– Это бассейны вторичного сырья, – Эрнест не стал делать остановку, видимо, хотел успеть еще многое показать. – В них оказываются все, кто…

– Становятся ничем? – я подошел поближе, чтобы внимательнее разглядеть содержимое этого бассейна, но ничего кроме света не увидел.

– Совершенно верно! Быстро схватываешь! – подтвердил Куратор. – Душа странствует по земле около сорока дней, после чего она становится ничем… А как только она становится ничем, она прибывает сюда, на переработку.

– Ничего не понимаю, – я никак не мог состыковать те теории и байки переселения душ, которые не раз слышал при жизни, с тем, что видел сейчас. – А почему я оказался здесь сразу? Мне ведь полагалось сорок дней. Правильно я понимаю?

– Да, совершенно верно, – Эрнест готов был ответить и на этот мой вопрос. – Юрисдикция небес постоянно нуждается в кадрах. Ежедневно среди умерших душ проводится отбор методом случайной выборки, по итогу которой определяется, кто будет слоняться еще сорок дней в мире живых, а потом станет вторичным сырьем, а кто окажется здесь, лишив себя такой участи. Так что считай, что тебе повезло не оказаться чуть больше, чем через месяц, в одном из этих бассейнов.

– Я бы предпочел еще хотя бы пару дней побыть с моей любимой Лорин, а потом стать ничем, – если бы я мог дышать, я бы вздохнул.

– Я понимаю тебя, как никто другой, – уверил меня Эрнест и сразу же вернулся к изначальной теме, чтобы избежать вопросов. – Обрабатывать вторичное сырье необходимо как можно быстрее, поскольку души сохраняют свои полезные свойства в течение всего лишь семи часов, после того как они оказываются здесь. Поэтому бассейнов всего семь. Это сделано, для того, чтобы было легче организовывать работу цеха расщепления, в котором мы окажемся буквально через несколько мгновений.

Я качал головой, словно отрицая все то, о чем мне теперь рассказывал Эрнест.

– Молекула души состоит из нескольких элементов. Самые ценные – это знания, опыт, мудрость, приобретенные качества, – Эрнест не оставлял попыток мне все объяснить. – В течение семи часов, подвергнув молекулу души расщеплению, все эти элементы можно отделить друг от друга. Потом они же будут использоваться для синтеза новой молекулы души, обладателем которой станет кто-то из людей.

Я не мог поверить, что моя душа является продуктом расщепления и синтеза каких-то молекул.

– Это все равно, что ты собираешься приготовить фруктовый салат с апельсином, на который у твоей жены аллергия, – Эрнест не унимался. – И вместо фруктового салата порезанного ломтиками, из которого твоя жена могла бы отделить кусочки апельсина, ты подаешь фруктовое пюре, приготовленное в блендере. Усек?

– Кажется. Ты был поваром? – предположил я.

– Неужели это так очевидно? – Эрнест ухмыльнулся. – Никогда не забуду тот день, когда я приготовил этот чертов салат. У моей жены тогда был отек Квинке.

Мы оба рассмеялись.

– Поэтому в цехе расщепления работа ведется круглосуточно, никогда не останавливаясь. В противном случае, знания, опыт так же, как и сама молекула души, станут ничем… Следуй за мной дальше.

Я покорно плелся за Эрнестом, пока мы снова не оказались у большой двери, которая отворилась сразу же, как только он показал свой пропуск.

* * *

Цех расщепления размещался на нескольких этажах, которые нависали над основным. В нем трудились более тысячи таких же, как и мы с Эрнестом.

На огромных столах стояли какие-то приборы, а напротив каждого стола располагались высокие полки, состоящие из множества ячеек с колбами.

– Привет, Август! – Эрнест поздоровался с кем-то, затем обратился к девушке, сидевшей на своем рабочем месте. – Милая, передохни пару минут.

Она молча удалилась, освободив нам место.

– Итак, в основе работы на этом этапе лежат примерно одни и те же принципы, которыми стоит руководствоваться.

Эрнест заглянул во что-то, что издалека напоминало микроскоп, затем кивнул головой, разрешив мне заглянуть туда же, а сам принялся искать какую-то колбу на полке.

Я посмотрел и увидел нечто более совершенное из всего того, что мне уже довелось увидеть. Это была та самая молекула души, про которую рассказывал Эрнест.

– Видишь эллипсоподобную сферу? – он, наконец, нашел нужную ему колбу.

Я молча кивнул головой, не отрывая своего взгляда.

– Это атом или капсула мудрости, – заверил Эрнест. – Все, что нам требуется, это разрушить связи ее с молекулой души. А для этого мы воспользуемся одним правилом, которое, наверняка, тебе известно.

– Какое же?

– Плюс притягивает минус. – Эрнест показал колбу, повернув ее ко мне названием. – Это правило в сочетании с принципом ловушки при наличии ловкости и опыта поможет быстро отделить капсулу мудрости от молекулы души.

– Капсула глупости? – прочитал я с вопросительной интонацией.

– Именно, – подтвердил он. – Можно было, конечно, воспользоваться и капсулой «недалекого ума», но ее я, к сожалению, здесь не нашел. Поэтому обойдемся простой глупостью…

Он взял с нижней полки пустую сферу, сказав:

– А это та самая ловушка.

Я уступил ему место, а он мне показал, куда смотреть, чтобы наблюдать за процессом.

– Сюда вставляем сферу, а сюда, – он указал на цилиндрическое отверстие, – мы будем добавлять капсулы глупости до тех пор, пока притяжение не станет настолько сильным, что молекула души сама не вытолкнет капсулу мудрости, чтобы сохранить себя в целости… Готово.

Все произошло именно так, как сказал Эрнест.

– Быстро, – я был слегка удивлен.

– Быстро, потому что я проработал здесь почти полгода, – сказал он самодовольно.

– Так всегда? – уточнил я.

– Сложнее со знаниями, – он снял и положил колбу на место, а сферу с капсулой мудрости в контейнер, лежащий рядом. – Там нельзя руководствоваться ни принципом притяжения, ни принципом ловушки. Единственный способ отделить знание от молекулы души – это использовать принцип вытеснения. Для этого необходимо воздействовать на капсулу знания таким образом, чтобы она уменьшалась, до тех пор, пока знанию не станет в ней слишком тесно, в этом случае знание займет свободную капсулу.

– Я хочу посмотреть, – ответил я.

– Сегодня по расписанию нет практических занятий, – Эрнест велел девушке вернуться на свое место. – Возможно, потом я дам тебе пару практических уроков, или попрошу кого-нибудь их провести. В самом крайнем случае, я расскажу тебе, где обо всем можно прочитать. А сейчас у нас слишком мало времени, поэтому не стоит застревать здесь. Поверь мне, на седьмом уровне есть места куда более интересные, чем цех расщепления. Поэтому мы проследуем с тобой в стоковую зону складов, куда отправляются все продукты разложения.

* * *

Я шел за Эрнестом молча, оставшись наедине со своими мыслями, генерировавшими поток вопросов, которые мне не терпелось задать. Вместе с тем, это мне совсем не мешало изучать местный ландшафт, который не переставал меня удивлять.

– Итак, это сток знаний, – Эрнест снова показал свой пропуск, после чего нам отворили дверь.

Он обогнал меня и встал ко мне лицом, разведя руки. Я стал крутить головой по сторонам: здесь были такие же полки, как и в цехе расщепления, только количество ячеек в них исчислялось тысячами. Полки облепили работники Юрисдикции небес, которые искали нужные им капсулы.

– Этот склад разделен на две зоны. Первая, в которой мы сейчас с тобой и находимся – зона вторичного знания, то есть того, что получено в результате переработки молекулы души. Справа от тебя – знания аналитических наук, слева – гуманитарных и эзотерических.

Он достал две капсулы и одну кинул мне в руки, едва я успел ее поймать.

– В капсуле знания размещаются с дозировками, – он повернул свою капсулу и прочитал вслух. – Математика – семьдесят процентов… Хм, в сочетании с капсулой аналитического ума хотя бы в процентов шестьдесят, кто-то будет щелкать математические задачки, как орешки. Что у тебя?

– История – восемьдесят пять процентов, – прочитал я вслух.