Так в глазах Пауля Бальдур фон Ширах стал вершителем вышней справедливости. Рональд полжизни б отдал за то, чтоб объяснить сыну, что это был не его звездный час, а всего лишь широкий жест Бальдура фон Шираха. И нет в этом ничего хорошего, просто мальчишке пока не понять, как этот жест унизил его. Благородный рейхсюгендфюрер сподобился принять в ряды арийской молодежи обиженного Богом еврейчика…

Рональд и знать не знал о том, как за сей «широкий жест» влетит вершителю вышней справедливости.

— Может, телефон отключить? — спросил Отто в тот же день, в семь вечера.

— Еще чего не хватало! Надо, Отто, всегда отвечать за то, что делаешь… и не быть трусом.

Отто с уважением посмотрел на Бальдура. Он видел, что Бальдур весь на нервах — а ну как сейчас последует срочный вызов в рейхсканцелярию? Или из трубочки раздастся глухой невыразительный голос Гиммлера?..

Звонки. Звонки и звонки. Гебитсфюреры^[7] со всей Германии заняли и обрывали линию, пытаясь узнать, правда ли то, что сегодня! Сам! Бальдур фон Ширах! Повязал галстук Юнгфольк! Еврейскому мальчику!

Их интересовал главным образом вопрос — следует ли и им делать то же или лучше не надо?

Не позвонил только Аксман из Берлина, и Бальдур фыркнул — единственный умник нашелся, однако.

Некоторое время все они слышали от Отто, что «его пока нет, а я ничего не могу сказать». Ближе к вечеру началось: «позвоните завтра». Особо настойчивые уже откровенно посылались Отто в неприличную сторону с непременной добавкой «Ширах сказал» — чтоб никто не подумал, что это сам Отто посылает всех куда подальше.

К вечеру пепельница в той квартире, где пил коньяк Рональд Гольдберг, превратилась уже не в пароход, а в трансатлантический лайнер — так отчаянно она дымила не затушенными от волнения бычками. Бальдур фон Ширах бродил по комнатам взад-вперед размеренными и вялыми шагами идущего на эшафот…

— Уффф… кажется, на этот раз обошлось, — сказал он в восемь вечера, — к фюреру не вызвали… Хайни не позвонил… Отто… иди ко мне.

Отто сел на подлокотник кресла и взъерошил Бальдуру волосы:

— Ну что ты… успокойся.

Нежная рука с длинными пальцами погладила парня по бедру, и он усмехнулся:

— Ну что, помочь тебе расслабиться?

— Если хочешь, — тихо ответил Бальдур.

— А то нет. Пойдем в спальню.

— Отто, ты всегда приводишь меня в порядок… — благодарно пробормотал Бальдур, и парень оторвался от его члена, который старательно облизывал, и подмигнул ему:

— Сейчас будет еще лучше, давай, перевернись.

Бальдур послушно перекатился на живот, Отто достал из-под подушки плоскую баночку с вазелином, смазал пальцы…

Вскоре Бальдур ткнулся лицом в подушку, но Отто все равно слышал его частое дыхание, прерываемое всхлипами. Парень сунул два пальца еще глубже, и Бальдур застонал и заерзал.

— Давай дальше, — попросил он тихо, — пожалуйста, давай.

Он приподнялся на локтях и коленях, Отто тут же пристроился сзади, неглубоко вошел в него несильным мягким толчком, Бальдур разочарованно охнул и сам дернулся ему навстречу, до упора насаживаясь на его член. Отто усмехнулся — и взял совершенно другой темп… Бальдур тихонько взвыл, вцепился зубами в уголок подушки и замер. Ему было мучительно трудно не двигаться, но наслаждение от этого стоило и не таких мук.

— Вам было неплохо, мой фюрер? — с комической серьезностью вопросил Отто.

Бальдур приоткрыл затуманенные глаза и величественно произнес несколько охрипшим голосом:

— Проси чего хочешь…

— Да? — улыбнулся Отто, — Бальдур, придется выполнить…

— Ладно, ладно, герр шантажист.

— Бальдур, — Отто стал серьезен, — Пожалуйста, не встречайся больше с этим типом из СС. С этим, со шрамом на морде, которого ты мне тоже выдал за друга детства. Ты не боишься, что он может стукнуть насчет тебя Хайни?

— У меня тоже найдется что рассказать про него Хайни, — отозвался Бальдур, — будто ты не знаешь. Ты просто ревнуешь, не так ли?

— Что я, не человек, что ли?

— Ладно, — Бальдур притянул к себе голову парня, ласково ероша короткие светлые волосы, — не буду я с ним встречаться. Никогда. К слову, насчет друга детства — правда.

Яльмар фон Гроф столкнулся с Бальдуром совершенно случайно — в пивной «Хофбройхауз».

Уличный хулиган был теперь высоким широкоплечим орлом с мужественной физиономией, на которой почти незаметна была белая ниточка старого шрама. Черная форма сидела на нем как влитая.

Как это часто случается, взрослые люди вспомнили свою детскую ссору со смехом. К тому времени было выпито изрядное количество пива, что, несомненно, располагало к взаимной откровенности.

— Слушай, Ширах, — Яльмар звал Бальдура по фамилии, как раньше, — а все-таки ты чертовски походил тогда на девчонку…

Бальдур навострил уши.

— Жаль, что тогда не вставил тебе, — со смехом заявил Яльмар, и Бальдуру стало все ясно насчет него. И он шепнул ему в ухо, которое после этого моментально вспыхнуло:

— Это можно исправить…

Спьяну Бальдура часто тянуло на такие приключения.

Яльмар помрачнел.

— Ты о чем это, Ширах?..

— Будто не знаешь, — тихо сказал Бальдур, — не строй из себя черт-те-что, ты остался таким же, как тогда.

— Э, нет. У меня баб полно. Но… — Яльмар ухмыльнулся и понизил голос, — с мужиками слаще. Да кому я об этом рассказываю… Сам небось знаешь.

— Знаю, конечно, — ответил Бальдур с улыбкой.

— А ты вырос в красивую бабу, — хмыкнул Яльмар, — Ширах. Ах ты сволочь такая.

— Поехали ко мне, — тихо предложил Бальдур.

… Он с облегчением увидел, что Отто, кажется, не было дома.

Яльмар взял его за подбородок и с усмешкой смотрел ему в глаза.

Он казался очень сильным. Форма не могла скрыть, какие мускулистые у него руки. У Бальдура екнуло сердце в предчувствии того, как эти руки коснутся его. Наверняка не нежно.

— Волнуешься, Ширах? — спросил Яльмар, — Правильно волнуешься. Готов всю ночь простоять раком?

— Непременно раком? — Бальдур нервно улыбнулся.

— Посмотрим. Но церемонии с тобой разводить я не собираюсь. Не любитель телячьих нежностей.

— Ясно.

Бальдур дрожал от возбуждения и страха.

— Начнем? — спросил Яльмар и, не собираясь выслушивать ответ, зарыл руку в его волосы и резко дернул его голову вниз. Бальдур охнул от боли, рухнув на колени, из его глаз брызнули слезы. Яльмар, продолжая держать его за волосы, другой рукой расстегнул ширинку.

— Давай, работай.

Бальдур нежно, осторожно взял в рот его здоровенный член. Вскоре его снова сильно дернули за волосы:

— Покрепче давай, что ты еле прикасаешься!

Бальдур послушался. Было понятно, что с Яльмаром шутки плохи…

— Хватит.

Бальдур постарался побыстрее подняться, не дожидаясь очередного рывка за волосы. Яльмар отпустил его и оглядел комнату.

— Где бы тебя завалить?

— Можно в спальне.

— Можно. А можно и прямо здесь.

Яльмар схватил его за плечо, подтащил к столу. Одним рывком он расстегнул ремень на брюках Бальдура, затем ширинку. Швырнув его на стол лицом вниз, стащил с него брюки и трусы. Ему почему-то нравилось делать все это, не раздеваясь и не раздевая партнера, просто обнажив нужные части тела.

Бальдур постарался расслабиться, но у него не получалось — лежать на столе было очень неудобно, и потом, он побаивался того, что должно было случиться.

Яльмар не торопился.

— Ширах, — сказал он, — скажи, ты верещишь, когда тебя ебут?

— Ну… иногда.

— Захочется — ори, не сдерживайся, мне нравится, когда те, кого я трахаю, орут.

— Хорошо… Ох!!

Яльмар резко, глубоко всунул в него два пальца. Нет, у Отто это получалось куда лучше… Бальдур поморщился.

— Мало тебя ебут, Ширах, дырка узкая. Ну, мне это не помешает.

Да уж не сомневаюсь, подумал Бальдур.

— Учти, драть буду сильно и долго.

Похоже, что именно «драть».

Яльмар грубо и широко развел ему ягодицы и проницательно заметил: