Город светился огнями и как бы кричал Белле: вот сейчас все будет хорошо, ты молодец, ты на правильном пути. Она любила Москву, любила ее по-настоящему, любила ее маленькие улочки и атмосферные кафешки в центре, любила большие проспекты все в огнях и огромные здания «Москоу-Сити». Она любила стоять в ее неимоверных пробках так же, как мчаться по бесконечному МКАДу. Москва ей платила той же монетой, отвечая на ее любовь своей. Когда-то, как и мама, Москва спрашивала Беллу – любишь ли ты его, подумай, нельзя без любви. Но Белла думала, что его любви хватит на двоих, ведь он так ее любит, так ее добивается, но не хватило. А ведь и мама, и Москва это обе понимали и предупреждали, и, когда Белла сделала по-своему, обе обиделись на нее. Мама, конечно, сразу простила и только все три года с жалостью смотрела на нее и иногда робко спрашивала:

– Доча, ты счастлива?

А Москва нет, город перестал ее радовать, перестал приносить в душу ощущения и предвкушение праздника, город обиделся. Белла это чувствовала и очень переживала – ей не хватало Москвы, не хватало ее счастья, любви и защиты, Белла скучала по Москве. Лишь сегодня, первый раз за три года, ощущение счастья вернулось. Москва смотрела на нее уже улыбаясь и даже немного и хитро подмигивала. Белла была уверена: это хороший знак, она все делает правильно.

Привет, Москва, мы снова вместе, ты снова со мной.

Да еще этот кадровик вызывал у Беллы смешанные чувства. Одно – это чувство опасности, что-то с ним было не так, что-то он скрывал, и другое, которое она не могла описать словами, – просто, когда она думала о нем, немного учащалось дыхание, сердце начинало биться чаще, хотелось улыбаться и петь. Когда она сегодня сидела в кафе, закусывая провал пирожным, все мысли крутились вокруг него. В итоге возник вопрос, на который очень хотелось получить ответ. Интересно, он женат?

«Боже, восемь часов – это вечность!» – думала Олечка, садясь в самолет. Нет, ради своей мечты она готова на все, но… все ли она сделала правильно? Все, кто полетели в санаторий, были не случайные люди, и Олечка очень в этом очень каялась. Сначала шеф положил перед ней список из трех фамилий, потом из двух. Затем Таня Морозова подошла к Оле и долго в красках рассказывала, как она провела все лето в Москве потому, что на отпуск денег нет – все уходит на оплату лечения для папы, – и как ей хочется отдохнуть. Оля, человек очень жалостливый и добрый, пообещала ей помочь. Также человек, которому Олечка была многим обязана, попросил еще за двоих. Но добил, конечно, ее шеф – когда после инцидента в отделе кадров она прикладывала лед к его синякам, он выглядел потерянным и уставшим. Затем, как бы опомнившись, сказал Олечке добавить и его в список счастливчиков, уж очень он устал. По итогу получилось, что лететь необходимо девятерым. «Ну что, где девять, там и десять», – подумала Олечка и внесла в список и свою фамилию. «Или я вернусь женщиной шефа, – решила она, – или меня разоблачат и уволят». «Семи бедам не бывать – одной не миновать», «не пойман – не вор» и еще много всяких ободряющих дух высказываний вспомнила Олечка, пока шла к своему месту в самолете.

Как собраться в поездку за один вечер? «Никак», – ответила бы Белла еще два месяца назад, но не сейчас. После всего пережитого она была открыта новому, она была рада этому санаторию в провинциальном Китае, этому перелету в восемь часов, и даже ее сосед по перелету Дмитрий Иванович уже не так сильно ее пугал и настораживал, а наоборот – уже казался ей почти родным. Вчерашнее происшествие соединило их, сделав сообщниками – нет, даже бандой. По крайней мере, ей хотелось так думать, это придавало путешествию ощущение авантюры. Они оба новички, оба вчера жутко опозорились, и держаться теперь нужно вместе.

– Что ж вы так светитесь, как медный самовар, аж противно, – спросил Дмитрий Иванович Беллу, когда они уже сидели в самолете и самые запоздавшие пассажиры рассаживались по местам.

– Как что, еще неделю назад я сидела на диване и не видела ничего впереди, а сегодня я лечу в путешествие в статусе начальника отдела хорошей фирмы, и у меня появился новый друг.

– Да? – удивился Дмитрий Иванович. – И кто же этот счастливчик? Хочу выразить ему мои соболезнования.

– Это обидный вопрос, конечно же это вы, Дмитрий Иванович. После того, что вчера между нами было, после того, как весь коллектив смеется за нашей спиной, мы просто обязаны дружить, – совершенно искренне обиделась Белла.

– Добрый вечер, мои новые подчиненные, – произнес кто-то над ухом. – Надеюсь, вы меня узнали, это я, ваш новый шеф, вы пометили меня вчера, чтобы не забыть или не дай бог с кем-то перепутать, – пошутил шеф, потирая свои синяки. – Разрешите мне пройти на мое место. Видно, крепко я где-то провинился, что после всего меня еще и посадили с вами, но ничего – у меня есть шанс вам отомстить. Я сижу у окна и, можете не сомневаться, за восемь часов подниму вас с места раз двадцать, так как я сегодня один съел целый арбуз.

– Вы себя совсем не жалеете, Иван Сергеевич, – парировал Дмитрий Иванович, попутно пропуская начальника на место, – поделились бы с кем-нибудь.

– Не с кем, молодой человек, я живу один, а по вашей милости еще и стесняюсь теперь выходить на улицу, от меня шарахаются люди. Между прочим, в вагоне аэроэкспресса я ехал один – нет, вагон был полон, когда я зашел, но через пять минут я уже путешествовал как барин.

И действительно – синяки расползлись по лицу неимоверно, стали больше, и лицо выглядело еще более отекшим, чем вчера. Честно скажем, с таким лицом шеф напоминал джинна из диснеевского мультика «Аладдин», даже прическа очень удачно вписывалась в образ.

– И так как дома, кроме арбуза, не было ничего, – продолжал шеф рассказывать о тяготах холостяцкой жизни, – а самолет только в шесть вечера, пришлось есть арбуз.

Белла сидела посередине, между шефом и кадровиком, и поэтому приходилось то смеяться над шутками шефа, так как Олечка оказалась далеко и не выполняла свои служебные обязанности, то подглядывать, что же читает Дмитрий Иванович. А чтиво у него было очень занятное, что-то вроде личного дела на Семена Владимировича Самоварова, специалиста по связям с общественностью. Это же ее новый подчиненный, ну тот, с грязной головой, вспомнила Белла. Кстати, по невероятному стечению обстоятельств путевки выиграл весь ее отдел. Белла посчитала это добрым знаком: вот и познакомимся поближе, после легче будет работать. Этот Семен летел прямо за ее спиной. «Мыться он определенно не любит», – кивнув ему в аэропорту, подумала Белла. Теперь необходимо незаметно почитать у кадровика, кто он и почему в детстве не читал «Мойдодыра».

Семен Иванович Самоваров, двадцати девяти лет, родился в Твери, там же окончил школу с медалью и уехал учиться в Америку. По специальности PR, пиарщик, ну по-русски тоже неплохо звучит – «специалист по связям с общественностью». Окончив Бостонский университет, поработал в Америке и месяц назад вернулся в Россию, принят на работу неделю назад. Неразговорчив, характер отвратительный. «Странное какое-то личное дело, – подумала Белла, – с личными комментариями составителя».

«Странное какое-то личное дело», – подумал Дмитрий Иванович. Очень сильно отличается от тех, что он читал до этого: ни тебе мамы, ни тебе папы, ни как они познакомились. «Не смогла или не успела собрать материал агент Ираида», – пошутил он про себя, а вслух произнес:

– Вам в детстве родители не рассказывали, что читать чужие записи нельзя? – обратился он к соседке.

Белла покраснела так сильно, что даже ее смуглая кожа не смогла этого скрыть.

– Простите, Дмитрий, просто мне это было необходимо, он же мой подчиненный, а вам-то это зачем? – пошла в наступление Белла.

Но поругаться не получилось – встрял шеф.

– Прошу прощения, пропустите, арбуз начал работу.

– Я тоже пойду помою руки перед обедом, его уже начали разносить, – зачем-то стала объясняться Белла, вставая. Было видно, что ей стыдно, и она пыталась замять тему с подглядыванием.