Насчет беззащитности единорогов у Гарри было свое собственное мнение, но он решил не спорить. С другой стороны, похоже, что рога стоимостью в пятьсот фунтов за штуку действительно можно было получить примерно так же, как волосы из хвоста — не убивая дивное животное.

— Значит, это был тот, кому нечего терять, — подумал он вслух, — и, скорее всего, этот «кто-то» не боится проклятия, потому что и так уже проклят дальше некуда, правда?

— Правда, — согласился Флоренц. — И он делает это ради того, чтобы отсрочить неизбежное, а за это время завладеть напитком, который полностью восстановит его силы и сделает его бессмертным… Мистер Поттер, Вы знаете, что сейчас спрятано в школе?

— Философский камень, — не задумываясь, ответил Гарри: уж если даже кентавры в лесу это знают… — И он не только превращает все в золото, он же еще и эликсир жизни! И тогда понятно, кто…

— Вы же знаете того, кто много лет ждал, пока сможет вернуть себе силы, того, кто все эти годы цеплялся за жизнь, дожидаясь своего шанса, — Флоренц снова не спрашивал, а утверждал.

Разумеется, Гарри знал. Он вспомнил слова Хагрида, сказанные им при первой встрече: «Кое-кто говорит, что он умер. А я так считаю, что чушь все это. Думаю, в нем ничего человеческого уже не осталось — а ведь только человек может умереть».

В любом случае он снова встретился со своим врагом, и если не победил, то хотя бы обезоружил его. Разумеется, первой их встречи он не помнил, если не считать того, что всплывало в его кошмарах. «Тогда его победил не я, — внезапно понял он, — тогда его победили папа и мама. Погибли, но победили. А я… Я смог победить или хотя бы остановить его только сейчас».

Они вышли на опушку совершенно внезапно. Темная стена леса осталась позади. Перед ними светились редкие огоньки замка и фонарь над дверью хижины Хагрида. Великан подошел к стоящему ярдах в пятидесяти от хижины сараю и свалил внутрь свой тяжелый груз. Гарри неловко слез со спины Флоренца и поклонился ему. Флоренц поклонился в ответ.

— На путях светил не бывает мелочей. И даже мудрые порой забывают, что сотня малых звезд может затмить ту, что мнит себя ярче всех, — произнес Флоренц, шагая рядом с Гарри по направлению к хижине. Он немного помолчал и добавил: — Особенно часто об этом забывают мудрейшие из мудрых. Их слепит свой собственный свет.

====== Чудесная ночь с друзьями ======

Около хижины их встретил Клык, абсолютно счастливый вследствие возвращения обожаемого хозяина и избавления от ужасов ночи.

— Все, пришли уже, — сказал Хагрид и полез лапищей во внутренний карман сюртука. Немного покопавшись, он вытащил оттуда фляжку не меньше, чем на полгаллона, и встряхнул ее, внимательно прислушавшись.

— Ага, ну по паре глоточков-то нам хватит, — тут он с сомнением глянул на Гарри, — хотя тебе вот, наверное, лучше один. Спокойник новолунный, оч-чень правильная в такую погоду вещь!

Он протянул фляжку мальчику, из горлышка несло спиртовым духом. До этого крепких напитков Поттер никогда, разумеется, не пробовал, но раз тут спокойник… Гарри задержал дыхание, глотнул. Рот и пищевод обожгло, он закашлялся, но дрожь уже уходила, и страх этой ночи покидал тело. Хагрид протянул флягу Флоренцу.

— Благодарю, Смотритель. Рукотворное спокойствие путает дороги звезд.

— Ну, как знаешь. Мы-т про Марс слышали уже, а других-иных через потолок да стены и не видно-т будет, — Хагрид открыл дверь и сделал приглашающий жест. Кентавр фыркнул, само по себе приглашение под крышу, похоже, было для него оскорблением — разве что Хагриду такое было простительно — и, прощально махнув рукой, отправился в лес. Гарри вошел, и Хагрид, войдя вслед за ним, закрыл дверь, наказав тоже сунувшемуся было внутрь, в безопасность, Клыку караулить хижину.

— Тут, значца, сосиски у меня снова, ну, а огонь, это сам уже разожжешь, верно? — не дожидаясь ответа, Хагрид бросил куртку на сучковатую табуретку в углу и запустил руки в сундук, из которого явственно дохнуло холодом.

Гарри навел палочку на камин и пробормотал «Инсендио», как Хагрид на том острове. Заранее сложенные поверх остывшего пепла валежины полыхнули жаром. Так и не вытаскивая голову из ларя, Хагрид махнул зонтиком, и памятный закопченный медный чайник пристроился на крюке над пламенем, из зонтика ударила внутрь медного чрева мощная струя воды, и в завершение крышка, чуть менее черная, чем сам чайник, взлетела и с глухим звяком ввинтилась на законное место.

«Ага!» — Хагрид резко разогнулся, и на стол плюхнулись три пластиковых пачки с абсолютно неуместными здесь, в пропахшей дымом и волшебством хижине, наклейками «Теско».

— Маггловские, — заметив его недоумение, кивнул Хагрид, — так-т дешевше будет. Жалованье у меня не профессорское, сам понимаешь, а едим мы с Клыком много, приходится выкручиваться. Не, ежли мясца закоптить или так пожарить — это-т я охотой добуду, а вот сосисок навертеть — времени нет, так-т.

Он отошел к другому шкафу, погремел чем-то и вывалил на стол несколько разнокалиберных стилетов древнего вида: пожалуй, подревнее тех, что были у него на острове.

— Насаживай, по три штуки должно войти вроде. Хотя стой, на этот вот не надо, он от крови звереет, — он убрал один особо мрачно выглядевший стилет обратно в шкаф, — Хотя сколько тут крови-т…

— Хагрид, — удивленно спросил Гарри, насаживая сосиски на лезвия, — а как ты их покупаешь? Ты вроде с маггловскими деньгами не шибко разбираешься?

— А чо тут разбираться? Берешь сову, сове галлеон в лапу и записку в клюв, что надо-т. И в Глазго, тут вроде и недалеко совсем. А там на окраине паренек один живет, ушлый, с Рэйвенкло, лет пять назад как выпустился. Из магглов, как вон Гермиона твоя. Он и разбирается со всем. Только сову, ежли с цельным галлеоном, надо погрузоподъемней брать, а то десять с лишком фунтов весу не каждая унесет, да. Твоя-то должна потянуть вроде, специально выбирал ведь.

Гарри продолжал накалывать сосиски, считая в уме. Что-то не сходилось — даже четыре с половиной кило сосисок, пусть и из «Теско», стоить должны были не пять фунтов стерлингов, которые, как выяснил Гарри, гоблины в банке давали за один галлеон, а все двенадцать-пятнадцать.

— Эээ… Он их ворует, что ли? Как Флетчер? За пять фунтов столько не купишь, даже в «Теско», — в магазин этой сети Гарри ездил для миссис Кейн только прошлой осенью, когда у нее было не очень здорово с деньгами.

— Дык, а кто про пять говорит? Пять — это если у гоблинов галлеоны на маггловские менять. А когда обратно — так коротышки аж по пятьдесят берут. Жадные потому что. Я-т нумерологию не учил, выперли меня с нее — но и так понимаю, что грабеж. А парнишка этот, Стивен — тот среднее арифмантическое считает, двадцать три фунта за галлеон дает. Ну, а ежли обратно менять, то тридцать один. Все лучше, чем у зубастеньких. Да и числа тоже простые, так что тоже запомнишь!

Они сидели перед камином, время от времени поворачивая стилеты с насаженными на них сосисками. Гарри понял, что спрашивать надо именно сейчас и что Хагрид ждет именно этого. Но кроме того, было совершенно ясно, что в лоб тут действовать противопоказано — мало что не получишь ответа, так еще и потеряешь лицо.

— Хагрид, а директор об этом знает? Ему ж вот такенную ораву кормить приходится. А исключения из закона Гэмпа…

— Великий человек Дамблдор! — Хагрид потряс унизанным сосисками стилетом, — и дела у него великие. А ежли каждой мелочью заниматься, вродь сосисок — так на главное-то времени и не хватит. Время — оно такое, никогда его много не бывает. Да и хорошо это — парнишка-т тот к славе не стремится, к чему великим людям про него знать?

— И гоблинам тоже ни к чему? — Гарри поймал уважительный взгляд Хагрида и не стал прояснять идею о препятствовании конкуренции посредством устройства несчастных случаев — и так все было ясно.

— Ага. И не только им. Ну да Стив парень осторожный, ежли без рекомендациев кто ему напишет — вернет деньги обратно, вроде не знаю ничего, ошибочка вышла, да.