Быстро анализирую: какой хрен меня завёл в склад… хрен не отзывается, наоборот жутко нервничает, уж больно сальный взгляд того самого Удода меня напрягает.
— Мальчики, — столь же радушно встречаю их. — Вы по одному совсем не ходите? — так, этого вынесу, второй посопротивляется…
— А ты где няньку потерял? — Удав подкрадывается сзади, вынуждая развернуться спиной и прижаться ею к стене, та надежнее, не кинется, в отличии от этих двоих.
— Так он вас ищет. Соскучился, говорит, сил нет. Показать, куда он пошёл? — показываю «фак», прочерчивая направления. — Какого к нему привязались, уроды? Места на земле мало?! — Рома, ты спокоен, ты спокоен, ты анализируешь ситуацию, а не тупо кидаешься на людей… а нет, кидаешься…
К стене припирают обратно… теперь уже против воли. Удав, долговязое невнятное чмо, сплёвывает кровь, второй, сука, увернулся.
— Я тут подумал, — хрипит с боку Арап и жарко дышит в ухо, раздражает даже звуком своего голоса. — Есть вариант поинтереснее зацепить Лешего… — высунув длинный мокрый язык облизывает мне щёку, у меня всё внизу живота скручивает. Хуясе поворот! А ларчик просто открывался. Леший им жить не даёт!
— Что, уже не в чести разборки один на один? — спасаю свою шкуру, пускай лучше забьют, чем выебут. Моя нежная педерастическая душа этого не выдержит. Гордость — заткнись!
— Банально и не интересно, — помогает ему змей-пидерастлитель и крепче держит руки. — Как думаешь, Леший обрадуется, найдя своего бесёнка попользованным?
Э, нет, меня сегодня уже наказывали, второй раз не хочется. Дёргаюсь вперед, вырывая руки — не помогает. Удар под дых возвращает обратно. Дышать нечем. Жадно глотаю ртом воздух, и словно всё — мимо, в глазах темнеет.
— А жить совсем не хочется? — хриплю сквозь зубы, снова рыпаясь, но силы подводят, их недостаточно на двоих. Выжидаю случая, ищу варианты, пока Удав тащит мою футболку вверх и прижимает липкую ладонь к животу. Арап хватает за зад…
— Такая же лакомая сучка подросла, как и Май. — шипит чернявая мразина и штаны мне расстёгивает. — Вечно Леший всё дерьмо подбирает. Жизнь так и не научила.
Ну где, блядь, эти гром и молнии, как в американских экшнах?! Где спасатели Малибу и Щварц с РПГ на плече?! А Лёха терпеливо ждёт там, где я велел…
Ещё один удар под рёбра…
— Хватит, Удав… Доставай лучше удава… — скалится и сует мне пальцы под нос. — Похоже, там всё уже готово и ждёт нас.
Меня заваливают животом на какие-то ящики, руки заломлены, и вот теперь реально блевать тянет. Не страшно. Нет. Мерзко.
— Погоди… не интересно! — змей шлёпает меня по заднице. — Надо, чтобы Леший это увидел! Тащим его в дом и… Ёб твою…
Спектакль сворачивается быстрее, чем я успеваю удивиться. Ванька, чудо моё неугомонное, сбоку от нас материализуется словно из воздуха, мне показывает, чтобы я не дёргался, и лупит шокером сначала Удава, а следом только было заоравшего Арапа. Падают эффектно, прямо у моих ног. Нет, всякое было, падали к моим ногам, но чтобы сразу двое…
— Привет, — здороваюсь вежливо, а он красный весь от злости и кипит, как перегретый чайник.
Переступив через Арапа, пинаю его ещё дергающегося под живот и в пах, второму достаётся хуже… я даже не успел придумать наказание, а его Ванька уже головой в дерьмо какое-то положил… Неожиданно… теперь кошмары замучают…
— Вань, — трясу его за рукав и осторожно из когтей шокер вытягиваю. — А это не лишнее?.. — одновременно хочется заржать и зареветь, нервная система сбоит, ещё и переклинило всего, спину, бля, заклинило, нервное, старый я для всего этого.
— Я ещё не всё, — нагло заявляет, я к нему на плечо падаю, опираясь, и увожу от греха подальше, опасаясь за его здоровье. Ему в тюрьму нельзя. Он дурак, там такие не задерживаются.
— Всё, Ванюх, — веду подальше, намеренно к администрации, — забыли, да? Сейчас разрулим по-взрослому.
— Ром, вот скажи мне, ты дебил? Они же тебя изнасиловали бы.
— Насиловалки не выросли. Через десять минут Лёха подошёл бы.
— Это всё из-за него!
— Это всё из-за меня!
— Нет. Если бы не он, тебе бы не досталось. Ему мстят, да? Через тебя?
— Ты когда не надо такой сообразительный, — на моё язвительное замечание психует и хочет вырваться, но под мои показушные охи вздохи прыгает обратно под крыло.
— Всегда ты так. Сначала вляпаешься, потом героя из себя строишь. Всем во благо. Кроме себя. Жертва недоёбанная!
— В этот раз точно — недоёбанная, — заржал только я, малой надулся ещё больше. — Значит слушай сюда: сейчас идёшь к дядям управляющим, говоришь, что двое обколотых фраера подрались, указываешь направление, сам не лезешь. Ты без синяков, поверят, что просто свидетель. Надеюсь, их после этого выгонят с феста. Может хоть остаток времени Леший сможет расслабиться.
— Опять ты о нём?!
— А что? Хороший мужик.
— У тебя все хорошие, а потом вещи под окном ловят: то бляди, то мудачьё, то не по законам живут. Этот ещё хуже. Почему они его не бьют, а тебя?!
— Написано у меня на роже, что любитель пиздюлей, — нервный смешок болезненно отдался под рёбрами. — К тому же… Ты Лёху видел? Я б тоже в лобовую не пошёл. Всё, будем считать: мораль ты мне прочитал, я услышал…
— Пропустил мимо ушей, как обычно.
— Не без этого. Вали к админам, я до дома, знаешь где?
— Знаю.
— Чудно. Расскажешь потом: что да как. Главное, теперь живым остаться.
— Они больше не тронут, — ценю его искренность и порыв мне помочь. Чмокаю в лохматую макушку и возвращаю шокер обратно, прошу спрятать.
— Они — нет. А Леший… я ему сказал дома ждать наготове… вот он обрадуется, что я уже всё, да?..
— Ой, бля-я-я-я… — шепчет Ваня и прячется за мою спину.
У первого столба как часовой застыл бледный Лёха с закушенной губой и тяжёлым взглядом. По моему недотраханному виду у него, конечно, неподъёмная задача понять: из какой жопы меня достали. Дома не усидел, почуял неладное и выкатился. И ведь далеко отошёл… и почти добрёл до склада этого грёбанного… и почти… Если бы он увидел, как те пидарасы меня раскладывали… По глазам вижу: убил бы. Точно убил.
Отталкиваю Ваню… мол, беги, пока фитиль тлеет. А сам грудью на рванувшегося к складу Лешего:
— Стоять! Всё уже. Не вангуй! Успел Ванька. — слышу мощную отдачу сердца в грудину. А у самого ноги подламываются. Вот когда люди наконец прекращают чудить: когда видят такую боль в чужих глазах… и тревогу… за себя… за свои хуеверты необдуманные.
Тяну Лёху домой: обещая массаж, секс и кофе в постель, лишь бы уволочь от явной статьи. Он ведь напряжён, мускулы ходуном под кожей ходят. Отвоёвываю метр за метром, веду, как упирающегося в землю осла.
У самого дома понимаю, что с меня семь потов сошло, и колени трясутся от пережитого и предотвращённого.
— Лёх…
Он хватает меня за шкирятник и в дом. Там всё перерыто, как при обыске, даже теряюсь, но Леший не даёт долго раздумывать, вжимает в стену и глубоко целует несколько минут подряд, пока губы гореть не начинают… И ещё столько же молча смотрит в глаза. Хочется сползти на пол от слабости из-за отходняков.
— Что… тут было? Искали что или наоборот подбросили?
Леший идёт курить к раскрытому окну. Говорит сквозь зубы. Терпит. Другой бы уже вмазал. Я — например.
— Сам искал… и нашёл. В твоём рюкзаке. Белый порошок с характерным запахом.
Кривлю усмешку на губах.
— Эх, не перепрятал! Будешь?.. — Леший посмотрел на меня, как на идиота.
— У них реально продуманный план был, Ром. Достать меня через тебя, а потом обоих администрации сдать за хранение наркоты. Прошлое не проходит бесследно.
Медленно встаю с пола.
— Ванька тут ни при чём, Лёх. Он же помог. В крайнем случае я рассматриваю вариант, чтобы он подкинул тебе, но никак не мне.
— Я сейчас верю только себе, — оборачивается навстречу моему темнеющему взгляду, — и тебе. Всё! Сегодня аккуратно свалим с феста. Сейчас покушаем, покрутимся на празднике жизни и двинем.
