Доминик Шервуд: Да, я практиковался нон-стоп с Мэттью Даддарио.
Сцены поцелуев
1.12.
— Нет, Мэтт, жестче, схвати его так, словно он принадлежит тебе!
— Гарри, не пытайся доминировать в поцелуе! Инициатива принадлежит Алеку. Магнус только принимает ее.
Маршалл широким жестом отер пот со лба и вскинул руку, останавливая съемку.
— Пятнадцатиминутный перерыв. Гарри, можно тебя на минутку?
Гарри Шам устало одернул пиджак и, отстранив подбежавшего гримера, шагнул к Маршаллу с выражением бесконечного терпения на лице. Они уже второй час снимали злополучную сцену поцелуя и никак не могли попасть в настрой: Мэтт спотыкался в проходе уже столько раз, что это перестало быть смешным; Стефани явно устала, зябко передергивая плечами в открытом платье; сам Гарри чувствовал, что скоро просто свалится с ног — грим сковывал лицо, облегающая одежда Магнуса стесняла движения, жестко зафиксированные волосы ужасно чесались. Гример пообещала, что зальет их клеем, если Гарри еще раз прикоснется к прическе.
— Послушай, Шам, — несколько неловко начал Маршалл. — Я все понимаю, эти гомопоцелуи никому из вас не прибавляют настроения, но это рейтинг, и МакДжи непреклонен. Ты же понимаешь. Я, к сожалению, не могу достучаться до Мэтта, он зажался и отказывается идти на диалог. Кивает головой, как китайский болванчик, но меня совершенно не слышит.
— Ты предлагаешь мне поговорить с ним?
— Не столько поговорить… — режиссер замялся. — Как-то успокоить что ли… Может, вы уединитесь, поговорите, порепетируете, в конце концов! Я уже не знаю, что предпринять, Гарри. Ты старше, опытнее его…
— Ты тоже, — безрадостно хмыкнул Гарри.
— Да, но ты его партнер! Ваша связь, ваша химия делают эту сцену.
— Поверь, я даже не понимаю, как это получается.
— Послушай, он молод…
— Не намного моложе меня.
— Я не об этом. Ты прекрасно понимаешь, что во многом он похож на большого ребенка. И ему сейчас страшно. Утешь его. В конце концов, вы в одной лодке.
— Почему никто не утешает меня? — с безрадостным смешком спросил Гарри.
— Потому что ты наш дракон, парень. — Маршалл хлопнул его по плечу.
Гарри устало прикрыл глаза. Развернувшись, он пошел прочь от режиссера, пытаясь отыскать Даддарио в толпе. Вся эта сцена, суета вокруг нее, визги фанатов, ожидания канала — всё давило ему на плечи тяжким грузом. Хотелось быстрее проскочить этот день и очнуться в завтра — отдохнуть, выспаться, позаниматься в зале, сбрасывая напряжение.
Он нашел Мэтта сидящим на куче каких-то ящиков в комнате декораторов. В углу штабелем высились аккуратно сложенные друг на друга чемоданчики с инструментами, у стены матово поблескивали позолотой рамы для картин, на узком диване были внахлест разложены ткани для портьер и покрывал в лофте Магнуса. В центре комнаты, на узком пятачке высились поставленные друг на друга два деревянных ящика, в которые завтра упакуют рамы для возврата на склад. Мэтт сидел на самом верху шаткой деревянной конструкции, сложив длинные ноги на выпирающее ребро нижнего ящика. Свадебный смокинг аккуратно висел на вешалке, зацепленной за большой крюк в стене. Гарри нашел вторую вешалку и, сняв свой пиджак, присоединил его к смокингу Мэтта. Затем небрежно откинул покрывала с дивана и лег, положив ноги на подлокотник, а руки закинув за голову. Напряжение, сковавшее позвоночник, начало медленно спадать. Он взглянул на сутулую спину Даддарио и миролюбиво проворчал:
— Если ты не перестанешь гнуть спину, то скоро обнаружишь, что растешь обратно, вниз.
— Вот и прекрасно, — не оборачиваясь ответил Даддарио, — тогда мне не придется так сильно наклоняться, чтобы поцеловать тебя. Я думал, у меня шея отвалится.
— Если бы здесь кто-то заботился о нашем удобстве, — со смешком заметил Гарри, — то мы бы снимали эту сцену лежа.
— Да, — рассмеялся Мэтт, — сняли бы уже заодно и постельную сцену. Отмучились бы на пару сезонов вперед.
Смех Мэтта — теплый и искренний — приятно расслаблял.
— Между прочим, — заметил Гарри с наигранной обидой, — я весьма высокий для азиата.
— Ты мог бы подумать обо мне и подрасти еще на десяток сантиметров, — проворчал Мэтт, наконец оборачиваясь к Гарри.
Его теплые ореховые глаза искрились весельем, и Гарри вдруг захотелось смеяться без причины, как в детстве, когда, начав улыбаться, вскоре хохочешь над любым сказанным словом.
— А ты видел гримасы, которые Дом строил Альберто за твоей спиной? — внезапно спросил Гарри.
— Нет, — произнес Мэтт и с любопытством спросил: — Что там еще вытворил этот шут?
— Пытался поцеловать Безмолвного Брата.
— О Боже! Дом! — Мэтт согнулся от хохота, чуть не упав с ящика, на котором сидел.
Гарри инстинктивно потянулся помочь ему, но Даддарио уже твердо стоял на ногах.
— И что Стивен? — давясь смехом, спросил Мэтт.
— Огрел его по голове посохом!
Оба актера захохотали. На этот раз пришла очередь Гарри упасть на пол с узкого дивана. Мэтт подхватил его за руку, не позволяя коснуться пыльного пола. Гарри оперся на него и ловко поднялся с колен. Движение вышло настолько плавным, почти танцевальным, что Мэтт невольно засмотрелся, хлопая глазами.
Гарри, не отнимая руки, приобнял Мэтта за пояс и торжественно объявил:
— А теперь первый танец жениха и… черт, ладно… жениха.
— Ты хотел назвать меня невестой, — Даддарио обвиняюще ткнул в него пальцем.
— Нет, не хотел, — Гарри пытался провести партнера в танце, хотя в тесной комнатке это было бы затруднительно.
— Хотел, — уперся Мэтт, не двигаясь с места.
— Нет.
— Уверен, что ты хотел.
— Я говорю тебе, нет.
— Да.
— Нет.
— О, — вдруг воскликнул Мэтт, озаренный идеей, — теперь я понял!
— Что? — Гарри опустил руки, недоумевающе хмуря брови.
— Я понял, почему Алек просто целует Магнуса, не говоря ему ни слова.
— Нет!
— Да! ПОТОМУ ЧТО ИНАЧЕ МАГНУСА НЕ ЗАТКНУТЬ!
— Я говорю тебе… пфф.
Мэтт, видимо, решил проверить свои догадки на практике, потому что стоило Гарри открыть рот, как к его губам прижались теплые губы Даддарио. Экспериментатор хренов!
Гарри покрутил головой, но Мэтт только сильнее прижался к его губам. Шаму ничего не оставалось, как принять поцелуй. В конце концов, распоряжение режиссера он выполнил.
