– Что тебе нужно? – спросил Реборн, даже не пытаясь наставить оружие. – Я просто хотел отпраздновать свой день рождения в парке, неужели нельзя? – старик повернул голову набок. – А почему вы празднуете его один? – удивленно спросил шатен. – Потому что не хотел утруждать мою семью. – Мужчина улыбнулся. – Тсунаеши-кун, сегодня и твой день рождения, может, отпразднуем вместе?

Шатен онемел, откуда он об этом знает? Даже друзья, кроме Гокудеры забыли.

Мужчина открыл небольшой пакет, которые до этого ни Реборн, ни Тсунаеши так и не заметили. Там оказались три бутылочки напитков и пирог.

Реборн и Тсуна взяли газировку, но пить не спешили. Старик разрезал пирог и предложил его новым знакомым.

Тсуна неспешно ел, но все это время он думал не о вкусе выпечки, который старик испек сам, а о предстоящем поединке.

Солнце уже давно зашло за горизонт. Соперники спокойно стояли друг перед другом на середине арены.

Хоть безымянный старик и обещал, что не убьет Кею, но улыбка на его лице Тсунаеши очень пугала.

До входа на арену он снова упал, чем снова вызвал смех у товарищей и Хибари, но последний лишь незаметно усмехнулся, все же читалось уважение к возрасту соперника.

Как только Кея напал, вся неуклюжесть испарилась за мгновения, ему на замену пришли скорость, сила, ловкость.

Все сразу почувствовали разницу между молниеносностью мужчины и скоростью Кеи.

ГДК даже не успевал ударять по противнику, а тот все убегал и убегал, хотя и очень хотелось переломать ему все кости, чтобы никогда больше даже не вставал и не думал называть себя облаком Вонголы. Но стоило лишь Занзасу прикрикнуть, как брюнет оказался полностью обездвиженным, и уже через пару секунд воздействия черного пламени, потерял сознание.

Сказать, что все были удивлены – промолчать.

Тсунаеши спокойно выдохнул – безымянный старик сдержал обещание. Но сегодня вечером ему предстояла битва с Занзасом.

Алата все пыталась его развеселить и звала гулять, из-за чего он чувствовал сверлящие взгляды одноклассников. Так же он слышал, как девочки спрашивали у новенькой почему он ей нравится, но ответа не дождался – начался урок...

– Ненавижу предателей, десять бесов, – услышав звуки выстрелов, злобно прошипел старик. Огромные бело-золотые крылья расправились и подняли такой ветер, что пули смело нацелились на варийцев.

Мужчина открыл полные гнева фиалковые глаза, под левым проявилась такого же цвета перевернутая корона.

Тсунаеши не победил, но пока Занзас ничего не предпринимал, и все потому, что старик прекрасно знал о тайне его происхождения, а так же договорился с Кавалоне.

Черные сгустки превратились в десятерых маленьких, буквально по три дюйма в росте, существ, похожих на людей, но с кожистыми крыльями, хвостиками-пиками и рожками. Все они были однотонно черными, с отливами разных цветов.

Бесята противно захихикали и разлетелись в разные стороны.

– Запомни, Савада Тсунаеши, не существует ни меня, ни крылатой лжи, существуешь только ты.

На следующий день, когда все наладилось, Савада-младший снова пришел в школу, Алата не пришла, а когда он спросил о ней, ни учитель, ни другие ученики (кроме хранителей) даже не вспомнили её. Даже в журнале не осталось записей.

Только фотография, отправленная ему утром. С тем безымянным стариком, крылатой ложью и самим Тсунаеши…

Бьякуран лег на кровать и обнял читающего супруга.

– Я выполнил твое желание, малыш, а ты мое нет, – надув губы, сказал альбинос. – Прости, но пока не могу, осталось еще немного, потерпи – Тсуна отложил книгу и посмотрел в глаза мужа. – Но девять месяцев уже прошло, уже должен родиться наследник – босс семьи Мельфиоре приложился ухом к округлому животику своего омеги и, почувствовав, как их малыш пинается, умилился. – Похоже, он тебя недолюбливает, – зло усмехнулся шатен, – когда тебя нет рядом, он почти не пинается. – Он просто стремится ко мне, – белобрысый обиженно отвернулся, – и вообще, когда родишь, устроим оргию! – Тебе нужен от меня лишь секс, – глаза Тсунаеши наполнились слезами. К слову, во время беременности он научился рыдать крокодильими слезами, и, хотя супруг знал, что слезы не от чистого сердца, а противостоять не мог. – А вот Б… – альфа остановился на полуслове, он не хотел, чтобы беременный вспомнил об умершем возлюбленном, и начал переживать. Вообще, он не любил упоминать Бела, ведь тогда от несчастного вида любимого брата, у него разрывалось сердце, особенно, если Тсунаеши искренне плакал, что происходило очень редко. – Я люблю тебя. – Бьякуран нежно поцеловал супруга в губы, и тот ответил, прекрасно понимая, что хотел сказать брат, и волноваться сейчас нельзя. – Скоро рождество, пойдем печь кекс? – тихо прошептал Тсунаеши, когда мужчина отпрянул. – Все, что угодно, малыш…