Лотти и Элли переглянулись. И в самом деле, просто поразительно, что две столь непохожие натуры оказались в одной комнате.

– А теперь марш спать. Ишь чего придумали – чтобы почтенная дама среди ночи подавала им чай! Как это непрофессионально! – Декан заговорщицки подмигнула, проводила девочек по коридору и поплыла обратно, своей белой развевающейся сорочкой напоминая привидение.

До Лотти дошло, что ни она, ни Элли так и не притронулись к чаю.

Ну и ночка!

– А она прикольная, да? – ухмыльнулась Элли.

Подруги разошлись по кроватям и уютно свернулись под одеялами. Лотти еще раз обвела взглядом обе половины помещения, полностью противоположные по виду, и у нее в душе разлилось приятное тепло. Эта комната стала им с Элли настоящим домом. Она улыбнулась себе под нос, неожиданно ощутив покой и уют. Может быть, она все-таки будет счастлива в Роузвуде…

Пока девочки безмятежно спали, в школе уже назревало нечто такое, что позже привело всех учеников в неописуемое волнение. Слух, неудержимый, точно пробивающийся к солнцу росток, уже нашел свой путь меж бесчисленных розовых кустов и навсегда изменил жизнь Лотти.

Следующий день стал для Лотти одним из самых сложных. «Королевский» секрет непонятным образом стал известен всей школе, и ребята даже не пытались этого скрывать. С самого утра в столовой Лотти слышала за спиной возбужденные сплетни и перешептывания, и, надо признать, это ей даже немножко нравилось.

«Смотрите, вот она!»

«Сразу видно, принцесса».

«А я-то думаю, что за нелепая фамилия – Тыквен!»

Лотти сознательно пропустила последнее замечание мимо ушей и села рядом с Элли. Видимо, эта марравская принцесса – очень важная особа, сказала она себе.

Она уже начала находить под дверью маленькие знаки внимания, от «бомбочек» для ванны до миниатюрных пузырьков с духами. К каждому подарку прилагалась визитная карточка. Откуда у них в таком возрасте это умение общаться и заводить связи? К счастью, Лотти удалось спрятать подношения до того, как проснулась Элли, и на этот раз привычка соседки дрыхнуть до последнего ее только порадовала. При мысли о том, что Элли могла наткнуться на это барахло, Лотти поежилась. Если той суждено узнать правду, Лотти расскажет ей обо всем сама.

– Доброе утро, – с ораторского подиума поприветствовал аудиторию высокий темноволосый юноша в круглых очках и короткой лиловой накидке с эмблемой оленя. – Меня зовут Джордж Огава, я – староста тринадцатого класса факультета Айви. Надеюсь, вы уже устроились на новом месте, – изрек он с обаятельной улыбкой, по-видимому, многократно отрепетированной перед зеркалом. Улыбка, впрочем, не сработала: в обеденном зале по-прежнему стоял гул приглушенных голосов. – Новичкам скажу следующее: состав учебных групп окончательно утрясется в ближайшие две недели, а пока меня попросили напомнить, что совсем скоро вам представится возможность вступить в тот или иной клуб либо команду. Для вас это честь, поэтому отнеситесь к ней с должным уважением.

На секунду юноша прервал выступление, чтобы откашляться, и Элли тут же изобразила приступ рвоты. Лотти сердито на нее шикнула, зная, каким престижем обладают внеклассные объединения в Роузвуде.

– Таким образом, – продолжил старшеклассник, – в ваших собственных интересах сделать правильный выбор и определиться, какие из своих талантов вы сумеете ярче всего проявить в стенах Роузвуд-Холла. Всем спасибо и приятного аппетита.

Джордж спустился с подиума, и шум возбужденных голосов тотчас усилился. Лотти явственно слышала повторяющееся слово «принцесса» и испытывала большое искушение спрятать лицо за буханкой хлеба.

– Держи. – Лотти подтолкнула к ней украшенное розовым орнаментом блюдце с куском яблочного пирога. – Я вчера пробовала, вкусная штука.

– Спасибо, мне нельзя. – Лотти отодвинула блюдце обратно. – У меня аллергия на яблоки.

– Что? – Элли умолкла, обводя глазами столовую, которая еще вчера утром была наполнена оживлением, а сегодня – шепотками и косыми взглядами. – Эм-м… Слушай, а почему на тебя все пялятся? – спросила она, с наслаждением вонзая зубы в булочку с шоколадом.

Такое безразличие к сплетням поразило Лотти. Может, Элли уже обо всем знает и просто ее дразнит?

– Ты правда не в курсе? – Вопрос прозвучал жестковато, но Элли, продолжавшая уплетать булочку, этого даже не заметила.

– Мы здесь всего два дня, – с набитым ртом отозвалась она. – Что такого ты успела наделать, что все стоят на ушах? – Говорила Элли невнятно, но слова «два дня» прозвучали вполне четко.

Да уж, как она умудрилась заварить эту кашу всего за два дня? Прямо хоть приз выдавай.

– В общем… – начала Лотти. Какая разница, раньше или позже она откроет правду? Вполне вероятно, что ее соседка по комнате лишь посмеется. – Появился нелепый слух, что…

Лотти резко замолчала: рядом выросли Анастейша и Лола. Анастейша с самого утра выглядела ослепительно: клетчатое платье из шотландки в красных цветах Конха выглажено так, что обрезаться можно, каштановые волосы великолепным шелковым каскадом струятся до самой талии – не то что всклокоченная шевелюра Лотти. Глядя на Анастейшу, Лотти от стыда захотелось убежать в комнату и накрыть голову бумажным пакетом. Единственной странностью во внешнем облике Анастейши были солнцезащитные очки. Зачем она их носит? Что скрывает?

– НАМ ОЧЕНЬ, ОЧЕНЬ ЖАЛЬ! – Лола бухнулась на колени и сложила руки в показном раболепии.

Анастейша приподняла очки и закатила глаза.

Она в самом деле убрала с лица очки, только чтобы закатить глаза?

– Клянемся, мы НИКОМУ ни словечком не обмолвились! – проскулила Лола, стоя на коленях и по-щенячьи глядя на Лотти снизу вверх.

Теперь уже на них действительно глазела вся столовая. Лола достала из рюкзачка коробку и протянула Лотти:

– Эти конфеты – тебе. Прости, Лотти, прости меня, умоляю! – Нижняя губа у Лолы задрожала.

Лотти посмотрела на коробку. «Карамель в шоколаде. Кондитерская фабрика “Томпкинс”», – гласила надпись. Лотти мысленно выругала себя за детский восторг при виде сладостей. Как она допустила, чтобы ситуация окончательно вышла из-под контроля?

Анастейша бросилась поднимать подругу.

– Лола, вставай немедленно. Ради бога, вставай, не смеши народ. – Французский акцент Анастейши при этих словах был особенно заметен. – Мы никому ничего не говорили, честное слово. Понятия не имеем, как это случилось, – сурово произнесла Анастейша, обращаясь к Лотти. Она была абсолютно серьезна – до того серьезна, что даже не надела обратно очки, и Лотти заметила, что глаза у нее красные, как будто Анастейша плохо спала.

Внезапно обе посмотрели на Элли, которая увлеченно жевала, не сводя с них взора, как на киносеансе.

– Кто это? – Анастейша не глядя ткнула пальцем в ее сторону.

Девочки ответили буквально в один голос:

– Это Элли.

– Я – Элли.

Судя по всему, Анастейшу данная информация не удовлетворила.

– Допустим, но КТО ОНА ТАКАЯ?

«Можно подумать, чтобы находиться рядом с Анастейшей, требуется особое разрешение!» – про себя возмутилась Лотти, но решила пропустить грубость мимо ушей.

– Моя соседка по комнате.

– Ее соседка по комнате.

Их ответ опять прозвучал в унисон. Просто мистика какая-то! Лотти едва не крикнула: «Чур-чура!», но вовремя сообразила, что возглас прозвучит неуместно.

– Кто-нибудь вообще объяснит, что здесь происходит? – вмешалась Элли. – Вы, считайте, уже сорвали завтрак, а, между прочим, в моей семье за это полагается смертная казнь.

Лотти пнула ее под столом, едва сдерживая смех.

– Она что, не знает? То есть вся школа знает, а твоя соседка по комнате – нет? – Казалось, Анастейша сейчас лопнет от негодования.

– Эй, я много чего знаю, – возразила Элли, запихивая в рот кусок яблочного пирога. – Например, что… у нее аллергия на яблоки!

– У нее – что? – удивленно пискнула Лола. – Боже, какая прелесть! Принцесса с аллергией на яблоки. Ты случайно не из диснеевского мультика к нам явилась? – Истерическое хихиканье Лолы потонуло в приступе кашля Элли, поперхнувшейся пирогом.