Почти все наши одноклассники разъехались из города, только Рыжий иногда встречался нам на улицах, бродящий в своих нелепых кофтах с гордым лицом человека, который наконец добился желаемого. Дылду я не видел, потому решил, что он уже отправился в свой Лицей Полиции.

За неделю до осени мне прислали электронный билет на шаттл и посылку с формой. Впервые надеть ее оказалось непросто, Лоле пришлось помочь застегнуть замки на высоких ботинках и расправить воротник комбеза так, чтоб виден был серебристый полумесяц рядом с черной вертикальной полоской — знак Академии на месте военных погон. Слева на груди красовался вышитый настоящими нитками герб — семиугольник с драконом, орлом и медведем на фоне звезд, означающих планеты, входящие в Содружество.

Комбез подошел идеально. Графитово-серый, тонкий и приятный на ощупь, очень похожий на настоящую военную форму, он все равно был совсем не таким, какой я запомнил на Петере и какой видел на загадочном офицере из правительственных войск. Правый рукав куртки был точно по длине, обрезанный и зашитый выше локтя, как я и указал в письме со всеми мерками.

— Смешной такой получился, — сказала Лола, хихикая в кулачок. — Оловянный солдатик. А тебе на год-то хватит комбеза? Ты же растешь. Часто новую форму выдают?

Я, как мог, оглядел себя в маленьком зеркале ванной, пытаясь понять, над чем она смеется. Потом накрутил на палец прядку волос. Хвост отрос уже достаточно, чтоб лежать на воротнике, концом спускаясь к лопаткам.

— Он же тянется, сама заметила. Но, наверное, если надо будет, выдадут новый… А так меня больше беспокоит, не заставят ли стричься.

Лола захохотала в открытую.

— Не представляю, насколько ты будешь смешным, если заставят!

Я обиделся и показал ей язык.

— Тебя налысо постричь, так ты тоже смешная будешь, дуреха!

Лола схватилась за свои кудряшки.

— Ой, боюсь-боюсь. Надо будет, так постригусь! Я же не ты, у меня нет таких принципов.

В день отлета я проснулся до рассвета и долго лежал без сна, глядя в окно на качающиеся на ветру желтые листья.

Лола уже ходила в своей комнате, шурша плюшевыми зверями и шепотом говоря что-то сама себе. Наверное, она так и не спала в эту ночь.

Тихонько, чтоб не шуметь в такой ранний час, я в последний раз заправил свой диван и переоделся в форму, уже без проблем сам справляясь с застежками. Лола вышла из комнаты, одетая в нарядное красное платье, когда я уже доедал завтрак, почти силком впихивая в себя второй тост с джемом. Выглядела она усталой и взъерошенной, несмотря на аккуратно зачесанные волосы и уложенные утюгом складки платья.

— Доброе утро. Услышала, что ты встал, и решила тоже пойти перекусить, — сказала она, зевая. — До шаттла еще почти два часа. Боишься не успеть?

— Всего боюсь, — признался я. Сердце билось в горле, желудок крутило, сок в стакане дрожал мелкой рябью, когда я взял его в руку.

— Успокойся ты, все будет отлично, — сказала Лола с такой наигранной беззаботностью, что даже я не поверил. — Ты собрал вещи?

— Да что мне собирать, — я обернулся на свой новый рюкзак. — Из личных вещей одна одежда, осталось только зубную щетку положить, и готово.

— Теперь в ванной будет стоять только моя щетка, — странно сказала Лола. Она откусила тост и положила его обратно на стол. — Что-то я погорячилась — видимо, не голодна. Пойдем, что ли. Лучше посидим на станции, чем будем тут ждать и страдать.

Я согласился и встал из-за стола, последний раз убирая тарелку в посудомойку.

Никогда не скучавший по прежнему дому, теперь я остро ощущал предстоящую разлуку. Уже никуда не хотелось лететь. Никакой Петер и Академия больше не казались причинами, чтоб уходить из этого дома, где на кухне пахло выпечкой, а за окном шумели уже родные деревья.

Бабуля спала под действием лекарств — заглянув в ее комнату, я даже не услышал дыхания. Попрощаться не удалось. Последние месяцы она даже не говорила, так что ничего удивительного в этом не было.

— Может быть, вернусь на каникулы, — сказал я, когда мы спустились вдвоем с Лолой по скрипучей металлической лестнице. Почему-то она несла мою сумку, цепляясь обеими руками за лямки так, что пальцы побелели.

На улице было прохладно и ветрено. По тротуару ерзал бот-дворник, сметая в кучи опавшие разноцветные листья. Остро пахло сыростью и землей. Солнце совсем недавно выкатилось на крыши домов, делая наши тени длинными, будто мы резко стали взрослыми.

Проехала по дороге первая машина. По тротуару на той стороне улицы прогуливалась пожилая женщина с собакой. Нью-Кэп жил спокойной утренней жизнью, как в день, когда я только попал сюда. Никому не было дела до мальчика в форме военной Академии и девочки в красном платье.

До станции аэробусов мы добрались пешком, молча всю дорогу, будто не зная, о чем говорить. На месте регистрации на шаттл уже толпились ребята моего возраста, человек пятнадцать на первый взгляд, все в таких же темно-серых комбезах. Почти всех провожали родители. Вокруг них, растянувшись в цепочку, стояли уже взрослые, настоящие военные, держа руки на оружии и поглядывая по сторонам.

Лола испуганно спряталась за меня, увидев их.

— Это просто для безопасности! Вдруг террористы с Луны! — сказал я, успокаивая ее.

От толпы отделился темнокожий мальчишка ростом ниже, чем Лола, очень худой, широкоротый и коротко стриженый. Подбежав к нам, он протянул мне правую руку, потом спохватился и подал левую.

— Йо, чувак! — радостно сказал он. — Я уже со всеми познакомился, один ты остался! Я Джерри из Скай-Нью-Йорка. Сюда так долго лететь!

Я пожал его тонкую, но невероятно цепкую руку.

— Джейк. А я местный. Вот, проснулся и сразу пришел.

— Пешком? — Джерри аж подпрыгнул. — Круто, а мы с Ма встали в четыре утра, чтоб сюда добраться! А вон тот парень, высокий, белобрысый который, вообще из Москоу-сити прилетел! Так что ты везунчик, братишка!

К Джерри подошла невысокая темнокожая дама с пышной прической.

— Господи, солнышко, хватит уже мельтешить! — сказала она, хватая сына за руку. — Идем поговорим с Па — он онлайн, я собираюсь ему звонить! Он уже целых два часа тебя не видел!

Джерри извиняюще улыбнулся и убежал за мамой.

Я повернулся к Лоле и наконец забрал рюкзак из ее рук. Почему-то она не хотела его отпускать, с трудом разжав пальцы.

— Пойдем, отметим, что я пришел, — неуверенно сказал я, накинув лямку на правое плечо и взяв Лолу за руку. — Успокойся, они тут все — такие же ребята, как мы.

— Все одинаковые, в форме… — Лола поежилась. — Будто на настоящую войну собираетесь. Ты теперь выглядишь просто одним из них, а не самим собой.

— Значит, не будут встречать по одежке, — сказал на это я. — И все равно я буду отличаться. Давай, идем.

Лола послушно пошла за мной к стойке регистрации, где я просканировал удостоверение, отметил билет и дал просветить рюкзак сканером.

В небе над городом загудело. Будущие студенты и их родители зашевелились, сбиваясь теснее в кучку. На площадку перед станцией садился серебристый шаттл с полумесяцем на боку. Через весь борт, под рядом окон, шла крупная надпись “Земля – Луна-12”.

Среди ребят появилась невысокая женщина в военной форме с крупным значком полумесяца на груди. Я видел ее фотографию на сайте Академии — она была одним из кураторов, приставленных к каждому классу. Куратор стала говорить о правилах поведения на борту и при заходе в шаттл.

Джерри снова оказался рядом, за моим плечом, внезапно вынырнув из толпы.

— Наконец избавлюсь от Ма и Па! — зашептал он в полном восторге. — Так устал от их опеки — спасу нет! Сбегаю от них в Академию, красота!

— Тут мне тебя не понять, — сказал я, не оборачиваясь. — Мне не от кого сбегать.

Шаттл сел, к нам подъехал электрокар без стекол и сидений. Ребята заходили туда по очереди, под надзором куратора и внимательными взглядами военных. Родители остались в стороне, причитая и плача в платочки.

Напоследок я стиснул руку Лолы так, что самому стало немного больно.