Она выйдет за Мартелла. Она все еще верила в это. После потрясения от известия, что леди Мод благополучно родила, Адела какое-то время гадала, что это значит. Но потом ей вспомнились осторожные слова ведьмы: «Вещи не всегда бывают тем, чем кажутся». Ей пообещали счастье, и она верила. Что-то произойдет. Она знала, что так и будет. Ей казалось ясным, что леди Мод каким-то непредвиденным образом не станет.

Если так, то она сделается матерью его сыну. Отличной. Это будет добрым деянием, ее оправданием за то, что должно случиться.

Так что сказать Эдгару? Она ни в коем случае не хотела быть нелюбезной.

– Я благодарна, – медленно произнесла она. – Думаю, я могла бы быть счастлива как ваша жена. Но я не уверена. Сейчас я не могу ответить «да».

– Я спрошу еще раз в конце лета, – сказал он с улыбкой. – Поехали?

Хью де Мартелл пристально смотрел на жену и ребенка. Они находились в залитых солнцем покоях. Его сын мирно спал в плетеной колыбели. Из-за пряди темных волос все говорили, что он уже похож на отца. Мартелл взирал на младенца с удовлетворением. Затем перевел взгляд на леди Мод.

Она полулежала – почти сидела – на специально установленной для нее маленькой кровати. Ей нравилось сидеть с младенцем, и она ежедневно проводила с ним долгие часы. Она была довольно бледна, но сейчас сумела послать мужу слабую болезненную улыбку:

– Как поживает нынче гордый отец?

– Полагаю, неплохо, – коротко ответил он, и на некоторое время в солнечной комнате воцарилась тишина.

– Думаю, мне скоро станет лучше, – нарушила молчание леди Мод.

– Не сомневаюсь, что станет.

– Прости. Тебе, должно быть, тяжко оттого, что я так долго болела. Жена из меня никудышная.

– Вздор! Мы должны поставить тебя на ноги. Это главное.

– Я хочу быть тебе хорошей женой.

Он ответил дежурной улыбкой, после чего в задумчивости отвернулся к открытому окну.

Он больше не любил ее и в то же время не винил себя. Никто не мог упрекнуть его за поведение в долгие месяцы ее болезни. Он был заботливым, любящим мужем, лично ухаживал за ней. Он был при ней, держал за руку, дал ей все утешение, на какое был способен, в двух случаях, когда она думала, что умирает. Насчет всего этого его совесть была чиста.

Но он больше не любил ее. Он не желал с ней близости. Он подумал, что это даже не ее вина. Он слишком хорошо ее знал. Рот, который он целовал и который даже выдыхал слова страсти, был все-таки маленьким и противным. Мартелл не мог разделить мелкую ограниченность ее чувств, оценить чистенькую комнатушку ее воображения. Она была так застенчива. Однако не слаба. В противном случае необходимость защищать ее, какой бы ни была утомительной, могла бы удерживать его. Но леди Мод была поразительно сильной женщиной. Она могла болеть, но коль скоро жила, ее воля представлялась ему ниточкой, бегущей через сокровенные тайники души – достаточно тонкой, чтобы пролезть в игольное ушко, но прочной как сталь и абсолютно неразрываемой.

В чем заключалась ее любовь к нему? В необходимости, простой и чистой. Понятной, разумеется. Она решила, какой должна быть ее жизнь, и обладала для этого средствами. Скромная крепость ее владений была построена. А для этого она нуждалась в нем. Возможен ли другой брак?

Поэтому стоит ли удивляться тому, что в такое время его мысли обратились к Аделе.

В последний год это случалось часто. Одинокая девушка, свободный дух: она заинтересовала его с самого начала. С какой еще стати он разыскал ее в Винчестере? И с тех пор довольно часто, словно на его рассудок оказывалось некое влияние, она являлась ему или незримо присутствовала рядом в его мыслях. Недавно он встретил Колу, и егерь сообщил, где она, а также то, что она спрашивала о нем и его семье. В последнее полнолуние он испытал внезапную тоску по ней. Три ночи назад она явилась ему во сне.

Сейчас, какое-то время поглядев в окно, он резко объявил:

– Пойду проедусь.

Хью де Мартелл прибыл в особняк Колы в начале дня. Старика не оказалось на месте, но его сын Эдгар там был. И Адела.

Он оставил лошадь Эдгару и пошел с Аделой через лужайку к Эйвону, где плавали лебеди и мерно колыхались длинные зеленые речные водоросли. Он разговаривал с Аделой, хотя едва ли понимал о чем. Какое-то время спустя он предложил прислать весточку, чтобы им встретиться снова, наедине.

Она согласилась.

По возвращении к Эдгару он позаботился довольно официально поблагодарить ее за интерес к его семье в трудные дни, после чего, учтиво кивнув юноше, уехал.

По дороге домой он испытывал жгучее возбуждение, которого не ведал давно. Он не сомневался, что преуспеет в этом романтическом приключении. Ему и раньше случалось заниматься подобным.

Письмо от Вальтера пришло спустя неделю. Оно было кратким и по делу. Он возвращался в Англию. Он собирался встретиться с родственниками жены, затем – присоединиться к королю. В начале августа рассчитывал освободиться, приехать и забрать ее. Письмо заканчивалось уведомлением:

Кстати, я нашел тебе мужа.

Прошло три недели. От Мартелла не было ни слова. Хотя Адела старалась сдержать возбуждение, она была бледна и напряжена. Что это значило?

Почему он не пришел? Снова захворала леди Мод? Адела попыталась узнать. Ей удалось выяснить лишь то, что леди с каждым днем становится крепче.

Адела не знала, что будет, когда они с Мартеллом встретятся. Отдастся ли она ему? Она не ведала, да и вряд ли ей это было важно. Она желала лишь увидеть его. Ей отчаянно хотелось поехать к нему, но она понимала, что нельзя. Она хотела написать, но не осмелилась.

Новости от Вальтера сделали ситуацию еще более острой. Он заберет ее и выдаст замуж. Можно ли отказаться с ним ехать? Можно ли отказать новому поклоннику? Казалось, ничто не имело смысла.

Тем временем король прибыл в Винчестер. Армия и флот скоро будут готовы. Говорили, что в винчестерскую казну вливаются новые средства. Руфус был так занят, что даже не имел времени на охоту.

Добрался ли до Винчестера Вальтер, Адела не знала. В равной мере не было у нее и желания связываться с ним, если он уже в городе.

В последнюю неделю июля она отправилась повидать жену Пакла. Адела нашла ее в маленькой хижине, но когда попросила помощи и совета, ведьма отказала.

– Разве нельзя повторить заклинания? – спросила Адела.

Женщина лишь хладнокровно покачала головой:

– Жди. Наберись терпения. Что будет, то будет.

Аделе пришлось уйти несолоно хлебавши.

Атмосферу в доме Колы не улучшал тот факт, что Эдгар выглядел мрачным. О его предложении не прозвучало больше ни слова. Адела не могла себе представить, что Эдгар имеет какие-то подозрения насчет ее тайных чувств к Мартеллу, однако известие о том, что ожидается Вальтер, который ее заберет, едва ли могло его обрадовать. Их отношения с виду оставались прежними, но в глазах Эдгара стояло горе.

Кола тоже продолжал угрюмо молчать. Адела не знала, сказал ли Эдгар отцу о своем предложении. Если тот знал, то одобрил или нет? У нее не было желания ни спрашивать, ни вообще поднимать эту тему. Но она гадала, с чем связана его мрачность – с этим или с опасными событиями внешнего мира.

В последние дни июля напряжение в доме как будто выросло. Визит Вальтера не мог быть делом далекого времени. Кола был мрачен, а Эдгар находился в заметном возбуждении. Пару раз он вроде как был готов снова заговорить об их свадьбе, но сдержался. Адела чувствовала, что такое положение вещей не может длиться долго.

Нарыв наконец лопнул в последний день июля, когда Кола призвал их к себе.

– Мне сообщили, что король со своими приближенными завтра прибывает в Брокенхерст, – объявил он. – На следующий день он желает поохотиться в Нью-Форесте. Я обязан присутствовать. – Он глянул на Аделу. – Ваш кузен Вальтер прибудет с королем, поэтому нет сомнения, что скоро мы увидим его здесь. – Сказав это, он удалился по каким-то делам, оставив ее наедине с Эдгаром.