Термин «поле» может быть в известном смысле соотнесен с термином «порядок» как системой или упорядоченным способом ведения дел (см. подробнее исследование П.В. Панова [Панов, 2011]). Отсюда возникает ключевая проблема правил, система которых обеспечивает порядок и, строго говоря, им является, – как правила создаются и изменяются акторами? Порядок – это организационные структуры, которые формируют жизнь людей и варьируются от места к месту или от группы к группе. Порядок (в целостном древнегреческом смысле politeia – политии) – это не только институты, но и ценности, «инстинкты», привычки и обычаи [Regime…].

«Порядок» в большей мере допускает критическое участие и сознательные действия, поскольку теоретизация в понятиях «порядка» связывает фундаментальные конфликты с ценностями, идеологиями и идентичностями, а также с силовыми структурами, – все они, в принципе, могут быть изменены.

Современные системы – это множество дифференцированных подполей с отношениями внутри и между ними, структурирующими поведение человека. Каждая область имеет собственные правила игры. По словам голландского социолога Э. Хендрикса, «порядок означает то, как социальные поля, их системы престижа, логика и концепции человеческого благосостояния отличаются друг от друга и иерархизируются» [Hendriks].

Использование концепта «политическое пространство» (и «политическое поле») определяется целью и методологией исследования. Методология и инструментарий зависят от смыслового наполнения понятия.

Мы понимаем под политическим пространством публичную сферу институционализованных взаимодействий, диалога и конфликта по поводу общих целей и значимых проблем, стратегических решений для общества.

Как идеал-типический конструкт политическое поле представляет собой пространство отношений политических акторов, идентифицирующих себя по принципу «свой – чужой»; сферу производства (а) конвенций и «правил игры», т.е. институций, и (б) общих целей и ценностей, которые становятся основой для социетальной интеграции и легитимации социального порядка; предпосылку универсализации норм (в форме законов), конституирования и функционирования политического государства.

Соответственно, признаками формирования политического поля являются: образование политических идентичностей (расколов) и их идеологическое оформление; расширение индивидуального и коллективного участия; институционализация конфликта и диалога между гражданами, а также между гражданами и государством; правовая универсализация норм и процедур взаимодействия внутри политического сообщества.

Политические поля изменяются на основе набора убеждений людей. Применение общих правил к группе или подгруппе субъектов означает, что правила облегчают достижение интересов для одних участников и затрудняют для других. Таким образом, в любой момент времени некоторые участники желают преобразовать существующие структуры правил, а другие захотят их сохранить.

Предпосылка институционализации сферы политического – (прото)политическое сообщество, образуемое взаимодействиями индивидуальных и коллективных акторов, структурированное по горизонтали (идентификация акторов с нормативно-ценностными конфигурациями и конкретными проектами развития) и по вертикали (возможности акторов влиять на изменения и результаты политики). Формирование политики современного типа, гражданского общества на основе солидарности граждан, универсального политического порядка, политического института государства предполагает обновление морального порядка, эмпауэрмент на основе вовлечения индивидов в публичные практики и приобретения ими навыков политических действий (= обретение субъектности), социетальную интеграцию на базе универсализации действующих норм.

Проводимое научным коллективом отдела сравнительных политических исследований ИС РАН с середины 1990‐х годов изучение российской политики в разных ее измерениях, преимущественно с институциональной точки зрения [Институциональная политология… 2006; Социальные сети… 2006; Социальные сети… 2007; Новые направления… 2007; Россия в процессе реформ, 2009; Модернизация и политика… 2011; Граждане и политические практики… 2011; Гражданское и политическое… 2013; Массовая политика… 2016], позволило выявить важные проблемы и характеристики феномена «политического» в России и, как следствие, потребовало разработать новый методологический подход и новое теоретическое понимание тех явлений и процессов, которые нередко определяются исследователями как «политические».

Речь идет об исследовании предпосылок и условий формирования политического в России, прежде всего конституирования политического пространства как сферы политических практик. Понятие политического пространства предполагает нелинейность и целостность, задает исследовательские границы, но не предопределяет характера политической деятельности, которая может здесь разворачиваться.

В России сложился ряд институциональных проблем, препятствующих конституированию политического пространства в указанном выше смысле и, соответственно, возникновению политики вообще и политики современного типа в частности. Главные из этих проблем перечислены ниже.

– Неартикулированность политических позиций и структур, проблематичность становления и институционализации любых политических образований, например партий, движений и идейных течений [см.: Гражданское и политическое… 2013, с. 7].

– Политическая дифференциация основана не на идеологиях или альтернативах развития страны, а определяется лишь поддержкой власти или оппозицией к ней [см.: там же, с. 29–30].

– Перенос неформальных отношений из сферы повседневной в публичную и их воспроизводство в публичной сфере, дефицит реципрокности в исполнении публичных ролей – пренебрежение властей к правам граждан и ответное безразличие граждан к установленным законом обязанностям [см.: Институциональная политология, 2006, с. 106].

– Устойчивая деформализация формальных норм и правил: политические институты остаются «фасадными», а политические практики регулируются неформальными нормами, которыми руководствуются как рядовые граждане, так и властные структуры [см.: там же, с. 350].

– Незавершённость институционального дизайна как следствие процессов деформализации: проблема не в дефиците институтов, а в том, как они реально действуют.

– Фрагментированность и несвязанность между собой политического и правового порядков, которые воспринимаются гражданами раздельно, поскольку функционируют в таком же режиме [Панов, 2008].

– Возникновение институциональных ловушек, неэффективных и самоподдерживающихся норм и институтов, когда выход из проблемной ситуации оказывается намного сложнее и затратнее, чем пребывание в ней [см.: Институциональная политология… 2006, с. 42, 55, 85; Полтерович, 2007; Скоробогацкий, 2011].

Комплекс этих проблем образует «современную российскую институциональную тропу зависимости»3, воспроизводство практик, ситуаций, процессов, которые препятствуют формированию политического в России.

Понимание политического пространства как институционализированной публичной сферы политических взаимодействий и политической игры социальных акторов, их сотрудничества и борьбы, протеста и поддержки, конфликта и диалога по значимым проблемам в рамках наличного и альтернативных проектов, целей и стратегических решений для общества, позволяет не сводить политику исключительно к властным отношениям и не отождествлять ее с борьбой за власть – ее захватом, переделом, употреблением и т.п. Ключевым аспектом политики является продвижение сценариев и проектов для общества – поиск определения и путей достижения общественного блага. Наличие российской «тропы зависимости» приводит к выводу о том, что в России институционализированное политическое пространство не сложилось.

Понятие политического поля во многом, но с известными поправками, созвучно термину «арена действия», который, согласно Э. Остром, «относится к социальному пространству, в котором люди взаимодействуют, обмениваются товарами и услугами, решают проблемы, господствуют друг над другом или борются (среди многих вещей, которые люди делают на аренах действий)». Остром отмечает, что «большая часть теоретической работы останавливается на этом уровне и принимает переменные, определяющие ситуацию, а также мотивационную и когнитивную структуру актора как данности. Анализ продолжается в сторону прогнозирования вероятного поведения индивидов в такой структуре» [Ostrom, 2010]. Наше исследование нацелено на понимание того, как возникает эта данность ситуации и акторов.