Преступление всегда имеет два корня: один лежит в личности преступника и сплетается из особенностей его конституции, а другой состоит из внешних для данной личности фактов, своим влиянием толкнувших ее на преступный путь. Те элементы, из которых слагается «личный» корень преступления, можно назвать эндогенными факторами, а те внешние события, которые толкнули субъекта на преступление, – экзогенными факторами этого преступления. В происхождении каждого преступления участвуют и те и другие факторы, только в одних случаях преобладающая роль принадлежит факторам эндогенным, а в других, наоборот, – экзогенным. Но ни одно преступление нельзя объяснить исключительно внешними причинами, игнорируя особенности совершившей его личности. Нарисуйте какую угодно цепь внешних событий, все равно для того, чтобы под давлением их произошло преступление, необходимо прибавить к ним известный склад личности. Личность иного склада, в тех же условиях, или совершит иное преступление, чем данное, или вовсе не совершит преступления, а найдет иной выход из своего положения – может быть, кончит самоубийством, пойдет просить милостыню, помирится с родственниками, с которыми была в ссоре, и попросит у них прощении, переменит профессию, вступит в выгодный брак и т. д. Если же нарисовать картину таких условий, при которых для человека исчезает возможность выбора и он фатально влечется к известной форме реакции на полученные им впечатления, то к таким случаям не может быть прилагаемо понятие преступления. Это – несчастные случаи, которые не могут влечь за собой никакой уголовной ответственности. Преступление предполагает вину – умысел или неосторожность, – а вина показывает, что в личности совершившего преступление есть нечто, что послужило корнем этого преступления. Проявившаяся в том или ином преступлении вина есть преходящее конкретное настроение, которое сложилось у человека под влиянием двух сил: действия на него различных событий, происходивших в окружающей среде, с одной стороны, и его психической конституции – с другой. Заключается ли преступление в том, что человек совершил нечто запрещенное уголовным законом, или не выполнил того, что уголовный закон предписывает, т. е. заключается ли оно в наказуемом содеянии или в бездействии, оно всегда есть волевой акт и, как таковой, представляет собою известную моторную реакцию на полученные индивидом впечатления. В основе этой реакции лежит выбор из представлявшихся возможностей, а в этом выборе проявляется вся духовная личность преступника с присущим ей запасом жизненного опыта, с ее способностью или неспособностью предвидеть более или менее далекое будущее, с накопившимися у нее волевыми навыками и тенденциями к определенным видам поведения. Когда человек совершает преступление, он предварительно решает вести себя определенным образом. В его сознании появляется мысль об известном поведении и, так сказать, получает санкцию; при этом, быть может, он даже ошибочно рисует себе результат этого поведения. В тех случаях, когда он действует умышленно, он сознает, что его деятельность составит или будет иметь своим последствием преступление; его решение поступить определенным образом складывается тогда при наличности этого сознания. Когда он совершает преступление по неосторожности, он решает поступить известным образом, или не предвидя преступных последствий своего поведения, при возможности, однако, их предвидеть, или предвидя их, но легкомысленно рассчитывая, что они будут предотвращены настоящим или будущим вмешательством определенных факторов. Для того чтобы вполне правильно оценить виновника того или иного преступления, с точки зрения большей или меньшей опасности его для правопорядка, необходимо учесть, с одной стороны, те элементы его личности, которые влияли на сделанный им выбор положительным образом, т. е., так сказать, склоняли к нему, а с другой стороны, – те, которые служили источником мотивов, удерживавших или отталкивавших от преступления и подсказывавших иной выход из создавшегося положения. Иными словами, мы должны учесть все, что, так сказать, криминогенно и криминорепульсивно в свойствах данной личности. Соотношением элементов этих двух категорий и определяется степень опасности, представляемой данною личностью для правопорядка. Таким образом, глубокое понимание преступления предполагает не только исследование его внешней стороны и установление вины преступника, но и выяснение того отношения, которое существует между виной, как отдельным настроением личности, и конституцией этой личности. Этим отношением и определяется, в каком смысле и в какой степени данный субъект опасен для правопорядка, как велика вероятность повторного преступления с его стороны.

Из сказанного ясно, что одного учения о разных формах вины и обстоятельствах, влияющих на них в ту или другую сторону, недостаточно. Необходимо еще психологическое учение о преступной личности в ее целом, которое раскрывало бы нам те типичные склады этой личности, на почве которых вырастают проявляющиеся в различных преступлениях разнообразные оттенки умысла и неосторожности.

Крайне ошибочно было бы думать, что преступный мир можно и нужно изучать лишь с точки зрения психопатологической или, хотя бы шире, медицинской, т. е. лишь со стороны обнаруживающихся у его представителей отклонений от того, что считается физическим и душевным здоровьем человека. Никто не станет, разумеется, оспаривать важности такого изучения, но, если не терять из виду современного взгляда на уголовное наказание, необходимости глубокого ознакомления с личностью подсудимого в уголовном процессе и чрезвычайно сложных и быстро растущих задач педагогического характера, стоящих перед пенитенциарными учреждениями, то нельзя ни минуты сомневаться, что такое изучение не является ни единственно возможным и нужным, ни даже главным и самым важным для успешной борьбы с преступностью. Конечно, судье или следователю важно знать, болен или здоров стоящий перед ними преступник, но им важно и нужно знать не только это, а и многое такое о личности этого человека, что выходит далеко за пределы врачебного исследования. Значительный процент преступников – и часто преступников очень тяжких – здоровы, но это не значит, что они представляют однородную, сплошную массу, которую не стоит изучать со стороны особенностей составляющих ее индивидов; наоборот, среди этой части преступного мира существует масса разнообразнейших типов, которые очень важно различать как для профилактики преступности, так и для борьбы с последней мерами уголовного правосудия. С другой стороны, и у тех преступников, которые хотя и не лишены известных патологических черт, но тем не менее признаны не нуждающимися в содержании в психиатрическом учреждении и уголовно ответственными, немало таких особенностей в психическом складе, которые стоят за пределами врачебного исследования и не обнимаются им, но знание которых очень важно для принятия в отношении этих преступников действительных мер, а иногда даже и для понимания, во всей их полноте и своеобразии, присущих им патологических черт. К таким преступникам принадлежат многие лица, страдающие неврастенией, истерией, эпилепсией, лица, обозначаемые расплывчатым и неопределенным термином психопатов, и т. п. Если они признаны вменяемыми и виновными, то должны подлежать уголовной ответственности, но последней следует придать особый характер, определяющийся, с одной стороны, их патологическими, а с другой – криминогенными чертами.

Для того чтобы разумно решить, какие меры надо применить к тому или иному преступнику в целях удаления его с преступного пути, нужно, во-первых, знать, что именно в его личности послужило корнем его преступления и каким изменениям должны подвергнуться эти элементы его личности, а во-вторых – какого рода психологическому воздействию должен он подвергнуться для того, чтобы было достигнуто то именно изменение его личности, которое необходимо в общественных интересах. Для решения этих вопросов необходимо выяснить, к какой разновидности преступного мира принадлежит данный субъект, и иметь ряд общих сведений о присущих представителям этой разновидности криминогенных особенностях и о целесообразных способах воздействия на них. Криминальная психология и должна дать твердые основания для решения всех этих вопросов. Кратко ее можно определить как психологию борьбы с преступностью. Она рассматривает преступление как проявление психической конституции личности. Она устанавливает и исследует различные типы преступников (криминальная типология), а также признаки и приемы их распознавания (криминальная дифференциальная диагностика). Она устанавливает те типы психологического воздействия, которым, для целей уголовной юстиции, должны подвергаться носители разных криминальных типов (криминальная педагогика). Она изучает, наконец, психические процессы, которые находят свое выражение в судебном и досудебном исследовании преступления и преступника. Говоря вообще, она изучает все те психические состояния личности, которые оказывают то или иное влияние на уголовную ответственность. Психические состояния, при которых уголовная ответственность отпадает совершенно, – так называемые состояния невменяемости – лежат за ее пределами. Подобно тому, как психология изучает душевную жизнь душевно здоровых людей, оставляя психиатрам обширную область разнообразных форм болезненного расстройства душевной деятельности, криминальная психология имеет дело лишь с лицами, которые нарушили уголовный закон не в состоянии душевной болезни.