помянет, тому глаз вон. Слышал о такой присказке? — предупредила я слишком правильного богатого наследника и вернулась к каменной двери.

Итак, я снова обратила свое внимание на дверь. Ну его, этого Тима, еще обижаться на него. В итоге мне потребовалась пара минут на то, чтобы найти выемку для ладони и, не задумавшись, приложить свою. Секунды две стояла полная тишина, Тим даже успел фыркнуть, как вдруг каменная глыба дернулась и отошла в сторону. Я самодовольно усмехнулась своему напарнику, сложив руки под грудью. Ну и кто тут не невинная дева? Будет знать, как во мне сомневаться. А потом приглашающим жестом позволила Тимиолу войти первым в усыпальницу проклятого. Друг включил камеру, начал снимать и тихо комментировал то, что видел.

А я все еще пребывала в приподнятом настроении, так как сама, если честно, не до конца была уверена достаточно ли я невинная для того, чтобы открылся проход. И теперь я со спокойной душой перевела дыхание. Счастью моему не было предела. Приятно, когда узнаешь о себе что-то хорошее. Ведь получалось, что не просто невинная, но и прекрасная ликом. Драконий зуб, как здорово.

— Захоронение относится к концу эпохи Мерлад, — хорошо поставленным голосом вещал Тим, снимавший все вокруг. — Глиняный саркофаг, без украшений. Серебряная табличка с надписью о том, кто упокоен здесь. Рада, прочти, — приказал мне друг, и я, конечно же, согласилась. Из нас двоих мертвый язык на отлично знала только я.

Склонившись над саркофагом, стерла рукой пыль с единственной ценной вещи в усыпальнице. Одно расстройство. Кроме глиняного гроба, здесь не было ничего достойного внимания как историков, так и расхитителей гробниц. На полках вдоль стен стояли глиняные кувшины с маслом (по четыре золотых можно будет продать коллекционерам) и тарелки, видимо с подношениями (повезет, если за золотой кто возьмет по незнанию) и все. Как так-то? Неужели он настолько обидел всех своих родственников, что никто не подумал положить покойному плату Проводнику душ при переходе в мир мертвых? Видимо, его отца шибко любили при жизни и сильно расстроились, когда сыночек его отравил.

На серебряной табличке было выгравировано имя Югани Мерлада, а также годы его жизни с двадцатого дня лета 9060 года от сотворения мира по восемьдесят шестой день лета 9087 года. Зачитав на камеру вслух цифры, поразилась тому, каким молодым он умер. Всего двадцать семь лет. Это же совсем еще юнец, а амбиций было. И к чему они его привели? К смерти, забвению и проклятию. Недальновидный. Нет бы сначала найти себе сообщников преданных, подкупить, кого следовало, прежде чем отца травить. И вообще, неужели нельзя было дождаться, когда он трон сам добровольно передаст по наследству? Вот права была моя бабушка, которая по папиной линии, что терпение залог благосостояния. Она пережила всех своих родственников и стала самой богатой в роду. И я могла бы быть такой же знатной и состоятельной, как мой напарник Агашет, если бы мой отец не разбазарил свое наследство.

Неприятности меня просто преследовали по жизни. Я особо не разочаровалась в том, что гробница не порадовала нас несметными богатствами. Но успокаивал мою душеньку браслет из магензия, который можно продать за тысячу золотых на аукционе коллекционеров, а деньги поделить по совести (мне семьдесят процентов, а Тимиолу тридцать) и зажить припеваючи.

Тимиол снимал полки, тихо комментировал то, что видел, я подсказывала ему значение тех или иных предметов. Например, друг нашел костяной нож, которым потрошили труп, чтобы не вздумал ожить. Не удивилась бы, если у Югани нет внутренних органов вообще, и в кувшинах лежали именно они. Я решила проверить идею и стала более детально читать иероглифы, которыми были увиты покатые глиняные бока. Ну точно.

— Ух ты, — обрадовалась я и обернулась к напарнику. — Они его выпотрошили, а органы в кувшинах.

— Да ты что, — поддержал мою радость Тим.

Это же сколько золотых можно заработать. Заплачу студенческий кредит и буду свободна от банковской кабалы.

— Мы станем знаменитостями, — воскликнул парень и снял рюкзак с плеч.

Я аккуратно помогла ему укутать драгоценные кувшины в специальную пленку, усиленную магией воздуха, чтобы не разбить находку, пока доберемся до университета. Теперь у нас было чем утереть нос ректору и декану.