Первыми приехали дядя и Суде. После того неприятного телефонного разговора он с ней больше не общался и не пытался наладить с ней контакт, хотя бы и на время его пребывания в Нью-Йорке. Они поздоровались довольно холодно, и она опять что-то съязвила по поводу ожидания длиной в три года. Но он не слушал ее, потому что увидел вошедшую в ресторан Дефне.
На ней было платье-футляр лилового цвета, с глубоким круглым вырезом, чокер в тон платья красиво обхватывал тонкую, длинную шею, волосы были убраны наверх, открывая белоснежную кожу зоны декольте, ее янтарные глаза блестели. Она была красивее, чем он ее помнил, мужчины смотрели ей вслед. За ней шла Седа, и замыкал группу Патрик, все трое подошли к столу, приветливо улыбаясь. Дефне кивнула Омеру, тепло поздоровалась с Суде и обняла господина Неджми. Он выразил восхищение ее красотой и попросил представить их ее друзьям.
Обращаясь к семье Ипликчи Дефне сказала:
— Знакомьтесь: мои очень близкие друзья, Седа Беренсаль, арт-директор и Патрик Пошэ, владелец галереи, где я работаю.
А затем также непринужденно представила и само семейство Ипликчи:
— Это господин Неджми Ипликчи, человек, который поддерживал меня в трудные моменты жизни. Суде ‒ его дочь, именно с ней я приехала сюда. И мой бывший муж Омер Ипликчи.
Произошла небольшая заминка, потом господин Неджми пригласил всех за стол, он сел во главе, справа от него – Дефне, затем Патрик и Седа. Слева от дяди Омера сидела Суде и рядом с ней – Омер.
Официант принес меню и карту вин. Сделали заказ, и опять повисло молчание. Было очевидно, что все испытывали неловкость, только Суде, судя по выражению ее лица, откровенно наслаждалась ситуацией и замешательством Омера. Она первой начала разговор, обращаясь к Патрику:
— Патрик, для меня приятная неожиданность видеть вас сегодня. Дженни Вудсток жаловалась, что вы так заняты работой, что перестали у них бывать. Я рада, что вы находите время для Дефне, она прелестная девушка и заслуживает такого внимания. Не правда ли?
— О да, Дефне – удивительная, в ней красота, доброта, талант находятся в такой гармонии, какая редко встречается в женщине.
Улыбаясь Патрик посмотрел на сидящих за столом людей и остановил свой взгляд на Омере, словно говоря: «Как мало ты ее ценил».
Омер получил послание, напрягся и его взгляд стал жестким.
Заметив это, господин Неджми попытался разрядить напряжение, возникшее между двумя мужчинами, и решил, что самый простой путь – это попросить Дефне рассказать о работе. Действительно, она с охотой вступила в разговор, оживилась, рассказывая о галерее, о проведенных выставках, о капризных клиентах, потом к разговору подключилась Седа.
— Дефне много потрудилась, чтобы быть хорошим менеджером и куратором выставок, знаете, она закончила несколько курсов, пытается реализовать себя как художник и делает успехи. Что скажешь, Патрик?
— Скажу, что Дефне делает хорошо, все за что берется и, да, за три года она значительно улучшила технику письма. Она талантлива, ее картины, как передатчик, транслируют эмоции в окружающий мир.
— Она и раньше показывала замечательные результаты в рисовании. — подал голос Омер. — Дефне говорила вам, что закончила дизайнерские курсы и работала одно время в фирме дизайнером обуви ?
— Да. — улыбнулся Патрик. — Она сказала также, что рисунку ее учили вы.
Наконец, им принесли заказ, и все занялись едой. За ужином обсуждали вкусовые качества блюд, сыра и вина, говорили об особенностях кухни разных стран мира, где успели побывать. В обсуждениях понемногу участвовали все, особенно активными были Суде и Седа. Омер почти не принимал участие в разговорах, он смотрел на Дефне тем особенным взглядом, взглядом, полным нежности с улыбкой в уголках глаз, который она когда-то так любила, и который заставлял следовать за ним помимо ее воли. Он смотрел на нее не таясь, открыто, и где-то глубоко внутри нее зарождалось томление, оно росло и превращалось в острое сексуальное желание. Дефне растерялось, ничего подобного раньше, желания такой силы, требовавшего немедленного удовлетворения, она не испытывала. Омер и она были словно два передатчика, настроенные на одну волну, делая вид, что принимает участие в разговоре, улыбаясь и время от времени кивая головой, она, исподлобья, посмотрела на него. Чуть прикрыв глаза он буравил ее страстным взглядом, несомненно, чувствуя ее состояние.
Напряжение, возникшее между ними, заставляло других испытывать неловкость. Но хуже всех было Патрику, сидя рядом с Дефне, он и сам начал волноваться, реагируя на эманации, которые она излучала. И он решил отвлечься и переключить всеобщее внимание на сырную тарелку, которая была уже наполовину пуста. Патрик начал рассказ о сыре, который узнал и полюбил во время своих путешествий по Франции, где открыл для себя пахучие, но необыкновенно нежные внутри сыры с корочкой плесени. Он рассказал, что эти сыры делают из коровьего молока, выдерживают два-три месяца, омывая их при этом шампанским или кальвадосом*, из-за этого на корочке образуется особая плесень, которая является причиной аммиачного запаха.
— Запах – ужасный, но вкус – превосходный. — резюмировал он. — Дефне, тот превосходный кофе, который ты сделала мне сегодня утром прекрасно сочетался бы с таким сыром.
В этой фразе не было никакого подтекста, но для взбудораженного желанием Омера, она прозвучала двусмысленно. Улыбка, появившаяся было на губах Дефне, пропала, когда она услышала стук отодвигаемого стула и увидела, как Омер встал из-за стола и, обращаясь к ней, произнес:
— Ты что делаешь, Дефне? Для чего все это? — и вышел из зала.
Молчание, возникшее за столом, прервала Суде:
— Патрик, вы так вкусно рассказывали о сыре, что у моего кузена, очевидно, разыгралось воображение, простите. Но, я думаю, что такой сыр был бы хорош и с красным вином.
И дальше разговор потек в этом направлении. Официант принес чай и кофе, ужин подходил к концу. В зал вернулся Омер и, словно ничего не произошло, занял свое место за столом, его лицо было спокойным, на Дефне он больше не смотрел.
После ужина настало время традиционного ритуала обмена любезностями, Дефне поблагодарила господина Неджми за приглашение и выразила надежду еще не раз встретиться с ним, обняла Суде и кивнула Омеру. Седа и Суде обменялись телефонными номерами, а господин Неджми на прощание поцеловал руку Дефне и ее подруге. Омер улыбнулся и пожелал всем спокойной ночи.
Седа села рядом с Патриком, Дефне устроилась на заднем сиденье автомобиля, здесь в темноте ей не нужно было больше притворяться, она была подавлена, поникла, как увядший цветок. Неожиданно сказала:
— Патрик, прости за выходку Омера. Он тебя не правильно понял и, как обычно, реагировал слишком импульсивно.
— Да, очевидно, он по-своему истолковал эту фразу. Но ведь это не твоя вина. — проговорил Патрик, а про себя подумал: «Да нет, Дефне, он все правильно понял, именно это его и взбесило».
— Он просто ревновал, — сонно подала голос Седа, — вся причина в этом.
Они вернулись поздно, все спали, и в доме было тихо. Дефне задержалась на улице, в темноте большой дом казался таинственным, его окна, словно глаза, разглядывали ее. Запахи от еще цветущих растений, мокрой земли и увядающих листьев сейчас особенно остро чувствовались. Разлегшийся в холле кот, приветствовал ее мяуканьем. Он, наконец, снова стал полновластным хозяином дома до завтрашнего утра, потому что, когда Мерт просыпался и выходил из комнаты, кот немедленно исчезал: шумное проявление любви к себе от этого человеческого детеныша он не переносил.
Дефне поднялась в свою комнату, Мерт спал, опять уткнувшись лицом в подушку. Почему-то вспомнив, как он сегодня жестом Омера почесал затылок, она улыбнулась и переложила его на бок.
Наскоро приняв душ, юркнула в постель и блаженно вытянулась. Мысли вернулись к ужину и к тем новым ощущениям, которые захватили ее врасплох за столом. После их первой ночи в домике Синана, она была близка с Омером еще несколько раз и с удовольствием принимала эту близость, но инициатором не была. Она любила Омера, уступала ему и разделяла его желание. А вот то, что она почувствовала сегодня за ужином, желание, которое потрясло ее до основания и терзало изнутри, требуя немедленной близости с ним, имело другое имя – это была страсть. Чувство такой силы ей было раньше не знакомо, откуда оно взялась и почему сейчас? Там, по лицу Омера она видела, что он его разделяет, поэтому так резко и отреагировал на безобидное замечание Патрика. А Патрик, каково было ему, ведь он сидел рядом с ней, не может быть, чтобы он ничего не почувствовал. Какой стыд! И что теперь делать? Если подобные чувства вспыхнут, когда они с Омером окажутся наедине, все закончится очень быстро для них обоих. О, Аллах, как же она устала от самокопания и изматывающего напряжения. Может, пусть все идет само собой, может, пусть судьба решает. Так и не придя ни к какому мнению, она заснула.
