– Так, – собралась я с силами. – Кто тебе сказал, Ев, что она целовалась с Тимой?

– Она сама!

Я строго посмотрела на Полину:

– Это правда?

– Да, но…

– Какие еще «но», Полина! – взорвалась я. – Ты хоть понимаешь, сколько боли и горя принесла Еве?

Сестра называется! Она любила Тиму и до сих пор… – Я замолчала, увидев предостерегающий взгляд Евы.

– Это он меня поцеловал! – закричала Полина. – Он сам.

– Ага, и Женя сам… – процедила Ева. – Да что там, Май, все парни спят и видят, как бы им поцеловать нашу малолетнюю Полину!

Я смотрела то на красную от злости Еву, то на сжавшуюся в комок Полину и понимала, что знания, полученные на курсах по психологии, сейчас не помогают: мне не хотелось решать проблему цивилизованно, а хотелось взять эту маленькую паршивку за ухо и в угол поставить.

– Может, она все-таки сочиняет? – с надеждой спросила я.

Ева покачала головой:

– Я спросила вчера у Тимы.

– И он сказал, что…

– Нет, но все было очевидно!

– Полина, – начала я.

Но сестра уже вскочила из-за стола.

– Да ну вас! – крикнула она. – Надоели вы мне со своими ветреными парнями!

– Сядь! – рявкнула Ева.

Полина не двинулась с места и гневно смотрела на нас.

– За свое поведение, Полина, ты должна нести ответственность!

– Ага, – согласилась Ева. – Накажем ее!

Мне действительно казалось, что это справедливо. Нельзя позволить маленькой девочке лезть к нашим взрослым парням. Это просто неприлично! Что из нее вырастет, если не пресечь это на корню сейчас?

– Ни шагу из дома все лето, – вынесла приговор Ева.

Это уж было слишком. Я хотела смягчить наказание и сократить срок до месяца, но тут Полина заявила:

– Как бы не так! Кто вы вообще такие, чтобы наказывать меня?

Тон ее мне не понравился. И Ева многозначительно взглянула на меня:

– Май, посмотри, какой это неблагодарный и бессовестный ребенок!

Я кивнула. И указала Полине на дверь:

– Иди в свою комнату. Три месяца не будешь ходить гулять, гуляй по участку, после школы сразу домой. Посмотрим на твое поведение: будешь нормально себя вести, уменьшим срок ареста!

– И никакого гаража! – добавила Ева.

У Полины в глазах сверкнули слезы, но она сморгнула их и спокойно – поразительная выдержка – сказала:

– Я пойду туда, куда захочу. Вот и все.

Ева медленно поднялась:

– Ты не поняла, Полина. Тебе сказано идти в свою комнату. Сейчас.

От холода в ее голосе мне самой стало неуютно. Но Полину это не напугало. Сморщив нос, она бросила:

– Наблюдай, как я пойду гулять!

И направилась в прихожую.

Поля накинула куртку и вышла во двор. Я устало подперла голову рукой и вяло сказала:

– Да уж, глупо было думать, что она послушается. Ей же не пять лет.

Ева о чем-то сосредоточенно думала. Потом процедила:

– Она будет слушаться, – и вышла из кухни.

Я прибрала на столе, потом решила посмотреть, не случилась ли драка. И пожалела, что не пошла за Евой сразу. Из гаража доносились дикие вопли.

Добежав до дверей, я увидела ужасную картину. Ева молотком крушила машину, а младшая сестра бегала за ней и умоляла остановиться.

– Хватит! – крикнула я.

Руки Евы с молотком замерли в воздухе. Полина плакала, прикасаясь к вмятинам с облупившейся краской, оставшимся после ударов молотка. Было разбито лобовое стекло, отломана ручка задней двери и правое зеркало, по кузову – куча вмятин.

– Хватит, – спокойнее повторила я. – Она все поняла, правда, Полина?

Девочка молчала. Ева насмешливо улыбнулась и, откинув молоток в сторону, взяла гвоздь.

– Да ничего она не поняла, – обронила она. – Но поймет.

И принялась царапать на бампере гвоздем.

– Ева, не надо, – попросила я. Это уже был явный перебор.

Сестра лишь улыбнулась. А Полина внезапно кинулась на нее и с силой оттолкнула. Ева едва устояла на каблуках. Полина схватила гаечный ключ и выставила перед собой:

– Только подойди еще к моей машине!

Я шагнула к Еве и, обняв ее за плечи, сухо сказала:

– Мы уходим, а ты подумай о своем поведении, Полина.

Мой взгляд упал на бампер, где гвоздем было нацарапано: «МАЛЕНЬКАЯ ШЛЮ…» Ева не успела дописать, но и так было все ясно. Зря она это… Если маме и наплевать на отцовскую машину, то надпись ей явно не понравится.

Уже в дверях нас догнали слова Полины:

– Вы пожалеете!

Ева обернулась:

– Не угрожай нам! Козявка, что ты можешь против нас?

И в самом деле – что она может? Мама вся в хозяйстве, в наши дела особо не лезет, отец – за тридевять земель. Конечно, нам стоило быть мягче. Следовало использовать другой метод – не насилия, а игнора, но что сделано, то сделано. Да и Полине надо поучиться уважению к старшим. И я добавила:

– С сестрами надо дружить, Полина! Надеюсь, ты это поймешь. Мы любим тебя и беспокоимся о тебе.

Мы закрыли за собой дверь. Я слышала, что Полина плачет, и у меня сердце разрывалось от того, как мы с ней поступили, но я не вернулась в гараж. Мы с Евой пошли ко мне в комнату. Она никак не могла успокоиться, ходила от стены до стены туда-сюда и накручивала себя еще больше.

– Наглая! Шею бы ей свернула!

– Да ладно, Ев, она ребенок еще! – Я опустилась на кровать и любовно коснулась рамочки с фоткой Жени на тумбочке. Полину можно понять – в Женю так легко влюбиться.

– Ну да, как целоваться с нашими парнями, так взрослая, а как по шее получить, так сразу ребенок! – фыркнула сестра.

Ева чрезвычайно вспыльчива и эмоциональна. Когда она зла, с ней лучше не спорить. Да и я была согласна – Полине следовало задать трепку. Но долго на нее обижаться мы не будем. Пусть мы с ней не делимся секретами и не так дружны, как между собой, мы обе ее любим.

Мне пришло эсэмэс от Жени: «Любимая, чем займемся?»

Ева спросила:

– Кто пишет?

– Женек. – Я пощадила чувства сестры и не стала отвечать ему, решив, что ей сейчас непросто видеть мое счастье. Я же помню, как Ева страдала из-за разрыва с Тимкой. А сейчас снова все обострилось из-за выходок Полины.

Дверь распахнулась, и на пороге появилась мама. По ее лицу сразу стало понятно, что ничего хорошего нас не ждет.

– Это вы разбили машину Полины? – спросила она, уперев руки в бока.

– Она заслужила! – тут же вспыхнула Ева.

– Майя! – недоверчиво посмотрела на меня мама.

Я потупилась и призналась:

– Мам, Ева права.

– Вы хоть соображаете, сколько ребенок корпел над этой железякой?! Вы что, совсем ничего не понимаете?! Глупые!

Только услышав мать, я вдруг ощутила всю чудовищность нашего поступка. Чувство вины сошло на меня, точно лавина, и сердце сжалось. Полина целыми днями проводила в гараже, чтобы превратить гору старого ржавого железа в красивую машину, а мы…

Ева никогда не была близка с отцом, такой уж она уродилась, а мы с Полиной были папиными девочками. И мне, и ей ужасно его не хватало. Я должна была остановить Еву, ведь эта чертова машина – единственное, что у Поли осталось от папы. Я должна была понимать, как больно мы сделаем сестре, испортив машину.

– Мама, – не меняя тона, вскричала Ева, – эта маленькая дрянь вешается на наших парней! Разговоры на нее не действуют! Поговори с ней!

– Так все дело в парнях? – изумилась мама. – Парней не поделили!

Я поняла, что Ева сделала серьезный промах. О парнях маме лучше не говорить. После развода с отцом она считает, что мужчины не стоят драки. Более того, любовные склоки унизительны.

Я не ошиблась. Дрожа от ярости, мама сказала:

– Чтобы ноги вашей больше не было в гараже! А ваши карманные деньги пойдут на ремонт Полининой машины!

– Мама! – взвыла Ева.

Я промолчала. Мама ушла, а сестра со стоном упала на мою кровать.

– Наказала нас, а не ее! Будь все проклято! Я сожгу это корыто!

Я вздохнула и погладила сестру по волосам:

– Думаю, ты не права, Ев, Полине сейчас куда хуже, чем нам… И ты слышала маму, не ходи больше в гараж!