Ее…

Ему действительно удалась эта сложная роль. И до этого мой брат был кумиром всех девушек в стране. Но после выхода первой части нашумевшей трилогии на экраны – я поняла, что окончательно потеряла надежду когда-нибудь, даже во сне… Повторить то волшебное мгновение в беседке.

Боже, как же я ненавижу его за эти ощущения в моем теле. Ненавижу за всю ту дрожь, что он каждый раз вызывает во мне. Ненавижу за все! И в первую очередь, за то, что он мой двоюродный брат!

После выхода фильма, после того, как я покинула кинотеатр и отправилась пешком домой, не разбирая дороги, плелась несколько часов. После своего возвращения я прочла все три части романа. И окончательно потеряла сон. Потому что… Мне так казалось… Что он, будто бы написан про нас. Перечитывая по сто раз все сцены, когда герои были вместе, я как будто бы видела не Севера с Леной, я видела и ощущала себя и Юджина. Провела бесконечные часы в своей спальне, обнимала подушку и проклинала его и свою судьбу. Ну, за что мне это?!!

– Спасибо, Светлана, – услышала его вежливый ответ своей мамочке. – Я тоже рад видеть вас обеих с Мишель!

– Мишель? – фыркнула мама, а я не подняла на них глаза. Потому что мое лицо все еще горело, и я в который раз отругала себя за то, что именно сегодня заплела эту чертову косу! – Ах, да, – как будто вспомнив о какой-то неприятности, ответила мамочка, – да, это действительно хорошо! Кстати, – мгновенно переключилась она на более приятную тему, которая не могла ее посрамить так, как собственная дочь, – дорогой и вы, Аскольд Александрович, познакомьтесь с моим добрым другом, Андреасом Василиадисом. Андреас – грек, наследник оливковой империи своих родителей, что производит и поставляет оливковое масло в лучшие магазины по всему миру уже больше тридцати лет! Фактически, завод был основан сразу после рождения Андреаса, – мама выдержала многозначительную паузу, однозначно предназначенную ее сестре, и добавила обязательное уточнение, – Андреасу всего тридцать пять лет.

Наивно полагая, что никто больше не обратит на меня внимания, посмотрела, наконец, на них, чтобы увидеть маминого «друга». И сразу же наткнулась на Его жесткий взгляд! Они говорили об Андреасе, мужчина со всеми здоровался, а мой брат уперто смотрел только на меня! Ч-черт!!!

И этот взгляд был совсем таким, как у его героя Севера, в Том Самом фильме. Тяжелый. Глубокий. И совсем непонятный для меня. И огромное спасибо греку, что сразу после того, как пожал руку моему дедушке, мамин друг обогнул стол и приблизился ко мне, для того, чтобы познакомится.

– Мишель? От-чень приятно, – произнес он на достаточно чистом русском и поцеловал мою руку.

– Мне тоже очень приятно, – еле выдавила из себя и изо всех сил постаралась непринужденно улыбнуться. Молодой мужчина оказался красавцем, не хуже моего двоюродного брата. И высокий, и жгучий брюнет, с огромными, черными глазами. Его тоже можно смело в сериалах снимать.

После этого знакомства, нам наконец-то принесли шампанское. Я, наплевав на общественное мнение, практически залпом осушила первый бокал и сразу же попросила деда наполнить его повторно. Он не отказал. И даже сам поддержал меня. Сегодня, похоже, мы оба на нервах. Меня бесит засранец, а Аскольд переживает из-за бабушки, которую сам же зачем-то усадил во главе стола, прямо напротив себя. Так и получилось, что мы оба оказались каждый в своей ловушке. И, не смотря на то, что гостей было не так уж и мало, вечер выдался напряженным. Мама пыталась разговаривать на светские темы, Андреас, который ее не понимал, глупо улыбался и кивал невпопад. Ее сестра, мама Юджина с мужем, постоянно парировали неугодные темы. А остальные, дед, бабушка, я и… Ярцев молчали. Такой вот получился вечер.

Но, как только был объявлен перерыв перед десертом, я, после уже третьего бокала на свою непривыкшую к алкоголю голову, на негнущихся ногах, тихонько, как мне думалось, и как я надеялась, прошмыгнула через маленькую дверь в сад.

На улице уже совсем стемнело, но я отчетливо помнила дорогу. Мне нужен был глоток воздуха! Срочно! Быстро, насколько это было возможно в сумерках, шагая по тускло освещенной уличными фонарями дорожке, ведущей через яблоневый сад, я уверенно направилась к озеру. Но, даже не достигнув первой яблони, меня остановил до боли знакомый голос, настоящим кинжалом врезавшийся в мою спину:

– Маша!

Ускорила шаг. Насколько это было возможно в моем нетрезвом состоянии. Но он с легкостью догнал меня!

– Тебе никто не говорил, что одной гулять в темноте небезопасно? – Ярцев даже не запыхался. Конечно! У него ведь такая физическая подготовка! Видела я все… в кинотеатре…

Не к месту! Снова не к месту в мое затуманенное сознание врезались сцены из Тёмной комнаты! Бог ты мой… Было ли у них с той актрисой все не только на камеру, но и на самом деле? Эти мысли буквально изводят меня. Машка! Забудь! Он. Твой. Двоюродный. Брат!!!

– Я справлюсь, – проворчала в ответ и мысленно порадовалась, что в этой темноте он уже никак не может видеть, того, что сейчас на самом деле выражает мое лицо. Мольбу! Настоящую мольбу к вселенной, с просьбами, чтобы он исчез! Испарился! Куда угодно, но только прямо сейчас…

– Прости, – его голос разрезал темноту и мою ненависть, снова заставив заполыхать мое тело, – но, как твой брат, я не могу позволить тебе рисковать собой. Я провожу тебя.

– Не надо! Сама все найду! Отстань от меня! – бросила это так уверенно и, естественно, что даже загордилась собой. На мгновение. Потому что тут же наскочила в темноте ногой на камень, споткнулась и полетела носом об землю.

Только не долетела до нее. Вместо того, чтобы своим расчудесным носом познакомиться с аккуратно выложенной дорожкой, по которой я так всегда люблю бегать к озеру, со всего размаха рухнула в его объятья! И в то же чертово мгновение потеряла какую-либо связь с реальностью.

Его запах…

Темно. Я не вижу его. Но чувствую. Его большие, мужские ладони на своей талии. Близость его сильного тела, настолько горячего, что, кажется, внутри него стучит не обычное человеческое сердце, а как минимум настоящая раскочегаренная печь.

– Маша, – мое имя он выдохнул так, как будто мы сейчас оба были не здесь, в саду у моего дедушки, а были в той самой тёмной комнате.

Сжала в кулаки свои собственные ладони, потому что именно в этот самый момент, они лежали на его мерно вздымающейся железобетонной груди. Не хотела чувствовать его близость. Не хотела в очередной раз лишиться рассудка и последнего достоинства. Казалось, там, под его рубашкой, настоящие доспехи – настолько его тело было твердокаменным, натренированным, мощным…

– Машка…

По-моему, он что-то хотел сказать. Что-то, что я хотела услышать. Больше жизни хотела услышать это сейчас от него. Но мое дурацкое тело, не спросив у разума, сделало очередной, идиотский выпад, резко оттолкнув его от меня.

– Отстань! – крикнула громким шепотом. Все же, я осознавала, что не стоит ставить в известность о нашем разговоре и остальных гостей деда, которые тоже могли выйти в сад на прогулку после сытного ужина.

– Маша, – его голос вдруг стал жестким, незнакомым, не таким, каким я всегда его знала, – почему ты злишься на меня?

Огромная фигура брата перегородила мне дорогу, ясно давая понять, что без ответа на свой вопрос, он никуда меня не пропустит. Но я не хочу рассказывать, почему именно злюсь! Не хочу, чтобы он узнал о моей боли! Не хочу, чтобы узнал о моих чувствах, а потом посмеялся над глупой, уродливой сестрой.

– Я злюсь не на тебя, – взяла себя в руки и заставила свои губы произнести нечто внятное, – просто погулять хочу. Одна.

– К озеру? – глухо уточнил он.

– К озеру, – ответила нехотя, прокричав внутри себя новую мольбу к нему. Мольбу, ни при каких обстоятельствах не ходить за мной!

– Я провожу тебя, – тут же услышала в ответ то, что и боялась и хотела услышать. – И не спорь. Я несу ответственность за тебя. Хотя бы перед Аскольдом. Идем. А по дороге ты расскажешь мне, что же тебя так расстроило, что ты со мной даже поговорить не хочешь.