Тут глава поселения высказал озабоченность:

– Правда, меня беспокоит, что люди очень не любят членов этого самого «УФОРосса». Вот уфологи устраивают летние лагеря ежегодно, а наши – чуть те уедут – всё разоряют! Так и ведётся у них скрытая война. Вы лучше бы написали о музее на соседней улочке. Много чего узнаете об истории Лещёво. Можете также осмотреть нашу главную достопримечательность – развалины храма колонистов. А больше что тут смотреть? На месте немецкого кладбища давно разбили прекрасный парк с Дворцом культуры. Хотя… зря вы сюда приехали. Беспокойные у нас края. На днях опять сообщили, что убили на трассе целую семью, которая ехала отдыхать на Чёрное море. И это не первое убийство! За полицией те «висяки» уже третий год числятся.

– Можно ещё вопрос? – вставил Владимир. – Слышал, будто у вас тут люди сами собой сгорают. Даже приводят конкретный случай. Это правда?

Тряпкин хмыкнул и кивком показал за спину корреспондента:

– На ловца и зверь бежит. Знакомьтесь, вот наш пастух. Расскажи, Иваныч, что случилось с тем парнем.

– Чо-чо, – замялся тщедушный старикашка, почесав длинный ус, – был такой случай, гребут-твои-сто-колёс. Мы с этим парнишкой вместе коров пасли в то лето. Шебутной был малость товарищ, вечно во всякие истории встревал! А как раз перед тем случаем ходил, как в воду опущенный. Я его всё расспрашивал: что случилось? Молчит! Однова как-то обмолвился: нет справедливости на земле! Только, мол, в раю счастье можно обрести. Я как услышал это от него, молодого, чуть с копыт не свалился! Потом узнал, что он в религию сильно вдарился. С кулугурами якшался, вот и повредился умом.

– Ну, и?.. – в нетерпении уставился журналист. – Дальше что?

– А ничё! Он после меня на следующий день пас коров. И вдруг прямо сгорел на рабочем месте! Гребут-твои-сто-колёс, прости, господи.

– Как же его обнаружили? – растерянно спросил Павшук.

– Дык, меня послали за ним в обед. Говорят, чёй-то нету его. Узнай в чём дело. Я пошёл в степь и почуял очень знакомый мне запах. Пахло жареной человечиной, гребут-твои-сто-колёс…

Журналисту чуть не перекосило от подобного откровения. Он спросил с непонятным волнением в горле:

– Вы откуда знаете… как пахнет… э-э… сгоревший человек?

Старик посмотрел на него взглядом много повидавшего на своём веку, и произнёс:

– Когда сюда пришла война, я был совсем маленьким – около десяти лет. Однажды во время бомбёжки бомба попала в соседский дом, и он сгорел с большой семьёй. С тех пор помню тот отвратительно-сладковатый запах… Мне кажется, и сейчас такой запах иногда чую в степи. Говорят, после ещё два-три человека сгорели, как спички.

Павшук сделал понимающую физиономию, скривив губы. Повернулся к главе администрации:

– Жуть у вас кромешная.

Тряпкин показал в окно дорогу к местной гостинице и смущённо пробормотал:

– Гм… Это всё сказки. Вы извиняйте, комфорт в «хотеле» совсем не заморский, могут бегать тараканы.

Выходя из административного здания, Павшук краем глаза отметил, как из-за шторы в окне своего кабинета выглянула заместительница главы. «Вот любопытная Варвара, – разозлился он. – Оторвёт кто-нибудь твой комариный нос».

Гл. 9. Неожиданная встреча

Убогий «Дом колхозника», который вот-вот должен был превратиться в «хотель», размещался в старинном двухэтажном здании. На первом этаже, как и положено за границей, размещался «ресепшен», где за ободранной полированной доской стояла бледно-мордатая сотрудница неопределённых лет и почему-то в косынке. Как выяснилось позже, она одновременно выполняла функции горничной. Верный своей привычке Павшук, сразу окрестил её «Рыбой».

Тут же располагались бытовые помещения и «общественная точка питания» в виде бара с кафешкой. Второй этаж занимали «нумера».

Поехать на Гряду сразу не получалось. Его знакомый ещё по Волженску – Гапон Мелимов, не отвечал на звонки, хотя они договорились созвониться, как только Павшук объявится в Лещёво. Ведь должен был видеть звонки журналиста! Но не отвечал.

Необязательность Гапона раздражала журналиста. Его вообще бесила необязательность многих людей, что уже стало приметой сегодняшних времён: тебе могут пообещать всё, что угодно, заверить, что обязательно перезвонят, поклянутся, что за тебя душу выложат, но в нужный момент вдруг исчезнут с поля зрения. А при следующей встрече такие товарищи прямо-таки с чистым сердцем будут уверять, что обстоятельства складывались невероятнейшим образом, и они не могли помочь. Но как теперь отправляться в лагерь без провожатого?

**

Владимир бросил рюкзачок на кровать и вышел из номера. Пройдя по коридору, спустился вниз по скрипучей деревянной лестнице, направился в небольшой бар.

Открыл дверь, и его обдало прохладой кондиционера. В помещении было полутёмно. Только за стойкой, где суетился бармен, переливались от неяркого света всевозможные бутылки с алкоголем. Присмотревшись, журналист заметил всего одного посетителя, приютившегося за столом в углу. Перед ним стоял коньяк и лежала плитка шоколада. «Батюшки, – изумился Владимир. – Это ж Иван»

В самом деле, там сидел сотрудник уголовного розыска, с которым корреспондент был немного дружен. Фамилия у него была примечательная – Каинов. Это был моложавый мордатый мужчина с коротким «бобриком» пшеничных волос и в чёрной джинсовой рубашке.

Павшук отвечал в газете, в частности, за криминальную хронику и еженедельно посещал брифинги для журналистов в ГУВД Волженска. Поэтому ему постоянно приходилось пересекаться с работниками следственного аппарата, которые рассказывали с разрешения начальства подробности очередного криминала.

Владимиру показалось, что Каинов как-то пригнулся, словно хотел остаться незамеченным. Но куда скроешься в небольшом зале? «Что это он так дёрнулся? – удивился Павшук. – Не рад встрече?» Журналист попытался изобразить непринуждённый вид и раскрыл объятия:

– Какими судьбами, Иван?!

Каинов приподнялся из-за стола и пожал руку:

– Да вот… Нелёгкая занесла.

Журналист заказал официантке небольшой ужин и повернулся к следователю:

– Наверное, в служебной командировке?

– Да нет… – замялся Иван. – Просто по делу приехал.

Павшук понял, что больше из следователя не вытянешь и переменил тему. Выяснилось, что оба – соседи по номерам. Владимир кратко поведал о цели своей командировки:

– Какой только чертовщины в этих краях не случается! Неведомые подземные тоннели, таинственные огни, инопланетяне с собственным космодромом.

– Ладно, хватит заливать. Знаю тебя, циника – делаешь вид, будто веришь во всё, о чём пишешь. Вам ещё случайно не присылали письмо в редакцию с просьбой рассказать «про реактор или любимый лунный трактор»? Вы же любите всех пугать говорящими руинами с «тарелками»⁶.

Именно в этот момент на столе приземлилась заказанная тарелка с яичницей-глазуньей, принесённая барменом. Иван иронично кивнул на блюдо:

– Даже здесь инопланетяне объявились.

Павшук глянул в тарелку: действительно, с двух желтков-голов за собеседниками наблюдали по паре глаз-горошинок, на головах пристроились антенны из петрушки, а рты из пёрышек лука нагло улыбались. Мало того, пятно кетчупа у одного из пёрышек лука создавало впечатление, будто у изо рта хищного «инопланетянина» изливается кровь. «Тьфу ты! – сплюнул Владимир. – Заметил же такое. Натуральная мистика». Но голод пересиливал глупые фантазии, и корреспондент с аппетитом принялся за «гостей иных миров».

Той порой Иван сопел и небольшими глотками попивал коньяк. Предложил и Павшуку рюмашку. Журналист не отказался, но видел, что беседы не получается. Видно, следователь был погружён в не очень весёлые мысли.

Когда ужин подошёл к концу, Владимир попрощался и напоследок спросил:

– Долго-то в здешних местах пробудешь?

Каинов буркнул:

– Не знаю. Как выясню кое-что, так отчалю.