Ага, держи карман шире. Вот прямо как в любовном романе: тридцать шесть лет, не женат, без детей, гетеросексуален, владеет нехилой компанией (или десятью, кто ж его знает), добропорядочен, не курит, пьет в меру, в скандалах не замешан, высок, блондинист, ногти чистые, костюмчик сидит идеально, и вообще от его внешности девушки с пяти до ста пяти валятся в восторженные обмороки. И под всем этим совершенством обледеневшее, но доброе сердце, которое сумею растопить только я. Кто-то верит? Я – нет. Я сама такое пишу, и называется это «эротическая фантазия», а не реальность.

А что у меня от этой воплощенной эротической фантазии коленки подкашиваются и губы пересыхают, не имеет значения. В реальности у этого лорда полон шкаф скелетов, и не женат он не потому, что меня ждал всю жизнь, а потому что ему это на фиг не нужно. И стопроцентно в постели это совершенство эгоистично до мозга костей. Он же привык, что на него девы от пяти до ста пяти сами падают, сами раздеваются и его ублажают. Или как Кобылевский, признает только «приличную» миссионерскую позицию, а на все прочее презрительно морщит свой совершенный нос.

Нет-нет, мне такого счастья больше не надо. Хватило по гроб жизни.

Все, решено. Иду слушать Тошку в «Мулен Руж», а лорд пусть наслаждается беседой о русской культуре с омарами. Кстати, ненавижу омаров. Их есть неудобно.

Больше не чувствуя себя ошпаренной кошкой, я вызвала такси, взяла свой чудный клатч, послала так и не купленному апельсиновому шарфику мысленное «прости» и спустилась в холл гостиницы. Такси будет через пару минут, пока можно звякнуть Тошке:

– Встретишь у служебного входа?

– Конечно, давай без чет…

Тошка не успел договорить, когда дверь распахнулась и впустила шофера. Черного, пожилого, в ливрее, фуражке и белых перчатках. Такие водят кадиллаки и прочие лимузины в фильмах про красивую жизнь. И никогда, никогда не появляются в трехзвездочных гостиницах на западе ЛА.

– Мисс Ти. – Шофер безошибочно нашел взглядом меня (а больше никого в холле и не было), поклонился. – Машина подана.

– Тишка, ау, прием! – заорало в трубке.

А я онемела. Наполовину – от восторга чьей-то наглостью, на другую – от досады, что похерить приглашение не удалось. Опытный охотник, заноза английская, поймал прямо в норе. И ведь не скажешь, мол, голова болит, не поеду! Одета, вышла в холл, явно куда-то собирается… чтоб тебе ежиками икалось, милорд!

– Не встречай, Тох, я не приеду, – вздохнула я. – Меня лорд в ресторан позвал, чтоб ему пусто было. Если не вернусь, считайте меня коммунистом.

Вместо того чтобы мне посочувствовать, Тоха хрюкнул:

– Раньше утра не возвращайся. Оторвись по полной, моя прекрасная леди!

– Тьфу на тебя!

Негр в фуражке ждал у дверей, являя собой образец киношного шофера. Такого знакомого, почти родного! Мне даже захотелось его потрогать, чисто чтобы убедиться – он не нарисованный. И только почти поравнявшись с ним и учуяв запах клубничного бабл-гама, я поняла: шофер-то и в самом деле знакомый! Утренний таксист! Интересно, он снова будет мне всю дорогу про сыночка заливать?

Однако он выдержал образ в точном соответствии с черным лимузином. Кажется, ягуаром – на капоте блестело что-то кошкоподобное, ужасно хищное, стильное и крутое. За всю дорогу я услышала от шофера только «прошу, мисс» и «вы можете воспользоваться баром, мисс». Ну, не считая хитрого подмигивания, мол, наврала ты мне про девушек, мисс, но я тебя прощаю.

Еще б не простил. В зеркальце заднего вида отражалась натуральная мышь из-под веника. Наверное, по задумке лорда я должна была оценить внимание и серьезность намерений, нюхнуть дольче виты и растаять, но какая-то я оказалась неправильная дева – красивая жизнь для меня пахнет все больше долгом (супружеским в том числе, и как всякий долг – очень далеким от романтической мечты) и подвохом. Больше я на приманку глянцевой романтики не попадусь. Но насладиться ужином с настоящим лордом мне ничто не помешает! Тем более, шофер что-то такое сказал про бар…

Из дюжины бутылок я выбрала «Бейлис». Люблю его, к тому же неплохо успокаивает нервы.

Глотнув пару раз, я прикрыла глаза и откинулась на кожаную спинку. Самое время расслабиться и получить удовольствие.

Он ждет меня у лифта. Берет мою руку в свою, молча улыбается – а я замираю, ошарашенная ветром и открывшимся видом.

Это в самом деле крыша. Этаж, наверное, пятидесятый – светится и переливается город под ногами, манит чернильной глубиной океан до горизонта. Хрипло поет саксофон, журчит рояль.

Пытаюсь справиться с головокружением. Безумно высоко, безумно красиво! И никого, кроме нас двоих. Единственный столик у самого парапета накрыт на двоих, танцпол окружен цветами в кадках и разноцветными гирляндами, пахнущий морем ветер холодит разгоряченные щеки… а он смотрит на меня, и под его взглядом я забываю обо всем на свете. Мне холодно и жарко одновременно, и ужасно хочется…

– Ты можешь это сделать, – шепчет он, склонившись ко мне.

– Что сделать? – недоумеваю я, уже догадываясь, и от этой догадки в животе тяжелеет и дыхание учащается.

– То, о чем ты думаешь, глядя на меня. – Он кладет мою руку себе на грудь, прямо на пуговицы белоснежной рубашки. – Я вижу это в твоих глазах. Снова.

А я вижу желание. В его потемневших глазах и подрагивающих крыльях носа, в румянце на скулах и ярких, непристойно ярких для мужчины губах. Слышу в его голосе, обманчиво мягком, чувствую в касании его руки – властном, горячем.

Пальцы против воли тянут за пуговицу, но слабый голос рассудка велит остановиться, сейчас же, пока не стало поздно…

– Ты обещал ужин.

Моя рука скользит вниз по шелковистой ткани, остро ощущая рельеф мышц и жар кожи. Скользит и сбегает. Я отступаю на полшага, очень короткие полшага. Улыбаюсь, не отрывая взгляда от его губ: смотреть выше, в глаза, страшно – затянет, потеряюсь.

– Ты голодна, – не спрашивает, а констатирует факт. И чуть прикусывает нижнюю губу, лукаво и самоуверенно. Голос бархатный, как лапа тигра, с едва заметной смешинкой. – Я тоже. Идем.

Он обнимает меня за талию, притягивает к себе, и я жду поцелуя… но он едва касается моих губ и ведет меня к столику.

Кажется, я разочарована. Такое горячее начало, и вместо поцелуя – ужин?

Еда пахнет вкусно и выглядит прекрасно, но я хочу совсем другого! Какого черта?..

За шаг до столика он резко останавливается, смеется и разворачивает меня к себе, прижимает к своим бедрам – от того, какой он горячий и большой, у меня перехватывает дыхание, я подаюсь навстречу. А он запускает другую руку мне в волосы, запрокидывает мою голову, приближает свои губы к моим…

Я вцепляюсь в его плечи, тянусь к нему. Ну же, поцелуй!..

Но он снова шепчет:

– Я обещал тебе ужин, – и в его глазах насмешливые черти.

С моих губ срывается стон разочарования и недовольства, я хочу укусить его, сделать ему больно – пусть знает, что я зла!

Я почти успеваю цапнуть его за губу, но он внезапно подхватывает меня обеими руками за бедра и сажает на стол, разводит мои колени, задирает юбку – от неожиданности я замираю, и прохладный ветер касается обнаженной кожи выше чулок. Он тоже замирает на мгновение, давая мне возможность… отказаться? Или полнее ощутить возбуждение? О да. Я хочу его, я готова. Я голодна!

Он проводит пальцем по моим губам, вниз по шее и ключице, спускается к груди и легонько сжимает сосок.

Я задыхаюсь от остроты – боль смешивается со стыдом и возбуждением, до меня внезапно доходит, что мы вообще-то в ресторане… и от понимания, что нас в любой момент могут увидеть, жажда и пустота внутри только сильнее, и между ног совсем мокро и жарко.

– Я хочу на ужин тебя. – Он обхватывает ладонью мою грудь и сжимает бедро; его плечи напряжены, а светлые брюки отчетливо топорщатся в паху. – А чего хочешь ты?

Вместо ответа я тяну пиджак с его плеч, дергаю рубашку. Пуговицы отрываются, он смеется, помогая мне себя раздеть, а я упоенно веду ладонями по гладкой коже, рассматриваю его, нюхаю и пробую на вкус – вот тут, ложбинка на груди, и ниже, солнечное сплетение…