Можно сделать вывод о том, что с ресурсом межнационального согласия связана деятельность высокообразованных, профессиональных, успешных групп российской молодежи, в позициях которой этничность проявляется в приверженности к семейной традиции, выбору стиля жизни или выбору досуговых предпочтений. В молодежной среде таким образом проявляется запрос на равенство возможностей и включение ресурса межнационального согласия в качестве условия, определяющего равные стартовые позиции [см.: 9].

Гражданская идентичность, несмотря на то что гражданские идентификаторы не достигли степени интегрирующих ценностей на уровне межличностного общения, снижает риски в политической сфере, где доминирует тенденция укрепления единства народов России. Вместе с тем следует подчеркнуть, что 85% респондентов «никогда не забывают о своей национальности» [10, с. 251], что свидетельствует о том, что в потенциальной ситуации этнической напряженности ценностно-нормативная ориентация молодежи обретает этноцентристскую направленность. Притом что российская молодежь реализует стратегию инструментального активизма, нацелена на прагматику в достижении жизненного успеха, межнациональный мир и согласие относятся к ценностям, примыкающим к фундаментальным (добро, общественное благо, справедливость). Молодежь считает недопустимым проявление враждебности, насилия в межнациональных отношениях, квалифицируя это как антиценности, но позиции значительной части молодежи (35%) выражаются позитивной оценкой достижений людей своей национальности [3, с. 203].

В контексте сужения жизненных горизонтов молодежи сложности с социальным самоопределением и социальной самореализацией могут конструировать мифы национальной исключительности, или национальной ущемленности. Ценностно-нормативные ориентации включают механизмы рессентимента и фундаментальные ценности национализируются. Инструментальные ценности (успех, успешность, предприимчивость, деловитость) не содержат ограничений на межэтнические контакты, но на межличностном уровне не создают ситуацию доверия и не переводят межэтнические отношения в статус межнационального согласия.

Хотя фундаментальные ценности в массовом сознании молодежи декларированы, есть определенные сложности принятия ценностных комплексов на институциональном уровне. В нынешних условиях особое внимание уделяется конфессиональному фактору, включению межконфессионального диалога в регулирование этнонациональных отношений. Действительно, российские конфессии вносят значимый вклад в нормализацию межэтнических отношений, так как в массовом восприятии россиян принадлежность к конфессии ассоциируется часто с этнической принадлежностью. Так как в восприятии населения религиозные институты относятся к символическим, связаны с нравственностью и духовностью, на межнациональные отношения проецируются ожидания гармонии, недопустимости насилия и доброжелательности по отношению к людям других национальностей. Тем не менее не следует преувеличивать значение конфессионального фактора. Учитывая то что большинство молодых россиян являются «верующими по традиции», а не глубоко религиозными людьми, есть сложности, связанные с соотнесением конфессиональных ценностей с гражданской идентичностью, которая служит основой политического единства страны.

Результаты социологических исследований показывают, что 53% верующих испытывают потребность в консолидации по этническому признаку, считая, что этническая принадлежность есть гарантия общности интересов, принципов, жизненных целей [3, с. 277]. При этом следует учитывать, что возможности достижения ценностного консенсуса в этнонациональных отношениях определяются доминированием гражданской идентичности и принятием фундаментальных ценностей как внеэтнических. Привязка этничности к конфессиональной принадлежности в условиях, когда российская молодежь не характеризуется высокой степенью религиозности и не активна конфессионально, может привести к национализации этнического конфессионального фактора, к тому, что конфессиональные аргументы могут использоваться в качестве конструирования новых этнических различий.

Есть основания считать, что в ценностно-нормативных ориентациях российской молодежи ресурс межнационального согласия проявляется в том, что есть запрос на «спокойные» межнациональные отношения, а в фундаментальном значении – в доброжелательности и открытости межэтнических отношений. Идеал межэтнического сотрудничества принадлежит будущему в воззрениях молодежи. Очевидно, что молодые россияне полагают состояние бесконфликтности оптимальным в нынешних условиях. Результаты социологических исследований показывают, что в позициях молодежи проявляется толерантность в виде нейтралитета к тому, что происходит в иноэтнической среде, если это не затрагивает их права. Молодежь воздерживается от формулы насилия в межэтнических отношениях, но и не считает, что может стать активным проводником идеи гармонизации, сделать ресурс межнационального согласия императивом своей жизнедеятельности. Соотношение фундаментальных и инструментальных ценностей молодежи фиксирует тенденцию к их сближению, но межнациональное согласие не воспринимается как всеобщее благо.

Притом что молодые россияне, как отмечено выше, считают себя патриотами России, воспринимают «Россию как она есть», демонстрируется низкий уровень готовности занять активную гражданскую позицию в налаживании межнационального диалога и сотрудничества. В ситуации соотнесения этнических ценностей к традиционным, а гражданских – к современным существует проблема актуализации ресурса межэтнического согласия в жизненных стратегиях молодежи. Ценностно-нормативные ориентации обладают степенью прочности к воздействию экономической и политической конъюнктуры. Но, судя по результатам социологических исследований, есть фактор раздражения к людям других национальностей [3, с. 215]. Само присутствие у 13% молодых людей враждебности к другим может характеризоваться и как проявление маргинализации, и как значимое влияние ценности этнической исключительности.

В ценностно-нормативных ориентациях молодежи содержатся этнические предубеждения, что имеет последствием снижение интенсивности межнациональных браков, неформальных контактов в сфере досуга и интересов, потребности в общении с людьми других национальностей. Если ресурсу межнационального согласия придается исключительное значение, если молодежь разделяет время работы и время отдыха по этническому признаку, то можно сделать вывод о том, что межнациональное согласие воспринимается как способ поддержания деловых отношений и работы в коллективе, но не оценивается в рамках самореализации личности, принятия в качестве позитивного признака жизненной ситуации. Обращает на себя внимание то, что позиции молодежи в основном совпадают с позициями 35–39% россиян, которые чувствуют внутреннее напряжение в сфере межнациональных отношений, сдерживают себя от проявления враждебности к другим [3, с. 214]. Можно констатировать, что ресурс межнационального согласия хотя и действует в качестве нейтрализующего фактора в гражданско-политической сфере, но не определяет переход межнационального согласия на уровне фундаментальных ценностей.

Таким образом, материалы статьи представляют возможность для следующих выводов: во-первых, ресурс межнационального согласия интегрируется на личностном уровне в сфере налаживания спокойных отношений, связанных с деловыми, рабочими контактами; во-вторых, молодежь принимает межнациональное согласие в контексте снятия барьеров этнической дискриминации и этнической исключительности, создающей неравенство возможностей; в-третьих, на ценностно-нормативных ориентациях российской молодежи межнациональное согласие создает состояние нейтральной толерантности, но не воспринимается в качестве жизненного императива.

1. Волков Ю.Г. Институциональные практики в межэтническом взаимодействии на Юге России: Опыт социальной диагностики // Социально-гуманитарные знания. – 2016. – № 7. – С. 8–14.