— Вроде нет. Мне просто нужно было, чтобы он отстал от меня. Ну и за почтой сходил сам, а не меня гонял.

— Тогда ты его не запугивал, а отпугивал. Тебе не нужен страх ради страха, ты используешь его для того, чтобы от тебя отстали. На что, между прочим, имеешь полное право. То есть ты — самый нормальный человек, которого только можно представить, несмотря ни на какое «это».

— Правда? — радостно спросил Гарри.

— Правда. И… если тебе все-таки придется когда-нибудь лишить кого-то жизни, — а шансов на это у тебя, уж извини, намного больше, чем у любого обычного человека… Как, впрочем, и самому ее лишиться, н-да… Так вот, если тебе придется кого-то… убить, для тебя это будет трагедией, а не удовольствием. И… ты сделаешь это по действительно серьезной и важной причине, скорее всего — спасая другие жизни, жизни тех, кто тебе дорог.

— Как миссис Таппенс? — спросил Гарри, — Она ведь…

— Да, — кивнул майор, — как она. И… Ты будешь знать, для чего и ради чего ты это сделал, ты будешь знать, что это было оправдано, но… тебя это очень сильно огорчит. Ты никогда не будешь убивать ради удовольствия. Именно таким должен быть хороший солдат или секретный агент.

— Спасибо, сэр… Но… как же с дядей и тетей?

— О, не переживай за них. У того хм... джентльмена, который продал твоему дяде лодку по цене небольшой прогулочной яхты, внезапно, так сказать, проснулась совесть. И сегодня на этом островке развернулась небольшая спасательная операция. Мне с большим трудом удалось удержать репортеров, чтобы они не смогли сфотографировать эээ… новый нос твоего дядюшки.

— Он ему идет, правда? — развеселился мальчик.

— Он ему шел, — поправил его майор. — Видишь ли, когда их привезли в больницу (кстати, они пробудут там до послезавтра, так что у нас будет еще весь завтрашний день и еще немножко), туда пришел эээ… человек, одетый, как полицейский...

— Извините, что прерву Вас, майор, — вклинилась Таппенс, — Гарри, когда ты станешь большой шишкой там, в этом волшебном мире — обязательно введи правило, чтобы эти… авроры проходили как минимум годовую стажировку в обычной полиции. А то форма сидела на мистере Аласторе (он представился, как Джон Смит и изменил внешность, даже ногу и глаз замаскировал, но я узнала голос, даже лежа в соседней палате) — так вот, форма на нем сидит, как на корове седло. Подумать только, он носил револьвер — мой револьвер! — при высоком шлеме, а не при фуражке, как положено! Один Бог знает, как мне хотелось арестовать его прямо там! Ну, или хотя бы содрать с него свои двести фунтов.

— Так вот, — как ни в чем не бывало продолжил майор, — после визита мистера Аластора нос твоего дяди, к сожалению, перестал соответствовать его богатому внутреннему миру.

— А тетя? Дадли?

— С ними тоже все в порядке. Впрочем, — улыбнулся майор, — уже поздно, и всем пора спать. Завтра у нас очень много работы.

На следующий день, сразу после завтрака, Гарри начал рассказ обо всем, что произошло с ним за эту неделю. Иногда его прерывали, чтобы что-то уточнить у него или, наоборот, дополнить — оказывается, машину дяди отслеживали полицейские по всей стране. Им не сообщили никаких подробностей и не приказывали ее останавливать, просто сообщать о ее появлении, так что Гарри ни на минуту не теряли из вида — по крайней мере, пока дядя не увез их на остров.

Кстати, мистера Снейпа люди Бутройда, срочно прибывшие в Коукворт, смогли сфотографировать — в инфракрасном свете, отчего его лицо стало еще страшнее.

По поводу «недовампира» развернулась горячая дискуссия. Снейп явно не принадлежал полностью к партии директора, иначе он не пошел бы на контакт Гарри, ставя под угрозу директорский план ввода Гарри в удивительный волшебный мир. И к партии мистера Розье он тоже не относился — иначе просто-напросто убил бы мальчика. Ну или попытался бы убить — сам майор до сих пор был неплохим снайпером, не говоря уже о Джейн. В общем, Снейпа сочли темной лошадкой.

Хагрида тоже фотографировали, причем не один раз. А в поезде до Лондона и в метро их с Хагридом попеременно сопровождали Джон и Джейн.

Гарри очень огорчился, что не заметил их, но майор успокоил его: ведь они были профессионалами. Разумеется, в бар вслед за Гарри и Хагридом они войти не могли, потому что, как и остальные прохожие на этой улице, просто его не видели, хотя и нанесли его примерное местоположение на карту.

И, само собой, Косой Переулок тоже был для них недоступен. Так что именно эту часть своего приключения Гарри рассказывал наиболее подробно.

Мисс Стрит, как он и ожидал, вцепилась в историю посещения им гоблинского банка, причем ее интересовали не сталагмиты с буквой «м», и даже не дракон, а то, как гоблины ведут дела.

— Каменный век какой-то. Фактически, это даже нельзя назвать банком. Они только сдают ячейки, — возмущалась она. — Я уверена, эти коротышки даже не пускают деньги в оборот, а без этого банки просто не живут! Ну, или пускают без ведома клиентов, что еще хуже. И кредитных карт нет. Ключи, сейфы, все операции только в личном присутствии клиента… Каменный век! — снова припечатала она. А уж по поводу того, что все деньги волшебников лежат в подземельях гоблинов, то есть совсем другой расы, она могла только шипеть.

Гарри подумал, что, если бы мисс Стрит оказалась в волшебном мире, уже через пару лет все золото волшебников перетекло бы к ней, точнее, к ее банку, который она бы там непременно основала. Хотя… наверное, есть какая-то причина для того, чтобы дела обстояли именно так? Какая-то причина должна быть у каждой странности.

Миссис Кейн подтвердила, что в этом следует разобраться, но, пожалуй, чуть попозже. Сначала Гарри просто нужно было научиться жить в этом странном мире. На какие-то вопросы он наверняка найдет ответ и так, а к остальным следует подступать с осторожностью, потому что все, что касается денег, может быть опасным. В любом случае, следующий визит в «Гринготтс» Гарри планировал только через год, но ему уже выдали список вопросов, который было бы безопасно задать гоблинам.

По поводу его белой совы мнения разделились. Бутройд считал, что Гарри крепко сглупил, а миссис Кейн и миссис Бересфорд считали, что такая приметная сова будет прекрасным средством успокоить Дамблдора. Разумеется, ничего серьезного пересылать через нее нельзя, так что Гарри предстояло провести весь учебный год без связи или почти без связи. Не сказать что Гарри это радовало, но хорошего выхода из этой ситуации они не видели.

Волшебные книги всех очень заинтересовали, но все согласились, что отдавать их на копирование прямо сейчас было бы слишком опасно. Неизвестно, как волшебники защищают свои секреты. Книги в волшебном мире стоили очень дорого, и защита от копирования была бы вполне разумным делом.

Наконец, Гарри выдохся, да и все присутствующие тоже устали. Джейн пригласила всех на обед.

После обеда слово взял майор.

— Я чувствую себя виноватым перед тобой, Гарри. Я впервые в своей жизни отправляю на операцию одиннадцатилетнего мальчика.

«А как же операция «Валентин»?» — подумал Гарри, но вдруг понял, что майор имеет в виду. Когда он скакал по Литтл-Уингингу, люди майора были рядом. Они всегда могли прийти на помощь, если что.

— Еще хуже, что я отправляю тебя туда одного, без поддержки, — продолжил майор и свою фразу, и мысли Гарри. — Черт, да я даже примитивной рации тебе дать не могу, даже вшивого жучка! Есть надежные сведения, — грустно объяснил он, — что в… некоторых магических местах электроника не работает. Вообще. Я проверил. Джон прицепил одного жучка на этого твоего Хагрида, так тот жучок сдох, едва вы вошли в этот невидимый бар! Боже мой, как же мне не хочется тебя туда отправлять…

— Извините, сэр, — прервал его Гарри, – но… Вы не правы. Это не Вы отправляете меня туда. Это я сам туда еду. Мне правда-правда очень хочется попасть в эту школу, — торопливо продолжил он, — я думаю, там будет очень интересно.