На его губах расцветает понимающая усмешка. Он подходит ближе и склоняется, тронув сгибом указательного пальца мой подбородок.
– Как только мы окажемся в моём доме, я постараюсь компенсировать все твои ожидания, цветочек, – шепчет он мне на ухо, намеренно задевая губами мочку.
Мои глаза сами собой расширяются от удивления.
Не от самого жеста и данного слова, конечно же. Просто я уже и перестала надеяться на то, что удастся оказаться в настоящем логове миллиардера. Там, где я и желала быть с самого начала нашей встречи.
– Это что, обещание? – выдыхаю невольно.
Брюнет не отвечает. Уголки его губ дёргаются в подобии улыбки. Маркус отворачивается от меня и идёт к шкафу, с верхней полки которого достаёт два больших полотенца и аптечку. Бросает их на кровать, а после снимает с себя пиджак, аккуратно сворачивая его, прежде чем отправить туда же. Следом мужчина избавляется от рубашки и брюк, в то время, пока лично я снова веду моральную борьбу с самой собой. Всё-таки так сразу прекратить пялиться на полуобнажённое тело у меня никак не выходит.
Очевидно, англичанин часто посещает спортзал или занимается каким-то иным видом регулярных физических нагрузок. Атлетически сложенный, с широкими плечами, крепкой спиной, идеально ровным лёгким загаром – выглядит как какой-нибудь проклятый бог… Отворачиваюсь, пусть то и даётся с огромным усилием, и пытаюсь сосредоточиться на вышке связи, виднеющейся за окном.
Карабинеров, как и их автомобилей, больше нет. Пока я отвлекаюсь на присутствие Грина поблизости, они успевают покинуть территорию.
Что это за место такое вообще? Похоже на какой-то стратегический объект, вот только народа маловато вокруг и периметр открытый…
– Так и будешь здесь стоять? – тихий шёпот над самым ухом вынуждает вернуться к насущному. – Или решила отправить меня в душ одного?
Невольно вздрагиваю. И вместе с тем злюсь. Во-первых, потому что Маркус снова застаёт меня врасплох. Во-вторых – понимаю, что он намеренно так делает вот уже в который раз. Ну а в-третьих… Я сама позволяю подобное.
– Одного? – переспрашиваю и сама же отвечаю, стараясь и дальше смотреть исключительно на пейзаж за окном: – Нет, конечно, – цепляю на лицо маску лёгкой отстранённости, пряча за ней свою непомерную рассеянность. – Разве рабыня может отказать тому, кто купил её? – улыбаюсь напоказ беззаботно и стягиваю с себя куртку.
На плечи ложатся чужие ладони, слегка сжимая. Их тяжесть вынуждает меня повременить с избавлением от остальной одежды.
– Я купил пятилетний контракт, который ты добровольно подписала. Не тебя, цветочек. Хорошенько запомни это, – отстраненно проговаривает англичанин.
Но я всё равно различаю в его словах откровенный упрёк.
Впрочем, осмыслить как следует не успеваю.
– Да, я из того типа мужчин, кто не способен на ванильные отношения. Мне гораздо проще заплатить женщине, чтобы она удовлетворяла некоторые мои потребности и при этом не выносила мне мозг всей этой конфетно-цветочной ерундой со всеми оттенками розового, – продолжает Грин всё в том же тоне. – И да, иногда мои желания выходят за грань привычных сексуальных отношений в обычных парах. Не каждая согласится на подобное… Но я точно не из тех мужчин, кто будет тешить своё жалкое самолюбие, посадив женщину на поводок, сделав из неё безвольную куклу, – делает демонстративную паузу, а после дополняет вкрадчиво: – Ты меня поняла?
Иногда, значит…
– Да, Маркус, – отзываюсь тихо. – Поняла.
Следующие полминуты я посвящаю тому, чтобы расстегнуть блузку. Пальцы отчего-то пробирает мелкая дрожь, потому и выходит довольно медленно. Возможно, тому причиной служит жаркое дыхание собеседника, которое чувствую на себе, ведь он всё ещё стоит совсем близко за спиной и даже не думает отстраняться, пока моё воображение навязчиво подсовывает возможные варианты ближайшего будущего, исходя из того, что бы было совсем недавно в винограднике. А, быть может, дело просто в том, что я банально нервничаю. Сама не понимаю, по какой причине. Ещё вчера я умудрилась появиться в зале, наполненном десятками мужчин, полностью обнажённой и при этом не грохнуться в обморок, а теперь… Чертовщина какая-то!
Руки англичанин так и не убирает. Это совсем не способствует возвращению в рассудок хоть капли адекватности и возможности мыслить здраво.
– Повернись, – шепчет мужчина и сам разворачивает к себе лицом.
Шёлк кораллового оттенка соскальзывает с моих плеч. Сердце начинает биться чаще и быстрее. И я не замечаю, как юбка вслед за блузкой также оказывается на полу, у моих ног. Просто потому, что не в силах отвести взгляда от ультрамариновых глаз.
Такая ошеломляюще глубокая синева…
– Обними, – произносит ещё тише.
Послушно выполняю веление. И, как только руки обвивают шею Маркуса, он подхватывает за бёдра, приподнимает выше, вынуждая обхватить его и ногами, а затем направляется в сторону ванной комнаты, по пути избавляя меня от обуви и подхватывая оба полотенца. Стоять самостоятельно мне удаётся только внутри душевой кабины, под разрозненными потоками горячей воды.
Мужчина больше ничего не говорит. Наполняет обе ладони прозрачным густым гелем и терпеливо медленно растирает жидкость по моему телу.
Неспешные плавные движения задевают шею, ключицы, уровень декольте, спускаются вдоль линии груди, плавно перемещаются на спину, слегка надавливая на позвоночник, массируют поясницу и переходят к ягодицам, ненавязчиво прижимая к сильному мускулистому телу, позволяя ощутить животом твёрдость его возбуждённой плоти. Я шумно втягиваю воздух и не дышу вовсе. Откровенно наслаждаюсь происходящим, невольно прикрывая глаза. Постепенно вообще начинает казаться, будто бы реальность просто-напросто перестаёт существовать. Словно кто-то ставит её на своеобразную паузу, давая мне временную передышку. И всё, что было столь значимо прежде, остаётся где-то далеко-далеко. Совсем не тревожит душу и не терзает сердце. Здесь и сейчас – есть только я и зарождающиеся волны удовольствия, которые дарит мне Маркус.
Всё ещё ни одного слова. Лишь шум воды и мягкое тепло, обволакивающее разум невесомой пеленой от нежных ласк, касающихся внутренней стороны бёдер. Сердце по-прежнему стучит часто-часто, а дыхание до сих пор не может прийти в норму. Наоборот. Словно кто-то отбирает мою способность впитывать кислород. Хорошо, заканчивается эта странная эйфория быстрее, чем мои мозги окончательно плавятся от умелых манипуляций находящегося поблизости соблазнителя.
Вода выключена. Маркус заворачивает меня в одно из полотенец, прикрывает часть своего тела другим, и мы оба возвращаемся в спальню.
– Чья это комната? – не выдерживаю обоюдного молчания первой.
Почему-то никак не покидает навязчивое ощущение, что в следующую секунду сюда заявится та, кто обитает здесь на постоянной основе. А если учесть, что никакого затвора на дверях здесь и в помине нет, то…
Чудная картина предстанет тогда перед её глазами!
– Моя, – отзывает Грин.
Едва собравшаяся в единое целое картинка одного из вариантов ближайшего будущего рассыпается в моём сознании в пух и прах.
– Твоя? – переспрашиваю бестолково.
Брюнет беззаботно пожимает плечами.
– Что, выглядит не очень презентабельно? – ухмыляется встречно.
А мне требуется ещё пара секунд, чтобы осмыслить всю полноту сказанного.
– Не в том дело, – оправдываюсь, по-новому глядя на окружающее пространство. – Просто… – хмурюсь, всё ещё пытаясь усвоить полученную информацию. – Зачем тебе здесь…То есть, что это за место такое?
Англичанин едва заметно улыбается, окидывая меня снисходительным взором, подобным тому, каким учитель может смотреть на нерадивого ученика.
– Аэродром, – кивает в сторону окна, вынуждая посмотреть туда же. – Частный.
Высокие двери ангара, содержимое которого прежде для меня было загадкой, распахнуты настежь. Внутри я замечаю трёх рабочих в ярко-оранжевых комбинезонах. Один из них – тот итальянец, который встретил нас на пороге дома. Все они крутятся около воздушного лайнера довольно внушительных размеров.
