— На­поле­он, ты ре­шил, что бу­дешь де­лать те­перь, пос­ле от­ка­за Рос­сии ак­тивно под­держи­вать кон­ти­нен­таль­ную бло­каду Ве­ликоб­ри­тании? — спро­сил у Им­пе­рато­ра вы­сокий блон­дин в ко­рич­не­вом охот­ничь­ем кам­зо­ле, ко­торый ехал на бе­лой першеронской лошади.

— Да, не­уже­ли ты все-та­ки ре­шишь­ся пой­ти на Мос­кву? — под­держал то­вари­ща вы­сокий брю­нет в го­лубом кам­зо­ле, ко­торый ехал на чер­ной ганноверской лошади сле­ва от Им­пе­рато­ра.

— Ско­рее все­го, До­мини­он, — от­ве­тил Бо­напарт, ко­торый ехал на ры­жей арабской лошади в зе­леном охот­ничь­ем кам­зо­ле. — У ме­ня боль­ше нет вы­бора.

— А не бо­ишь­ся, что рус­ские раз­гро­мят твою ар­мию за нес­коль­ко ме­сяцев? — ус­мехнул­ся До­мини­он. — В ис­то­рии мно­го слу­ча­ев, ког­да Рос­сий­ская ар­мия быс­тро и лег­ко по­беж­да­ла всех сво­их вра­гов. Да, Фар­хат?

— Точ­но, — кив­нул брю­нет.

— Ис­то­рия сот­ка­на из лжи, в ко­торую все ве­рят. Моя ар­мия в ра­зы боль­ше Рос­сий­ской, — уве­рен­но от­ве­тил На­поле­он. — Я лег­ко и быс­тро одер­жу по­беду над Рос­си­ей. И Бог по­может Фран­ции, ведь Бог во­юет на той сто­роне, у ко­торой при про­чих рав­ных ус­ло­ви­ях боль­ше вой­ск.

— Ну, ну, — улыб­нулся Фар­хат. — Пос­мотрим, что ты ска­жешь, ког­да вы уви­дите всю кра­соту рус­ской зи­мы.

— Не так че­рен дь­явол, как его ри­су­ют, — ус­мехнул­ся Им­пе­ратор.

До­мини­он и Фар­хат толь­ко пе­рег­ля­нулись.

***

Трой­ка всад­ни­ков вы­еха­ла в центр пар­ка к не­боль­шо­му озер­цу, ря­дом с ко­торым сто­яла не­боль­шая бе­лая де­ревян­ная бе­сед­ка, в ко­торой вид­не­лись два си­лу­эта. Ря­дом с озе­ром пас­лись две чер­ные фризские лошади.

Всад­ни­ки толь­ко нап­ра­вили ко­ней к бе­сед­ке, как вдруг по­явил­ся по­сыль­ный из Па­рижа и На­поле­он, от­кла­няв­шись, сроч­но от­пра­вил­ся в сто­лицу. А До­мини­он и Фар­хат, нап­ра­вили ко­ней к бе­сед­ке, в ко­торой ока­залась кра­сивая мо­лодая брю­нет­ка в зе­леном платье и блон­дин сред­них лет в фи­оле­товом охот­ничь­ем кам­зо­ле, ко­торые о чем-то спо­рили.

— Прек­расный день, гос­по­да, не так ли? — поп­ри­ветс­тво­вал их До­мини­он.

— О да, день и вправ­ду чу­дес­ный, — свер­кну­ла гла­зами де­вуш­ка. — Но я бы поп­ро­сила вас не ме­шать на­шему раз­го­вору.

— Поз­воль­те по­ин­те­ресо­вать­ся, о чем вы раз­го­вари­ва­ете, ма­дему­азель? — спе­шил­ся Фар­хат.

— Нет, не поз­во­лю, — по­вер­ну­лась к не­му де­вуш­ка. — Не ва­шего ума это…

— Вас­тра?! — в рас­те­рян­ности вос­клик­нул Фар­хат, вгля­дев­шись в каш­та­новые гла­за де­вуш­ки. — Это дей­стви­тель­но ты?!

— ….

— Вы зна­комы? — уди­вил­ся До­мини­он.

— Фар­хат, — в от­вет на воп­рос де­вуш­ка толь­ко креп­ко об­ня­ла Фар­ха­та, ко­торый, в свою оче­редь, креп­ко при­жал ее к се­бе.

— Зна­чит зна­комы, — по­косил­ся на мол­чавше­го блон­ди­на До­мини­он. — Прос­ти­те, что пре­рываю ва­ши неж­ные объ­ятия, но мо­жет объ­яс­ни­те нам, что про­ис­хо­дит.

— До­мини­он, поз­воль мне пред­ста­вить те­бе са­мое до­рогое для ме­ня су­щес­тво во всей га­лак­ти­ке, — счас­тли­во улыб­нулся Фар­хат. — Вас­тра Ка­цуми Ма­ри Ма­мору, моя не­вес­та.

— При­ят­но поз­на­комить­ся, — веж­ли­во улыб­нулся До­мини­он. — До­мини­он.

— Вза­им­но, — улыб­ну­лась Вас­тра. — Раз­ре­шите мне пред­ста­вить мо­его спут­ни­ка. Ро­бин Лок­сли.

Блон­дин толь­ко веж­ли­во скло­нил го­лову.

***

— Зна­чит, ты единс­твен­ный че­ловек сре­ди нас? — спро­сил До­мини­он у Ро­бина, ког­да они воз­вра­щались в Па­риж.

— Я уже дав­но не че­ловек, — мрач­но от­ве­тил тот.

— По­чему?

Тот толь­ко мрач­но по­косил­ся на Вас­тру.

— - Я прос­то хо­тела ему по­мочь, — ви­нова­то взгля­нула де­вуш­ка на Фар­хта. — Кто мог пред­по­ложить, что у Ро­бина из-за врож­денных ге­нети­чес­ких осо­бен­ностей про­изой­дет сбой в це­пи ДНК и он ста­нет бес­смертным.

— Ты да­ла ему то средс­тво, что при­думал про­фес­сор Бо­ор­сон? — ус­мехнул­ся тот.

— - Ну да, — по­жала пле­чами Вас­тра. — у ме­ня еще ос­та­лось нем­но­го его.

— И сколь­ко ты уже так жи­вешь?

— Лет 600, не мень­ше, — вздох­нул Ро­бин.

— Да, для че­лове­ка это тя­жело — столь­ко про­жить, — по­качал го­ловой Фар­хат.

— Ну, раз мы встре­тились, то я пред­ла­гаю дер­жать­ся вмес­те, — пред­ло­жил До­мини­он.

— Сог­ла­сен, — под­держал то­вари­ща Фар­хат. — Нам, не лю­дям или не­обыч­ным лю­дям, луч­ше дер­жать­ся вмес­те.

========== Часть 1. Глава 5. ==========

1892 год, Лиссабон, Португалия.

Сол­нце мед­ленно под­ни­малось из-за го­ризон­та, не спе­ша оза­ряя яр­ким све­том ули­ца, до­ма, со­боры. Над го­родом сто­яла ти­шина, из­редка на­рушав­ша­яся нег­ромким шу­мом бед­ня­ков, тор­говцев и ред­ким ла­ем со­бак. Но вне­зап­но весь го­род за­мол­чал и за­тих в од­но мгно­вение — все бы­ло ти­хо, вы­жида­тель­но ти­хо, ка­залось, что ти­шина не вы­дер­жит и вот-вот рас­сме­ет­ся…

Вда­леке за­выла со­бака. Ее вой под­хва­тила дру­гая, и вот уже нет той ти­шины — толь­ко зло­вещий вой, пред­ре­ка­ющий неч­то зло­вещее.

Этот вой дос­тиг и не­боль­шо­го по­местья на бе­регу оке­ана и раз­бу­дил мо­лодую ры­жево­лосую де­вуш­ку — хо­зяй­ку кра­сиво­го до­ма и виш­не­вого са­да, ко­торый за­нимал ед­ва ли не боль­шую часть по­местья.

Ры­жево­лосая сон­но пос­мотре­ла на мо­лодо­го пар­ня, — сво­его лю­бимо­го му­жа — ко­торый спал ря­дом с ней, и ти­хо под­ня­лась с пос­те­ли и, как бы­ла, в ноч­ной ру­баш­ке, бо­сиком, выш­ла из ком­на­ты.

Она нап­равля­лась к бал­ко­ну, на ко­тором уже сто­ял вы­сокий муж­чи­на лет 30 — 35, всмат­ри­ва­ясь в ут­реннее не­бо, на ко­тором еще мож­но бы­ло рас­смот­реть звез­ды.

— Ви­дишь ту ро­зова­тую звез­ду? — ста­ла ря­дом де­вуш­ка.

Муж­чи­на не от­ве­тил, а толь­ко взгля­нул на ры­жево­лосую.

— На­ши пред­ки на­зыва­ли ее «Ут­ренней звез­дой», а мы на­зыва­ем Ве­нерой, — пе­чаль­но вздох­ну­ла та. — Зна­чит, ты все еще злишь­ся на ме­ня? Я по­нимаю, про­щать дру­гих очень слож­но, но, по­жалуй­ста, я про­шу те­бя… Те­бе не обя­затель­но прос­тить се­год­ня, ты прос­то прос­ти… Прос­ти ме­ня. И пос­та­рай­ся быть счас­тли­вым!

— Вас­тра, не пой­ми ме­ня неп­ра­виль­но: ты уже 600 лет про­сишь у ме­ня про­щения за то, что тог­да, в ле­су, спас­ла мне жизнь, — пос­мотрел пря­мо в гла­за де­вуш­ке муж­чи­на. — Да, я по­терял все чем до­рожил, но я об­рел неч­то боль­шее… По­это­му я про­шу те­бя: Пе­рес­тань. Про­сить. У. Ме­ня. Про­щения.

— - Извини, — сму­тилась Вас­тра.

— Не из­ви­ню! В гроб ля­гу, а пом­нить бу­ду!

— Кто тут соб­рался в гроб ло­жить­ся? — вы­шел на бал­кон мо­лодой па­рень. — Вас­тра, до­рогая моя, те­бе не хо­лод­но?

— Очень смеш­но, Фар­хат, — нах­му­рилась де­вуш­ка, но все же ре­шила пой­ти и пе­ре­одеть­ся в бо­лее при­лич­ную одеж­ду, чем ноч­ная ру­баш­ка.

— Ро­бин, она что, опять у те­бя про­сила…

— Да, опять про­сила про­щения, — пе­ребил Фар­ха­та Ро­бин. — Ты поз­дно прос­нулся: не­уже­ли вой те­бя не раз­бу­дил?

— Вой, ка­кой вой? — уди­вил­ся тот.

— Не ка­кой, а чей. Со­бачий. Ми­нут 10 вы­ли на весь го­род.

— Нет, не слы­шал. Они обыч­но к смер­ти во­ют.

— Су­еве­рия, — ус­мехнул­ся Ро­бин и пос­мотрел на сад. — Кра­сиво цве­тут.

— Цве­ток виш­ни всег­да был сим­во­лом не­вин­ности и чис­то­ты. Ког­да цве­тет од­но де­рево — кра­сиво, ког­да цве­тет виш­не­вый сад — прек­расно, — за­думал­ся Фар­хат. — А как кра­сиво цве­ли го­лубые виш­ни…

Вос­по­мина­ния пар­ня прер­ва­ла виб­ра­ция сен­сорно­го брас­ле­та, прик­реплен­но­го у не­го на ле­вой ру­ке, ко­торая оз­на­чала, что ему приш­ло со­об­ще­ние.

— Что он пи­шет? — нес­лышно вер­ну­лась на бал­кон Вас­тра, пе­ре­одев­ша­яся в до­маш­нее платье, сши­тое по пос­ледне­му сло­ву ев­ро­пей­ской мо­ды.