Гуга в красках расписал, как распределил мелких по палаткам; рассказал, как он узнавал дату окончания лесосплава (и конечно врал - дату узнавал Эдде, вечно позитивный и неунывающий Песчанка, обладатель не только самых пафосных в мире солнечных очков, но и дяди, занимавшего большой пост в соответствующей конторе), и коротко упомянул, что в прошлом году утопленников было пять штук (напутал, их было больше - но Герка очень обрадовался, что Ким не узнал точной цифры), но в этом году обязательно обойдется, потому что по какому-то старому жабьему календарю этот год счастливый и просто не может не стать "чистым" под его грамотным руководством...

...и в этот момент Ким, во-первых, понял, что Гуге куда меньше лет, чем он изначально подумал, и отобрал у него сигарету, кинул ее на землю, с досадой втоптал в осеннюю грязь и, очень жаль, конечно, но все-таки не успел отвесить обнаглевшему пацану пенделя, а во-вторых...

До него дошло слово "утопленник".

И он... распсиховался, иного слова не подобрать.

Он психовал все утро, но Герка был слишком занят, чтобы об этом знать, а Ким - слишком воспитан, чтобы психовать слишком громко и отвлекать людей от важных дел. Герка бы в жизни не подумал, что такой на вид открытый и доброжелательный человек вместо того, чтобы мигом изложить проблему и избавиться от нее, будет часа четыре просто кипеть изнутри, замкнется в угрюмом молчании и попытается загасить свое недовольство сигаретами.

Лиль заметила.

Если бы Лиль не заметила и не навела бы справки, какими-то окольными девчоночьими путями вызнав, о чем трепался Гуга, Герка бы, наверное, и не справился.

Хотя он несомненно справился бы куда лучше, если бы чуть побольше доверился ее интуиции и подстелил соломку до того, как все случилось.

Перед тем, как вся компания выдвинулась на берег реки, она отвела Герку в сторонку и очень тихо, - чтобы острые уши ее жениха ни в коем случае не различили шепота, - сказала:

- Я не знаю, что делать, Герка, Ким услышал детали - и распсиховался.

Очень верное слово. Это Лиль его подобрала - распсиховался.

- А ты слышала детали? - Зачем-то спросил Герка.

- Я догадывалась, - Лиль пожала плечами, - разве могло быть иначе? Это же инициация, так? Я слышала, лет десять назад один медвежонок под адреналином оторвал волчонку голову, чем травоядные хуже? Проблема совсем не в этом: вчера он собирался остаться дома; теперь идет с нами.

- Что я могу поделать? Он взрослый человек, имеет право прогуляться на берег реки и посмотреть на то, как сплавляют лес...

Герка был уверен, что Ким и статью помнит, где это правило расписано на тысячу подпунктов.

- Это ты его притащил, - резко сказала Лиль.

- А ты его невеста.

- А он Кот.

Они, и сами того не заметив, повысили голоса. К несчастью, Данга унаследовал от матери замечательный слух, хоть и притворялся туговатым на ухо, когда не хотел никого слушать. А еще у него был дар чуять серьезные разговоры.

Ни Герка, ни Лиль не заметили, когда он к ним подобрался; но не вклиниться он не смог - промолчать было бы выше его сил:

- Это тупик.

Они замолчали, переглянулись с досадой: не то чтобы они обсуждали какую-то важную тайну, но Герку вот всегда бесило, когда Данга так делал, и, похоже, он нашел в Лиль единомышленницу.

Впрочем, ненадолго.

- Это твоя проблема, - не выдержала Лиль.

- Нет, твоя.

- Твоя.

- Твоя.

- Твоя-твоя-твоя-твоя-твоя!

Было что-то трогательно-детское в том, как она зажмурилась и сжала кулаки. Выверенное до последнего жеста, мастерски исполненное - но это не портило впечатления. Герка почти залюбовался.

- Эй, Умарс, Бинга, там Лиль с Геркой с ума сходят, ща подерутся! - снова вклинился Данга, не дав ему подобрать достойного ответа, а потом добавил куда тише, - Слушай, Герка, я, конечно, ничего в ваших делах не понимаю, но если вы ее так друг другу перекидываете, то она общая, не?

Они еще немного помолчали.

Герка вдруг подумал, что понял, зачем Киму нужны сигареты: чтобы заполнить такие неловкие паузы клубами ядовитого сизого дыма.

- Признаю, - наконец сказала Лиль, - уел.

- А что такого? - Спросил Умарс, склонив голову на бок.

Герка с трудом удержался от прыжка свечкой под самый потолок: в отличие от Данги Умарс вовсе не пытался подкрадываться. У него это вышло само собой и куда лучше, чем у новоиспеченного друга.

Данга тренировался с тех пор, как научился ходить. Но у Умарса был настоящий талант.

- Да ничего, - вздохнула Лиль, - просто...

Просто все идет наперекосяк. Герка уже привык, что его жизнь вечно падает, падает и падает под откос, и дна все нет и нет. А Лиль еще нет.

Привыкнет.

Он ободряюще потрепал ее по плечу, и только через несколько секунд осознал, какой панибратский жест сейчас допустил по отношению к кошкиной невесте. И какой скандал она может закатить - если захочет.

Отдернул руку, как от раскаленного утюга.

Но она не захотела. Даже не придала значения, будто и не заметила.

В рассеянности прикусила ноготь, упрямо мотнула головой. Смерила взглядом Умарса, потом подняла глаза на Герку.

"Думаешь, обойдется?" - выражала она всем своим видом.

Герка пожал плечами.

Он даже не знал, что именно должно обойтись. Ким беспокоил его лишь потому, что его воспаленный от недосыпа мозг хватался за любую возможность не волноваться за Дангу и других ребят - знакомых, полузнакомых, всех.

На его плечи давил такой груз ответственности, что он только рад бы был, если бы Ким сорвал все к Окосу - так или иначе. Хотя у Кота не было на то ни прав, ни возможностей, и быть не могло - Коты никогда не принимали участия в попрыгушках, хищники вообще не имели к ним никакого отношения, это была священная церемония для тех, кто не мог завершить трансформацию в драке.

Ким был всего лишь гостем. Гостем, которого не особо-то звали. Его переживания - меньшая из проблем.

Герка чуть приподнял брови и ободряюще улыбнулся:

- Умарс прав. А что такого?

Пахло сыростью, гниющими листьями, прошедшим ночью дождем. Река несла свое раздутое по осени брюхо медленно, вальяжно... но Лиль бы не рискнула искупаться.

Серое небо, серая вода, коричневато-сероватые бревна в обманчиво-спокойной воде между двумя островками. Лиль поежилась - она и представить не хотела той реальности, где не пышущей энтузиазмом Бинке и не бледному, как мел, Данге, а ей самой пришлось бы перебираться по этим бревнам с островка на островок.

Не то чтобы ее во всем устраивала эта реальность; но тут ей хотя бы не грозила опасность утонуть. Она уже стояла на том островке, которого Данге и Бинке только предстояло достигнуть.

В такие моменты Лиль задумывалась, почему традиции часто так или иначе связаны со смертью. Иногда лишь символически: головным убором невесты, знаком "хвоста" в литивоме, напоминающем слоенные ладони мертвеца. А иногда вот так.

Наверное, без заигрывания с Окосом не получится перерождения. Чтобы что-то новое появилось на свет, что-то старое должно умереть и удобрить почву. Не даром бог мира мертвых еще и самый мудрый бог.

Тот, второй остров, казался бесконечно далеким, и Лиль с трудом различала рыжую макушку Бинки. Та металась по островку негасимой искоркой, не в силах дождаться, когда ее пустят бежать.

Лиль невольно симпатизировала этой девчонке, потому что она была всем тем, от чего сама Лиль когда-то отказалась. Детская невинность в ней мешалась с мальчишеской грубоватостью: такие, как Бинка, редко разбивают мужские сердца, куда чаще бьют морды. Но бить морды им весело, а шуры-муры разводить - совсем нет, потому их судьба может показаться печальной лишь тем глупым клушам, которые всех судят по своей мерке, не понимая, что далеко не всегда можно помножить мужа на количество детей и получить счастье.

Герка сейчас, пожалуй, был еще бледнее своего брата. Он хрустел пальцами, сам того не замечая, откидывал со лба нестриженную челку, потом снова ерошил кое-как приглаженные волосы. Эта суета нервировала, хотя, казалось бы, Лиль-то чего волноваться? Здесь нет ни ее друзей, не близких.