Кастара была популярным туристическим местом, но Гарри быстро начало мутить от постоянного движения и ощущения, что он может улететь в космос в любой момент, или гравитационные силы разорвут его на отдельные части.

Драко, как и он, закончил задание. Неудивительно, что они оказались в одном баре около космопорта.

Они не выпили слишком много, просто в один прекрасный момент прихватили бутылку и направились на корабль Гарри.

— Хочу улететь из этого места, — поделился Драко, падая на его кровать и спихивая сумку с вещами. — Оно выглядит как порождение чьего-то больного воображения.

— Ага, — согласился Гарри.

Он хотел сесть на кровать рядом, но переменчивые гравитационные силы слегка качнули корабль, и он почти что упал сверху на Драко.

Тут и произошел тот самый спонтанный момент. Можно было бы засмущаться или отстраниться, но захотелось сделать что-то неожиданное. Так что Гарри поцеловал его. Легко, так, чтобы можно было перевести в шутку, но Драко обхватил его голову руками и притянул к себе, углубляя поцелуй. Языком он обводил зубы Гарри и тот чувствовал себя одновременно и немного странно, и так, будто все время этого ждал. И задавал сам себе глупые вопросы, например, не слишком ли у него колючая щетина? И насколько это неприятно, ее ощущать?

Он отстранился от Драко, когда понял, что упал он не слишком удобно.

— Что? И это все? — протянул тот насмешливо.

Драко раскраснелся, его светлые волосы растрепались, а в глазах появился шальной блеск.

— Нет, — ответил Гарри, — только начало.

И принялся расстегивать застежки на своей одежде, устраиваясь одновременно сверху на бедрах Драко. Пришлось отвлечься, потому что тот потянул его на себя и впился губами в шею, а потом прикусил за ухо.

— Ну не мешай же, — возмутился Гарри, пытаясь избавиться от одежды.

Драко хмыкнул, но отпустил его, и принялся ворочаться сам, пытаясь раздеться. Они путались в руках и ногах, опять целовались и ругались вполголоса. Пальцы Гарри дрожали, и он был зол на тех, кто создавал форму Космических Сил. Застежки поддавались с трудом.

Удивительно, но они умудрились раздеться относительно быстро, несмотря на всю возню. И замерли, прижимаясь обнаженными телами друг к другу.

— Э-э-э… — глубокомысленно заявил Гарри.

Своим стояком он упирался в бедро Драко и чувствовал, что тот возбужден не меньше него. А ведь они только поцеловаться и успели.

— Да не тормози, — фыркнул Драко и поерзал под лежащим на нем Гарри, а потом опять поцеловал его, ведя руками от плеч по спине.

Они перекатились на бок, едва не упав с кровати, и Гарри выдернул руку, которая оказалась под двойным весом, и постарался обхватить их с Драко члены. Тот подался вперед и в поцелуе прикусил нижнюю губу Гарри.

Тот ответил ему тем же, вырвав гортанный вздох.

Двигались они рывками, без всякого намека на плавность или единый ритм, просто так, как получалось между неловкими поцелуями; воздух в каюте нагрелся и наполнился неразборчивым шепотом и стонами.

Кончили оба довольно быстро и лежали потом, глядя в потолок.

— Знаешь, — сказал Драко задумчиво, — не скажу, что первый раз вышел удачным… но и плохим не назову.

— Первый раз вообще? — не понял Гарри и получил тычок в бок.

— С тобой, — ответил Драко, — могло быть и лучше. Я верю, что ты на это способен!

Гарри и так устал за прошедший день, а в прошлые сутки спал всего пару часов и те — урывками, так что сил и желания спорить у него не было. Даже несмотря на насмешливость и язвительность в голосе Драко.

— Значит, попробуем как-нибудь еще раз, — сказал он, зевая, — чтобы точно вышло удачнее.

Ответом ему была тишина, на которую Гарри не сразу обратил внимание. А, когда обратил, даже проснулся, чувствуя внезапную неловкость.

— Ты это серьезно? — спросил Драко после паузы, очень осторожно и тихо.

— Да, — ответил Гарри, поворачивая к нему голову, — я на самом деле способен на лучшее.

И положил руку на опавший член Драко.

— Прямо сейчас? — спросил тот.

— Можно и сейчас. Или у тебя есть какие-то планы?

— Ты стал той еще язвой, Поттер, со времен нашей учебы, — и, чтобы Гарри не успел ответить, Драко поцеловал его.

***

Когда Гарри вспоминал свой подростковый возраст и все события, что происходили в академии Космических Сил, то убеждался в том, насколько невнимательным он был.

Все можно было оправдать возрастом, но ему стоило, например, заметить, как иначе даже преподаватели относились к землянам. Нет, ту же Гермиону любили и уважали, но нечто сквозило в словах и поступках.

Гермиона хочет взять все факультативные занятия, какие только возможно? Зачем же ей мешать! В то же время и Гарри, и Рона отговаривали от излишнего напряжения, объясняли, что учеба не главное. Никто ничего подобного не говорил их подруге. Ни декан, ни профессора, ни, тем более директор.

Судьба землян — остаться на Земле.

Своими размышлениями Гарри поделился во время очередной встречи с Драко.

— Вселенная несправедлива, — только и сказал тот. — А нам приходится жить с тем, что в ней уже есть.

— А ты никогда не хотел попытаться что-то изменить? — спросил Гарри.

Драко пожал плечами и сказал, что на самом деле раньше никогда не хотел, а теперь поменял свое мнение.

— И что ты собираешься делать? — задал еще один вопрос Гарри.

— Вообще-то что-то стоит делать тебе, — ответил ему Драко, — у тебя значительно больше шансов занять какую-то руководящую должность и уже оттуда руководить так, чтобы мир начал меняться.

Гарри не сказал ему, что в этот момент Драко звучал точно, как Гермиона. Они как раз поругались на этот счет. Гарри говорил, что в его жизни тоже случалось многое, причем — неприятное, а она утверждала, что это ничего не означает, потому что потом к нему перешли все сбережения родителей и уважение со стороны вселенского общества. Ведь Гарри был не просто земным мальчиком, а сыном колониста, еще и со своей собственной историей, больше похожей на легенду.

Историей про то, как покушение на убийство его, еще младенца, провалилось, а устроивший это Вольдеморт — рьяный поборник идеи блокады Земли — пропал без вести. Звучало фантастично, особенно в свете того, что дом родителей Гарри вместе с ними самими оказался разрушен фотонным взрывом, а сам он остался жив.

Гарри всегда казалось, что от этой истории в его жизни одни неприятности, а Гермиона доказывала, что, будучи не просто ребенком, а настолько особым ребенком, он получал другое отношение, чем все прочие.

Этого Гарри не отрицал, но отказывался понимать, почему «другое отношение» Гермиона считает отношением лучше, чем к ней или любому другому землянину.

Они могли бы спорить до хрипоты и дальше, выговаривая весь лимит звонков Гарри, но их прервал Рон. Он принес Гермионе ужин и сам отключил компьютер, попрощавшись с Гарри от своего лица. Гермиона на фоне при этом возмущалась и доказывала Рону, что она еще не все высказала.

— Во Вселенной всегда будет кто-то не прав, — сказал Рон устало. — Смирись.

— Не смирюсь.

— Вот за это я тебя и люблю.

А потом связь все-таки оборвалась.

Во время следующей беседы Гарри старался не поднимать спорную тему, как и Гермиона. Они просто разговаривали о делах друг друга, жаловались на начальство и на неудобные сроки, и на то, как все человечество во всей обитаемой Вселенной до чертиков надоело.

— А помнишь, как мы были подростками? — спросила тогда Гермиона. — Нам постоянно казалось, что вырастем и будем менять мир.

— Ну, мы меняем мир, — ответил Гарри, вспомнив слова Драко, их встреча случилась как раз между этими звонками, — просто быстро не выходит.

— А тебе стоит пойти в правительство, — не то в шутку, не то всерьез сказала Гермиона. — Чтобы менять Вселенную.

— Я плохой управленец.

— Зато идеи хорошие.

***

Когда с ошибками удалось разобраться и опять вернуть систему в рабочее состояние, они опять вышли наружу.