— Перестаньте буравить мне спину взглядом, — произносит он, вставая и направляясь к ней. — Скоро разгорится.

— Оберин, вы не ответили на мой вопрос.

— Я знаю, — он усаживается в кресло, вытягивая ноги. — Вам когда-нибудь приходилось выносить приговор?

— Нет, — огрызается она. — Но при чём здесь это? — Она кивает на лежащие, на столе папки.

— А при том, что вам предстоит этим заняться и прямо сейчас, — Мартелл подхватывает папки. — В одной документы, подтверждающие причастность вашего мужа ко всему, что произошло с компанией многоуважаемого Старка. — При этих словах, Оберин ехидно усмехается. — А в другой — алиби для вашего мужа и обвинительный приговор для отца. Итак, Санса, какой выбор вы сделаете?

Она облизывает губы, переводя взгляд с папки на папку.

Чёрт.

Комментарий к 75

Итак… следующая часть - последняя

========== 76 ==========

Ему никогда не нравилось здание верховного суда Нью-Йорка. Похожее на храм, оно всегда вызывало у него странные эмоции. Что-то среднее между растерянностью и страхом. И ему это никогда не нравилось, ведь это говорило о том, что он позволил себе допустить ошибку, способную поставить жирную точку в его карьере. Вот и сейчас, сидя на ступеньках и прислонившись к одной из колонн, он чувствовал точно такое же гнетущее нечто.

Заседание уже идёт несколько часов. И этот перерыв уже пятый. Он бросает взгляд на застывшего в стороне Сноу и Старка. Суровые, ничего не выражающие лица. Петир усмехается и тянется к пачке сигарет, купленной в одном из автоматов в здании. Прокрутив сигарету, он подносит её ко рту и, зажав зубами, прикуривает. Во рту появляется неприятный привкус дешёвого табака и бумаги. Он морщится, но продолжает курить, выпуская в воздух тоненькие струйки дыма.

Это чертовски утомительно. Все эти ответы на вопросы и внимательные взгляды порядком надоели. Да ещё и судья, который был назначен всего несколько недель назад. Петир нервно выдыхает. Ещё чуть-чуть и его объявят виновным. Судя по тому, что было зачитано, шансов у него никаких.

Он откидывает голову, всматриваясь в посеревшее небо. Кажется, будет дождь. Это будет очень символично. Гроза, а его выводят в наручниках и усаживают в машину, направляющуюся в часть, где он в последний раз переночует. Его ещё раз подстригут, заставят побриться и выдадут несколько комплектов оранжевой формы, в которой он будет вынужден провести всю свою жизнь. Неплохая перспектива.

Блядь.

Петир сплёвывает. Всё пошло не так, как он задумал. Он пойман практически с поличным. У него нет ничего, что могло бы доказать невиновность. К его словам прислушиваться никто не будет. Особенно, учитывая его репутацию. Документов, подтверждающих его правоту — нет. Так же, как и нет Сансы. Он прикусывает губу, чтобы не застонать. Пожалуй, это самое обидное. Чувство, что в заживающую рану вонзают клинок и начинают прокручивать. Он почти готов закричать. Только толку то от этого?

— Заседание возобновится через десять минут.

Он открывает глаза, смотря на вышедшего к ним представителя. Окинув всех скучающим взглядом, немолодой мужчина, семеня, направляется назад, пытаясь скрыться от поднявшегося ветра. Итак, у него есть десять минут. Петир встаёт, поправляя брюки. Несколько сотрудников полиции тут же возникают рядом. Боже, ну неужели Сноу настолько туп, что думает, будто бы он попытается сбежать. Это же просто глупо. Хотя… он бросает взгляд на молодого комиссара. Ладно, он действительно туп. Усмехнувшись этой мысли, Петир достаёт ещё одну сигарету и вновь прикуривает.

Это заседание похоже на какую-то дешёвую постановку. Нед и Кэт, молча сидящие на самых дальних рядах, Сноу с глупым выражением лица, представитель обвинения, брызжущий слюной и пытающийся доказать его виновность и он — в том же самом костюме, в котором и был арестован. А ещё этот новый судья, выбившийся, не пойми как в верхушку. Каплевидные очки на противной морде. Где-то он его видел. Может быть в своём борделе? Нужно будет уточнить у него это, после того, как вынесут приговор.

— Господи, какая же дрянь, — бормочет он, раздавливая носком ботинка окурок.

— Бейлиш, — раздаётся за спиной голос Сноу. — Нам пора.

Нам? Ну да, одному за решётку, а другому за славой. Он засовывает руки в карманы и напоследок окидывает взглядом улицу. О, а дождь действительно начинается. Что ж, нужно покончить со всем этим побыстрее. В сопровождении двух сотрудников, он поднимается по лестнице, скрываясь внутри. Его тяжёлые шаги разносятся гулким эхом. Петир снова оглядывает холл с пустующими комнатками для репортёров. И на этом спасибо.

Зал уже открыт. Он проскальзывает внутрь, занимая своё место и устало растягивается на столе. Так странно, толком ничего не делал, но сил нет. Даже бороться не хочется. Поскорее бы всё это закончилось, и от него отстали. Ему уже всё равно.

Апатия — неплохое чувство. Особенно тогда, когда перегораешь. Злостью он себе уже не поможет, а так, хоть до последнего сохранит свою пошатнувшуюся невозмутимость и не даст поводов для радости Старку и Сноу. Хотя в завтрашних газетах всё равно напишут о его разбитом состоянии, слезах и мольбе о прощении.

Двери напротив него раскрываются, и в зал выходят молоденькая стенографистка и судебный клерк. Перехватив его взгляд, девушка смущённо улыбается. Ух ты, кажется, у него есть немая поддержка. Он усмехается, наклоняя голову. Шатенка, с аккуратными миловидными чертами. Симпатичная, но что-то не то. Не тот цвет волос, не те глаза, всё не то. Он обречённо вздыхает.

— Итак, продолжим? — раздаётся уставший голос и за стол на судейском подиуме усаживается низкий лысоватый мужчина.

Петир выпрямляется, устремляя свой взгляд на судью. Тот поправляет очки и, взяв очередную стопку документов, пробегает по ней взглядом. Сделав несколько заметок, судья отрывается от документов и поднимает свой взгляд на него. Губы Петира расплываются в улыбке. Точно, он был у него в борделе. Предпочитал мулаток.

— Так, значит, вы помогали мистеру Старку с его фирмой, — в очередной раз переспрашивает судья. — Как долго?

— Года два.

— Два года? — встревает обвинение. — А что произошло потом?

— Потом мистер Старк отказался от моих услуг ввиду их дороговизны.

— Вы помогали отцу своей жены за деньги? — переспрашивает судья. — И как к этому относилась ваша жена?

Они издеваются?! Какое это имеет отношение к его делу?! Петир глубоко вздыхает, пытаясь успокоиться. Идиоты, блядь. Просто идиоты!

— Не знаю, — он пожимает плечами. — Моя жена никогда не интересовалась моим бизнесом.

— Никаким? — глаза судьи за линзами очков сверкают.

— Никаким.

Ему кажется или судья усмехается? Ну конечно этот болван знает, что Санса успела вытащить всех проституток из части. Жаль, что ему не удалось посмотреть на Сноу. Он готов отдать всё на свете, чтобы увидеть, как этот придурок растерянно хлопает глазами.

— Мистер Бейлиш, — он переводит взгляд на прокурора. — Скажите, а ваш брак, с дочерью мистера Старка, никак не связан с желанием подобраться поближе к компании?

— Нет, — резко выплёвывает он. — Никак.

— Вы нервничаете? Почему?

— Я не понимаю, какое отношение моя жена имеет к обвинениям, выдвигаемым мне комиссаром Сноу, — процеживает он сквозь зубы, смотря на судью.

Судья задумчиво оглядывает его и еле заметно кивает. Петир нервно выдыхает. Ещё чуть-чуть и он набросится на этого прокурора.

— Вы утверждаете, что ваша жена никогда не интересовалась бизнесом, — продолжает представитель обвинения. — Но, тем не менее, несколько месяцев назад вы распорядились передать право на ценные бумаги и акции именно ей. Прошу заметить, что эта операция была произведена за пару месяцев до вашего ареста и….

— И вы хотите сказать, что я заранее знал о своём возможном аресте, — перебивает Петир прокурора. — Вы очень наблюдательны. — Враждебно продолжает он. — Боюсь только, что ваши предположения неверны.

Прокурор бросает взгляд на Сноу и снова возвращается к нему.