Он был раздражителем.

Жаннэй не нравились ее реакции. Ей казалось, что они слишком сильные - не такие, как у всех. Неуместные. И это только усложняло все еще больше.

Вот и сейчас Ким пришел не вовремя. Хуже времени он просто найти не мог.

Позвонил в звонок ее ведомственной квартиры, и ведь даже не сделать вид, что никого нет дома: свет горел, и наверняка с улицы можно было заметить ее силуэт за занавесками или вроде того.

Если возможно было заметить что-нибудь не то, Ким это обязательно замечал, этот закон мироздания Жаннэй вывела совсем недавно, но он работал.

Она накинула на плечи пальто и вышла из дома, захлопнув дверь у Кима под носом.

- Что? - спросила она немного слишком агрессивно... наверное.

- Они очнулись, - Ким улыбался широко-широко, без всякой задней мысли обнажая человеческие клыки.

Прямо сиял.

- Ясно, - кивнула Жаннэй, - я свободна?

- Подожди, - Ким ухватил ее за локоть.

Сияние немного поугасло, теперь он выглядел растерянным, искал повод продолжить разговор - и нашел.

- Заседание на следующей неделе.

- Человечество изобрело телефон больше ста лет назад.

- Перестань. Встречи теперь будут каждый день, и завтра позволят навестить детей, и... я хотел кое-что спросить...

- Да?

- Вы уверены, что нужно бороться с Кеехом? Я не... сложно в это поверить. Он не кажется особенно заинтересованным лицом, и... слушай, большая часть моих сомнений звучит глупо, но мне нужно, чтобы кто-то меня переубедил.

- Конечно. - кивнула Жаннэй, - Возможно, ты прав, и бороться не надо, но Учреждение - это огромная и жуткая клетка. И если только допустить, что кто-то хочет пригрозить Герке Учреждением, чтобы тот выполнил его волю, то у него там тоже должна быть клетка. Только поменьше. Допустим, это сделала Яйла, или еще кто-нибудь из Паштов, или даже Ылли... у них больше нет причин продолжать преследовать Лиль или Герку, и на их счет я спокойна, поэтому я согласилась работать вместе. Но если вдруг это Кеех... я должна просчитать и этот вариант. Герка не должен попасть ни в одну из этих ловушек, и...

- О какой клетке ты говоришь? Какие ловушки? Они же родичи, в конце концов...

- Давай, расскажи мне про родственные узы. - Жаннэй скрестила руки на груди, - Если бы не Герка, ты бы давно женился, потому что твоя мачеха желала тебе добра!

- Не хочешь зайти в дом? На улице прохладно.

- Я не пущу тебя к себе домой, - пожала плечами Жаннэй, - тема закрыта.

- Я впервые вижу тебя такой... раздраженной. Это что-то личное? Ты в последнее время такая тихая и злая, вот-вот взорвешься. Я что-то не так сделал?

И он осторожно коснулся ее щеки, убирая выбившуюся из прически прядь. Жаннэй отшатнулась: Ким в любой ситуации Ким, и его привычка вторгаться в ее личное пространство никуда не делась, несмотря на всю серьезность ситуации.

Именно это он и делал не так.

- Дядь Кеех - жрец, Ким, - Жаннэй попыталась взять себя в руки, но голос предательски дрогнул, - Он древний. Он потерял столько родичей, что ему Герка? Но у Герки есть дар. У мелкого Тена есть такой же дар, но он не подходит, потому что Песчанка. Никому не нужны мыши. А Герка - Жаба. Первая Жаба с этим даром за много поколений. Дядь Кеех хочет себе ученика... Предположим.

- ...и что такого...

- Просто нельзя продать Герку Храму без его ведома. А если мы будем неосторожны, именно это мы и сделаем. Боги, даже безымянные и полузабытые, требуют у жрецов душу. Кто мы такие, чтобы барыжить его душой ради его блага, рисковать ей лишь потому, что так проще?

Кап!

Жаннэй потерла глаз и с удивлением уставилась на мокрые пальцы.

- Ты прав, - сказала она, - это личное. Я была отдана Храму Лаллей еще до своего рождения, - призналась она в порыве какой-то сумасшедшей откровенности, - и это... неправильно. Служение - это призвание, а не профессия. И когда твою судьбу пишут за тебя... это страшно. Когда твою душу отдают богу без твоего ведома, у тебя больше нет души, и ты становишься... чудовищем. А он даже не будет знать имени бога, которому ему придется служить. Это личное. Возможно - просто паранойя. У меня нет никаких доказательств. Но позволь мне бояться, потому что это и правда страшно.

Он достал из кармана платок и вытер мокрые щеки.

Она отшатнулась, испугавшись, что он воспользуется моментом и... что? Она уже не была уверена, чего именно боится. Как бы то ни было, он не воспользовался, он просто ее обнял.

Она обмякла в этих объятиях, не зная, что делать дальше. В них было тепло, вот что. И плакать хотелось еще больше, а она не могла себе этого позволить. Но и заставить себя вырваться тоже не могла.

- Я рад, что ты... сказала мне. Извини.

- И ты...

- Я тебе поверил. Убедила, да.

Жаннэй казалась себе маленькой девочкой. Когда-то давным-давно ей было лет пять или шесть, и она выпрашивала подарок у старшего брата таким же тоном. Откуда только это всплыло, где таилось?

И кто это у нее отнял?

Она думала, что похоронила свое детство вместе с братом.

Ким отстранился, посмотрел ей в глаза.

- Как ты это делаешь, а? - покачала головой Жаннэй, утирая его платком все еще влажные щеки.

- Просто возвращаю тебе твое спокойствие. Ты в порядке?

- Думаю, мне стоит поболтать с Геркой, когда все кончится. Об... этом всем. Я в жалком состоянии, но я попробую с этим справиться.

За вспышку эмоций, вопреки ожиданиям, было не стыдно; наоборот, стало как-то... легче. Но признаваться в этом она не собиралась - это была слабость.

- Только не надо слишком уж увлекаться, - хмыкнул он, - если все получится, сходим куда-нибудь? Не в Ласточку, упаси Живица. Мне нравится, когда ты пла... Окос, звучит отвратительно. Но, надеюсь, ты поняла.

- Поняла.

Сбежать не удалось: ее схватили за руку.

- Не хочешь - откажись, я не обижусь. Но не уходи от ответа.

- Слушай, я расплакалась не для того, чтобы ты этим пользовался и назначал свидание.

- А я, может, в дружеском смысле...

- Тогда нет, - ответила Жаннэй прежде, чем успела осмыслить, что именно говорит.

- А если не в дружеском? - Улыбка Кима стала до неприличного широкой.

Вот они, Коты - флиртуют, когда судьба их друга под угрозой. На холоде, на чужом крыльце. Это должно было бы отталкивать, но на деле... придавало сил? Как будто он и впрямь верил, что все будет хорошо, и ничто им не помешает. И эта уверенность была заразна.

- Я подумаю. Сначала выиграй для нас это дело. Ты же помнишь - нужно выбить других представителей общества, и...

- Заметано! Не пустишь, да?

Жаннэй отрицательно покачала головой.

- Не в этот раз.

- Ловлю на слове.

Он удалился, что-то легкомысленно насвистывая. Глядя ему вслед, Жаннэй почему-то чувствовала... успокоение?

По крайней мере, она снова могла на кого-то положиться.

- Я не знаю, почему ты мне до сих пор не веришь, - сморщила носик Яйла, - даже Жан мне больше в черепе дырки не высверливает, а ты - не веришь.

Они сидели в актовом зале школы.

В актовом. Зале. Школы.

Это не укладывалось в голове.

Даже после того, как Жаннэй в третий раз объяснила, что это ни в коем случае не судебное заседание. Если доходит до суда, это значит, что ее миссия провалена.

Это - мирное урегулирование.

Сюда не вызывают повесткой, сюда приглашают... или нет. Любой желающий может прийти, любой, кто считает, что его интересы задеты.

Любой, кто боится виновников собрания и считает, что они могут навредить общественному порядку.

Приходят - и рассаживаются по фракциям, островками, стайками, места полно. Вот клубок кумушек, которые просто любят бывать на такого рода мероприятиях, вокруг них - пустые стулья, расползаются сплетни...

Жабы будто поделены надвое, тянутся к двум полюсам. Хонга и Айна Ваар приветствуют родственников помоложе; второй полюс - пустой стул, к нему стараются держаться поближе старики. Ждут.